Призрак дракона

Я молча обдумывал слова Кариана. Самое ужасное состояло в том, что не согласиться с ним было сложно. Джаковен действительно не имел права властвовать. Кариан вряд ли продолжал бы беззаботно развлекаться, если бы в его земли вторглись бандиты. Понимал я даже безумную страсть этого человека к магии. Я сам как ненормальный был влюблен в Хурог.

Лежавший у моих ног Тостен пошевелил рукой, и я мгновенно перевел на него взгляд.

Кариан, заметив это, вскрикнул:

– Бастилла в состоянии его вылечить. Насколько мне известно, об этом своем таланте она тебе не рассказывала. Извини, что позволил ей играть с ним так долго. Я должен был отблагодарить ее за проделанную работу. Смотреть, как подобные ему юные создания корчатся от боли, доставляет ей превеликое удовольствие.

Я не верил своим ушам. Видеть распухшую руку Тостена было страшно.

Сможет ли он после пережитых пыток продолжать играть на арфе, – думал я.

– Покажи ему свою зверушку, хозяин! – сказала вдруг Бастилла.

Кариан резко дернул за цепь, прикрепленную к ее серебряным наручникам, и она, пошатнувшись, опустилась на колени.

– Ты имеешь право открывать рот только тогда, когда я тебе велю! – взревел король Ворсага, задыхаясь от ярости. – Наверное, я отпустил тебя слишком надолго, и ты забыла, как должна себя вести!

Я с замиранием сердца взглянул на Бастиллу и с ужасом заметил, хоть в камере и было довольно темно, что ее лицо не выражает ни страха, ни обиды, а озарено каким-то внутренним радостным светом.

Кариан удовлетворенно прихрюкнул, словно прочтя мои мысли.

– Бастилла – мой подарок. Его преподнесли мне к тринадцатилетию. Она полностью мне принадлежит, душой и телом. Так ведь, Бастилла?

– Тебе одному, – ответила Бастилла.

А мне казалось, лучших актерских способностей, чем у меня, просто не бывает, подумал я, все еще ошарашенно глядя на Бастиллу. Оказывается, я крупно ошибался.

– Она – мой хамелеон. Становится такой, какой мне хочется ее видеть, – снова заговорил Кариан. – Мне привезли ее от Колиты.

Он окинул свою рабыню гордым взглядом и направился к выходу, ведя ее за собой.

Когда дверь за ними захлопнулась и лязгнула задвижка металлического замка, Тостен негромко застонал и открыл глаза.

– Думаешь, такой ее сделала магия?

– Не знаю, – еле слышно пробормотал я.

– Эй! Только не вздумай в произошедшем со мной винить себя! – сказал Тостен. – Ты тут ни при чем.

Он помолчал.

– А ведь я считал ее нашим другом. Она выкручивала мне пальцы и тут же целовала меня, смакуя боль, которую я испытывал… Слизывала кровь с моей спины… – Его голос звучал прерывисто, и казалось, каждое слово доставляет ему адские муки. – Пожалуйста, Вард, скажи мне, что Бастилла заколдована, что ею управляют демоны.

Я тяжело вздохнул.

– К сожалению, братик, иногда волшебство и даже сам дьявол не имеют никакого отношения к человеческой жестокости. Некоторым нравится наблюдать за страданиями других. Таким был наш отец… – Я вспомнил вдруг свою первую любовницу. Однажды она рассказывала мне, захлебываясь слезами, как Хурогметен насиловал ее. – Каждый раз, избив меня до полуобморочного состояния, он спокойно отправлялся в постель с первой женщиной, что попадалась ему навстречу.

Тостен тихо засмеялся.

– Как старший брат, ты обязан убедить меня в том, что мир не так ужасен, каким видится мне в настоящий момент. А ты толкуешь об обратном.

– Очень важно знать о жизненных опасностях как можно больше, – ответил я. – Их не избежать, но нужно уметь преодолевать. Посмотри, к примеру, на маму. Она на протяжении долгих лет пыталась делать вид, что не понимает, какое чудовище наш отец, прибегала для этого к любым способам. Поэтому и махнула рукой на нас.

Впервые в жизни я признался самому себе в том, что глубоко презираю свою мать. За то, что она позволила отцу истязать нас, за то, что не предотвратила отчаяния Тостена, доведшего его до крайности.

Орег, являясь ко мне иногда в сновидениях, объяснял поведение моей матери воздействием на нее хурогской магии. И все равно я злился, чувствуя, что она могла хотя бы попытаться защитить нас.

– Ты занимался нами вместо мамы, – спокойно сказал Тостен, и я дернулся от неожиданности. – А я такой же, как она. Утопаю в своих проблемах. Придаю слишком много значения тому, что не так уж и важно. Например, тому факту, что Орега ты любишь больше, чем меня. Наверное, я слабак.

– Ты не прав, – возразил я. – Один мудрый человек сказал мне как-то такую вещь: конь брыкается и неистовствует не оттого, что он злой и неуправляемый, а потому, что в нем живет страх перед насилием и людской свирепостью.

Я повторял слова Пенрода, и сердце мое обливалось кровью.

– Я тебе не конь! – гневно отрезал Тостен.

– Но тоже боишься насилия и жестокости, так ведь?

Он не ответил.

– Чтобы победить страх, даже в животном, надо докопаться до причины его возникновения, – продолжил я. – И попытаться обращаться с этим животным совсем по-иному.

Тостен рассмеялся, явно смягчившись.

– Можно просто его прирезать.

Если бы за нашей беседой наблюдал посторонний, он непременно решил бы, что мы тронулись умом. Закованные в цепи и подвергшиеся пыткам люди не болтают, находясь в сырой вонючей камере, о разных глупостях, и уж тем более не смеются.

– Ты собираешься вызволять нас отсюда? – спросил Тостен. – У тебя ведь есть такая возможность. Для этого требуется всего ничего: переметнуться от одного мерзавца, которому ты присягал на верность…

– К другому, еще более опасному, – закончил я его мысль. – Вообще-то у меня есть план поинтереснее.

Указательным и большим пальцами левой руки я коснулся своего кольца. С того самого момента, когда я сжег трупы деревенских жителей, я больше не пробовал прибегать к помощи магии. Нетренированное колдовство опасно, может привести даже к смертельному исходу.

К моему великому удивлению, у меня все получилось. Волшебство мгновенно наполнило мою заледеневшую руку приятным теплом. А через несколько мгновений у моих ног уже лежал Орег.

Трясясь, как будто в лихорадке, он вцепился мне в запястье и запричитал ужасающим дрожащим голосом:

– Только не оставляй меня больше… Никогда… Не уходи от меня так далеко… Пожалуйста…

На него было больно смотреть. В первое мгновение я подумал, что убил бы того подонка, который заставил его так мучиться, если бы знал, кто он. Но тут же вспомнил про рассказ Орега об отце, которого давным-давно не было в живых. Пожалуй, кроме Орега, я не знал человека, чей родитель в своей безжалостности превосходил моего. Наверное, это сходство сближало нас сильнее, чем волшебная сила кольца.

Тостен приподнял голову и в ужасе уставился на содрогавшегося у моих ног Орега, который походил сейчас на припавшую к хозяину избитую собаку.

– Что ты с ним сделал? – спросил он и с отвращением отвернулся.

– Я ничего с ним не делал, Тостен, – ответил я. – Дадим ему немного прийти в себя, а потом я все тебе объясню.

– Где мы находимся? – спросил Орег почти нормальным голосом.

– В Буриле, – проворчал Тостен, понимая по моему молчанию, что я не в состоянии ответить. – Это владение Гарранона.