Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Призрак или гризли? Что я видел, пересекая Скалистые горы
Шрифт:

Люди «страны Пайк» не отличались цивилизованностью и не обладали картинностью дикарей, но у них были качества, достойные восхищения. Такой человек, вооруженный топором с лезвием в два фунта весом, с рукоятью в три фута длиной, заходил в сосновый лес, расчищал четверть акра, строил удобный бревенчатый дом – и все это за три дня! А из ружья в шесть футов длиной попадал в белку на вершине дерева и убивал зверька, не повредив шкурку. Такими было большинство тех, кто при первых же сообщениях о золотых россыпях Калифорнии, двинулся из Миссури, не дожидаясь, пока создадутся большие группы; эти люди просто запрягали старую деревенскую пару, сами садились верхом и отправлялись в путешествие, по расстоянию равное плаванию Колумба, а по опасностям и трудностям превосходившее его.

По-прежнему с западных границ Арканзаса и Миссури устремляется все тот же и так же организованный

поток эмиграции. Даже сегодня путешественник, пересекающий равнины, может встретить одинокий фургон в сопровождении одного или двух мужчин – один верхом, второй на сидении кучера; внутри, под изношенным пологом, одна или две женщины; вокруг них с полдесятка детей всех размеров и возрастов; может быть, один или два постарше трясутся верхом вслед за экипажем.

Именно такое зрелище предстало моему взгляду, когда я сам направлялся в Калифорнию в составе небольшого отряда, пересекавшего равнины скорее ради удовольствия, а не из выгоды. Как обычно, мы сопровождали группу эмигрантов, которые намерены были поселиться на берегах Тихого океана. На хорошей лошади я проехал вперед; меня сопровождал спутник, тоже на хорошей лошади и хорошо вооруженный. Нашей целью было изучение природы в отсутствие людей. Мы надеялись увидеть снежного барана или медведя, прежде чем их спугнет наш караван.

Мы вступили в район Скалистых гор и ехали по одному из дефиле, когда вместо дичи увидели впереди экипаж, медленно продвигающийся на четырех колесах, – фургон. Маленький и нелепый, с поношенным коленкоровым навесом, он со скрипом продвигался по каменистой дороге.

Подъехав, мы обнаружили в нем одну женщину; держа у груди ребенка, она сидела среди кухонных принадлежностей.

Мужчина, который мог бы быть ее мужем, но не походил на мужа, сидел на облучке впереди и управлял двумя лошадьми, которые с трудом тащили фургон.

Так как ни она, ни он не обратили на нас особого внимания, мы только поклонились, проезжая мимо, и поскакали вперед; конечно, нас удивил этот одинокий старый фургон с его содержимым – мужчиной, женщиной и ребенком, – двигающийся в Калифорнию. Достаточно, чтобы возбудить любопытство и строить предположения.

Мы все еще говорили об этом, когда боковое ущелье, способное дать прибежище снежному барану или медведю, заставило нас свернуть с дороги; мы решили, что сможем вернуться на дорогу кружным путем. Лошади у нас свежие и выдержат несколько лишних миль.

Свернув в боковое ущелье, мы начали подниматься. Ехали мы молча, в надежде на удачный выстрел. Временами в таких ущельях пасутся дикие овцы; иногда они приходят пить из ручьев, которые обычно протекают по дну. И когда начинают убегать по крутым склонам, их можно подстрелить.

Однако главная причина, по которой мы покинули тропу, заключалась в том, что два человека из нашего каравана – наш проводник и еще один – проехали вперед, чтобы выбрать место для ночевки. Пока они едут перед нами, у нас нет надежды встретить дичь на часто используемой тропе; именно поэтому мы с нее и свернули.

Поднявшись на значительную высоту и не встретив в зарослях никого крупнее сойки, мы оказались на каменном выступе, с которого открывался вид на дефиле, по которому внизу проходит тропа. Но мы увидели также, что крутой обрыв мешает продвижению вперед; нам придется вернуться и по боковому ущелью снова выйти на основную тропу.

Раздосадованные этим двойным разочарованием, мы уже готовы были направить лошадей вниз, когда до нас донесся из ущелья какой-то звук. Мы продвинулись на шаг-два вперед и, согнув шею, заглянули вниз с края обрыва. Да, там внизу источник звука – группа людей, очевидно, с того же фургона. В центре типичный человек из «страны Пайк», в домотканой куртке с высокой талией и короткими рукавами, в поношенной войлочной шляпе, в тяжелых грубых сапогах с заткнутыми в них брюками. Он сидел верхом на лошади, вполне соответствовавшей по своей грубой внешности. Человек был высокий, длиннобородый, в зубах он держал трубку. На несколько футов выдавался ствол длинного ржавого ружья; к седлу были прикреплены сковорода, котелок для кофе и несколько других предметов посуды и кухонных принадлежностей. Вторую фигуру в группе представлял пес, бежавший рядом с лошадью. Но было и четверо других; и именно они прежде всего привлекли внимание, заставили изумленно на них смотреть. Это все были дети, старшему едва исполнилось шесть лет. Двое, самые маленькие, сидели на лошади вместе с мужчиной; один у него на коленях, второй – сзади, на крупе, обхватив мужчину за пояс. Остальные двое: мальчик и девочка – держались за хвост лошади, как будто собирались потащить ее назад.

