Призрак другой женщины
Шрифт:
– Я готова вас ждать, сколько понадобится, лишь бы… Лишь бы все скорее закончилось, – выдохнула она с печалью.
У него снова упало сердце. Ну вот, что, собственно, и требовалось доказать. Дело закончится, и тогда все: она станет жить своей жизнью – загадочной, интересной, перспективной, он продолжит жить своей – скучной и одинокой. Будет допоздна задерживаться на работе, отвечать на телефонные звонки мамы, которая всегда за него тревожилась, будет отсыпаться в выходные и мечтать о семейной вылазке куда-нибудь на дачу, которой у него, к слову, даже и не было.
Но тут вдруг Катя то ли угадала своим чутким сердцем
– Лишь бы все это скорее закончилось и мы зажили с вами долго и счастливо. Вы этого хотите?
– Да. – Он быстро оглядел коридор – никого, притянул ее и поцеловал быстро-быстро. – Я хочу и долго, и счастливо, и непременно с тобой. Согласна?
– Да.
Катя боялась дышать. Его поцелуй был похож на судорогу, дыхание – на спазм, но это было таким откровением, что она ему сразу поверила. Прямо тут – в коридоре полицейского участка – она поняла, что все у них будет хорошо и долго.
– Подождешь меня?
– Да.
Мишин отодвинулся, отступил на шаг. Если его застукают целующимся с девушкой в коридоре, разговоров не избежать. Станут хохмить, острить, говорить сальности. Позволить трудно, а не позволить еще труднее. Не станешь же каждому бить лицо!
– Что бы ни случилось, сиди и жди меня, поняла, Катюха?! – Он взъерошил ее кудряшки, ему с первой минуты, как ее увидел, этого хотелось. – Скоро все закончится. Скоро!!!
Кабинет Кораблева, куда он поспешил вернуться через минуту, напоминал военный совет в Филях. Стол, стоявший перпендикулярно к столу полковника, был завален листами ватмана, на которых миловидная губастая девушка рисовала какие-то планы, стрелки и названия. Анохин под руку с вдовой Юрия Стахова стояли возле окна и молчаливо взирали на то, как девица рисует, а полковник попеременно тыкал то в одну сторону листа ватмана, то в другую и задавал и задал вопросы без конца.
– Вовремя ты, Олег Николаевич! – раздосадованно фыркнул Кораблев, указав на девушку в мини-юбке, наклонившуюся над столом. – Вот наш самый важный свидетель.
– То есть?
Девушку Мишин узнал, когда она подняла лицо и улыбнулась ему.
Секретарша Стахова и Анохина – Людмила. Он говорил с ней, много говорил, когда посещал их офис после смерти Стахова. Только не сказала она тогда ничего. Почему вдруг стала важным свидетелем?
– Она видела убийцу Васюкова.
– То есть?!
И тут вся троица, торопясь и перебивая друг друга, рассказала дивную историю о пьяной Милочке, вспомнившей нечаянно адрес мужчины, которому доставляла что-то по просьбе своего босса. Сопоставив все известные ей факты, она решила дядю этого навестить. И навестила, но дядя к тому времени был уже мертв, а в соседней комнате рылся в шкафах – предположительно – убийца. Она перепугалась, удрала, правда, хватило ума спрятаться в овраге. И оттуда она увидела, как тот человек подошел к окошку и внимательно осмотрел улицу. Потом он вышел, накинул на голову капюшон спортивной курточки и побежал.
– Побежал?!
Мишин тут же вспомнил про ночь убийства Стахова. Там тоже был бегун.
– Побежал! Легко и профессионально, – задыхалась от внимания и возможности произвести впечатление Милочка. – И даже ни разу не обернулся!
– И кто это, Олег, как думаешь? – Полковник постукивал себя карандашом по
щеке.– Убийца! – отозвался он и руками развел.
– Сам догадываюсь, что не гувернантка Васюкова навещала, – скривился Кораблев, как от боли зубной. – А кто он – этот убийца? Соображения есть? Сынок покойного Быкова?
– Минутку, если позволите? – Олег прижал ладонь к груди, глядя на полковника.
– Валяй!
– Людмила… Скажите мне, Людмила, я понимаю, что темно было, что в человек окошке стоял спиной к свету, и все же!
Господи! От ее ответа сейчас зависело все! Он начал, начал догадываться. Если она сейчас подтвердит его догадки, тогда можно выезжать на задержание.
– Я вас слушаю. – Она мило улыбалась.
– Вы хорошо рассмотрели этого человека?
– Ну… Сами же сказали, что темно, и он в самом деле стоял спиной к свету. Разве рассмотришь? Нет, лица я не видела.
– В деталях не видела, конечно. Чуть выше среднего роста, худощавый, потому что бежал легко. Грузные люди так не бегают.
– Молодой? – Внутри у Мишина все нервы напряглись струнами.
– Нет… Знаете, точно нет. Конечно, лица детально я не рассмотрела, какой точно нос, рот, глаза, но лицо не молодое. Там, в окне, он в какой-то момент повернулся в профиль и… – Милочка постучала себя ладошкой по шее. – Подбородок… Все провисшее какое-то. Овал не ровный, не как у молодого человека.
– А волосы? Прическа? Не рассмотрели? Может, лысый, с короткой стрижкой, волосатый, с хвостом? Не рассмотрели?
У него даже голос сел, настолько близко он подошел к финалу, он просто видел эту линию, фосфоресцирующую только для него одного. Вот сейчас он до нее доберется, перешагнет, и все! Там только успевай собирать.
– Ой, точно! Вы мне напомнили! – обрадованно подхватила Милочка и энергично замахала пальчиками над своей головой. – У него, знаете, венчик такой вокруг головы. Как одуванчик! Не лысый, точно. И хвоста не было. Растрепанный, и волосы вот так вокруг головы…
И она еще раз изобразила чужие растрепанные волосы. Анохин и Стахова почему-то в этот момент переглянулись и удрученно вздохнули.
«Наверняка считают ее глупенькой», – тут же понял Мишин. А он вот так не считал. Он готов был расцеловать эту девушку в обе ее румяные щечки. Ну, умница! Умница же!!!
– Чего сияешь? – подозрительно прищурился в его сторону полковник. – Что-то понял?
– Так точно, товарищ полковник. Разрешите свидетелей проводить к следователю для оформления их показаний, а потом я…
– А ты – сюда! – швырнул на стол карандаш Кораблев, перебивая. – Провожай. Три минуты у тебя на все.
Мишин вернулся через пятнадцать. Но с какими результатами!
– Как ты догадался? – насупился Кораблев.
Объясняться наверху о допущенной ошибке с дальнобойщиком очень не хотелось. И чего поспешил доложить, спрашивается? Надо было Мишина дождаться. Вон он какой умный! Сразу просек.
– Я, еще когда из командировки ехал, догадался, что все вокруг награбленного добра крутится. И интерес к дому Грузновой не простой. Не утратили этого интереса люди, хотя и столько лет прошло. А какие люди могли его не утратить? Правильно! Те, у кого из-под носа добро увели: Быков, Гвиненко и Васюков. Сына покойной Веры и Быкова я не особо рассматривал. Никто за столько лет ничего о нем не слышал. Его могли и усыновить давно, так ведь?