Призрак дома на холме. Мы живем в замке

– По-настоящему стемнеет не раньше чем через час. Я хочу выйти и покататься по траве.

Элинор выбрала красный свитер, думая, что в этой комнате и в этом доме красный свитер и купленные к нему красные босоножки будут не совпадать по тону, хотя вчера цвета казались достаточно близкими. Ну и поделом мне, подумала она, никогда таких вещей не носила, нечего было и начинать. Однако отражение в большом зеркале на дверце гардероба выглядело на удивление хорошо, почти успокаивающе.

– Ты знаешь, кто еще приедет? – спросила Элинор. – И когда?

– Доктор Монтегю, – ответила Теодора. – Я думала, он приедет первым.

– Ты давно знаешь доктора Монтегю?

– В глаза не видела. А ты?

– И я. Ты заканчиваешь одеваться?

– Я готова.

Теодора прошла через ванную в комнату Элинор. Какая она симпатичная, подумала Элинор, хотела бы я быть такой. На Теодоре была ярко-желтая блузка. Элинор сказала со смехом:

– От тебя в комнате больше света, чем от окон.

Теодора подошла к зеркалу и одобрительно себя оглядела.

– Думаю, в этом унылом месте наш долг – выглядеть как можно ярче. Твой красный свитер – самое то: нас с тобой будет видно через весь Хилл-хаус. – По-прежнему разглядывая себя в зеркале, она спросила: – Как я понимаю, доктор Монтегю тебе написал?

– Да. – Элинор смутилась. – Я сперва подумала, это шутка. Но муж моей сестры навел справки…

– Знаешь, – медленно проговорила Теодора, – до последней минуты… наверное, до ворот… я не верила, что Хилл-хаус и правда есть. Все-таки не ждешь, что такое может быть.

– Однако некоторые надеются, – промолвила Элинор.

Теодора рассмеялась и, круто повернувшись, взяла ее за руку.

– Теперь мы двое детей в лесу, – сказала она. – Идем исследовать окрестности.

– Не стоит уходить далеко от дома…

– Обещаю свернуть назад по первому твоему слову. Как ты считаешь, надо предупредить миссис Дадли, что мы отправляемся гулять?

– Наверняка она следит за каждым нашим шагом, и это тоже условие, которое она поставила.

– Интересно, кому? Графу Дракуле?

– Ты думаешь, это он здесь живет?

– Думаю, он проводит здесь выходные. Клянусь, я видела в деревянной резьбе внизу летучих мышей. Вперед, вперед!

Они сбежали по лестнице, стуча каблуками, внося жизнь и свет в сумерки украшенных деревянной резьбой стен. Миссис Дадли стояла в вестибюле и молча смотрела на них.

– Мы идем гулять, миссис Дадли, – весело сказала Теодора. – Будем где-нибудь неподалеку.

– И скоро вернемся, – добавила Элинор.

– Обед будет на буфете в столовой к шести часам, – повторила миссис Дадли.

Элинор с усилием потянула на себя парадную дверь. Первое впечатление не обмануло – дверь и впрямь была очень тяжелая. Элинор подумала, что на обратном пути им ее не открыть.

– Не закрывай, – бросила она Теодоре через плечо. – Она ужасно тяжелая. Давай поставим сюда вазу, чтобы не захлопнулась.

Теодора подкатила из угла вестибюля большую каменную вазу, и они вместе установили ее в двери. После темноты дома вечерний свет показался неожиданно ярким, в воздухе пахло свежестью. За спиною у них миссис Дадли отодвинула вазу, и дверь захлопнулась.

– Очаровательная старушенция, – сообщила закрытой двери Теодора.

Лицо ее заострилось от гнева, и Элинор подумала: надеюсь, она никогда не посмотрит так на меня. И тут же удивилась сама себе: я всегда стесняюсь новых людей, а тут не прошло и получаса, как Теодора стала мне близка и необходима – настолько, что я боюсь вызвать ее гнев.

– Полагаю… – неуверенно начала она и сразу успокоилась, потому что при звуке ее голоса Теодора немедленно улыбнулась. – Полагаю, что в дневные часы, когда миссис Дадли здесь, я найду себе очень важное занятие далеко-далеко от дома. Утаптывать площадку под теннисный корт, например. Или ухаживать за виноградом в оранжерее.

– Наверное, ты сможешь подменить мистера Дадли у ворот.

– Или искать в крапиве безымянные могилы…

Они стояли у перил террасы; отсюда им была видна вся подъездная аллея до поворота и, вдалеке среди холмов, тонкая ниточка дороги, по которой они приехали. Если не считать электрических проводов, идущих к дому из-за деревьев, Хилл-хаус казался ничем не связанным с остальным миром. Элинор пошла вдоль террасы, которая, похоже, опоясывала весь дом.

– Ой, смотри! – сказала она, поворачивая за угол.

За домом громоздились холмы: огромные, затопленные летней зеленью, пышные и безмолвные.

– Так вот почему он зовется Хилл-хаусом, – пробормотала Элинор невпопад.

– Очень по-викториански, – заметила Теодора. – Викторианцы обожали такую чрезмерную грандиозность и с головой зарывались в бархатные складки, кисти и лиловый плюш. В более раннее или более позднее время дом поставили бы на холме, где ему самое место, а не сюда, в яму.

– На вершине холма его бы все видели. Я за то, чтобы он оставался скрытым.

– Теперь я все время буду бояться, что холмы на нас рухнут, – объявила Теодора.

– Не рухнут. Просто будут сползать, незримо и беззвучно, пока не накроют с головой. И никуда мы от них не убежим.

– Спасибо, – тихо сказала Теодора, – ты отлично довершила то, что начала миссис Дадли. Я немедленно собираю чемодан и еду домой.

Элинор в первый миг поверила, но тут же различила веселье на лице Теодоры и подумала: она гораздо храбрее меня. Неожиданно – хотя позже это станет привычным штрихом, узнаваемой чертой того, что связывалось у Элинор с именем Теодора, – та уловила ее мысли и ответила на них.

– Не надо все время бояться. – Теодора пальцем тронула Элинор за щеку. – Мы не знаем, откуда берется наша храбрость.

И она сбежала по ступеням на лужайку между купами высоких деревьев, крикнув через плечо:

– Догоняй! Я хочу поискать, есть ли здесь ручей.

– Не стоит уходить далеко, – напомнила Элинор.

Словно две школьницы, они припустили по лужайке: даже после недолгого пребывания в Хилл-хаусе их радовал внезапно открывшийся простор, радовала трава под ногами после жестких полов; почти звериный инстинкт влек девушек на звук и запах воды.