Картина была такая уморительная – особенно в таком отдаленном месте, – что мы с моим спутником едва не расхохотались. Остановила нас только крайняя нелепость зрелища; эта нелепость лишила нас дара речи.

Прежде чем мы вновь овладели ею, поведение мужчины заставило нас молчать. Оно явно указывало на тревогу. Он неожиданно натянул повод и схватил ружье, как будто собирался им воспользоваться; глядя прямо перед собой, он словно расспрашивал тропу впереди.

«Индейцы!» – подумали мы, тоже глядя вперед, в дефиле. Но тут же изменили свое мнение, увидев между двумя скалами огромное четвероногое; его туловище заполняло все пространство между камнями.

– Гризли, клянусь святым Хьюбертом! – воскликнул мой спутник, Мы были одинаково взволнованы, увидев этого знаменитого повелителя Скалистых гор и оба разочарованы, потому что животное было далеко за пределами досягаемости наших ружей: чтобы выстрелить, нам нужно было проехать еще не менее мили. В этот момент каждый из нас отдал бы сто долларов, чтобы оказаться на месте человека из «страны Пайк». Может быть, подумали мы, и он рад был бы с нами поменяться. Но нет. Вместо того чтобы повернуть и устремиться назад, к фургону, как, по нашему мнению, следовало поступить с четырьмя детьми, рослый бородатый мужчина и не думал отступать. Фургона еще не было видно; но даже если бы он был поблизости, это ничего не изменило бы. «В Миссури мне такое приходилось видеть, что никакой гризли меня не испугает», – так сказал он нам впоследствии, когда мы познакомились.

На своем месте, совершенно вне игры, мы могли только смотреть. Так мы и поступили, к своему удивлению и даже изумлению, потому что последующее оказалось загадкой, которую тогда мы не могли разрешить.

Вместо того чтобы отступить, отец четверых детей – дети по-прежнему жались к лошади – направился к зверю, который преграждал ему путь и явно бросал вызов. В пятидесяти ярдах от животного мужчина поднял свое длинное ружье, прицелился и выстрелил.

К нашему удивлению, выстрел не имел никаких последствий. Пуля несомненно попала медведю в голову: мы видели, как одновременно с грохотом выстрела поднялась кожа над глазом животного. Но медведь не шевельнулся, не ушел со своего места.

Человек из «страны Пайк», по-видимому, удивился не меньше нас. Мы слышали его восклицания, подтверждающее это; весь его вид свидетельствовал об изумлении. Но он лишь мгновение оставался неподвижным. Быстро перезарядив ружье, он опять прицелился и выстрелил – с тем же результатом. Как и раньше, мы видели, что пуля попала в медведя; и как и раньше, животное не шевельнулось! Ни конечности, ни вся туша не дрогнули; не слышно было и рычания.

Мы с моим спутником еще больше удивились. Такое непостижимое зрелище поставило нас в тупик.

Миссуриец, казалось, разделяет наше изумление: мы слышали его изумленные восклицания, перемежающиеся проклятиями. Он опять зарядил ружье и в третий раз выстрелил в гризли. Но на этот раз спешился и подошел к животному на двадцать шагов. Промахнуться он не мог: слишком хорошо он для этого стрелял; однако результат был прежним. Медведь по-прежнему стоял на том же месте, где мы впервые его увидели; он не упал, хотя три пули пробили ему голову; и не собирался ни нападать, ни убегать.

Это слишком даже для зрителей на безопасном удалении; мы с моим спутником были в полнейшем недоумении. Очевидно, и мужчина внизу тоже ничего не понимал. Но теперь мы увидели, что он дрожит и готов отступить; он, не боявшийся ничего смертного: ни животного, ни человека, – испугался сверхъестественного. Существо, неподвижно стоящее между камнями: не могло принадлежать земле. Это не медведь, не гризли, это вообще не животное, а привидение, существо из другого мира.

Романтическая тайна Скалистых гор, о которой рассказывали суеверные трапперы, сделала этот район знаменитым. По-видимому, эти рассказы подействовали на человека из «страны Пайк»: после третьего выстрела он готов был отступить к фургону. Но тут в неподвижном воздухе послышался звук, заставивший его изменить свое намерение: этот звук сразу раскрыл тайну и развеял суеверный страх сверхъестественного. Это был громкий и веселый смех двух человек; они показались на виду, и мы с моим спутником узнали в них наших проводников, отправившихся вперед на разведку. Все объяснилось. Проезжая по ущелью, они встретили медведя и убили его. До этого они миновали миссурийца и решили немного посмеяться над ним. И поэтому поставили мертвого гризли, как живого, а сами спрятались за камнями, чтобы насладиться своей шуткой.

123
Поделиться с друзьями: