Призрак из страшного сна
Шрифт:
– Виновные?! Ты так называешь преданных мне слуг? Еще бы они посмели не открыть мне ворота! Все, хватит, мне надоело!
Короткая возня, возмущенный вскрик:
– Ах ты скотина такая! Да как ты посмел на меня руку поднять?! Ты уволен, мерзавец!
– Никто на вас руку не поднимал, я просто выполнял свою работу. Не надо было вам меня отталкивать. И, смею вам напомнить, увольнять меня вы не имеете права. Я нахожусь на службе у Венцеслава Тадеушевича. Все вопросы и претензии – к нему.
– Но мне надо вещи свои забрать! Я ведь практически голая ушла!
– Вещи?
– Плебей, он и есть плебей! – Магдалена, судя по голосу, попыталась вложить в эти слова максимум презрения, но ничего, кроме злости, туда не поместилось. – Вот уж радость для тебя – безнаказанно поглумиться над хозяйкой, да? Мстишь мне за то, что я не обращала внимания на твои похотливые взгляды?
– Госпожа Кульчицкая, не обольщайтесь, дамы с вашим типом внешности никогда не вызывали у меня учащенного сердцебиения.
– Хам!
– Это обязательно. Эй, Никодим!
– Чегой-то?
– Из подвала чемоданы хозяйкины тащи.
– А тама открыто?
– Не знаю, проверь. Чуть что – ты знаешь, у кого ключи.
– Сей момент все сделаем, барыня, не сумлевайтесь!
– Слышали, госпожа Кульчицкая? Не сумлевайтесь.
– В конце концов, могу я хотя бы зайти воды попить? – О, дамочка сменила тактику, теперь у нее голос жалобный-прежалобный. – Или это тоже запрещено? Или мне вынесут стаканчик, как приблуде какой-нибудь? В конце концов, создается впечатление, что вы там прячете кого-то!
Ну вот и к сути ее визита подошли. Магду явно ее змеиные сообщники послали проверить – не тут ли нас прячут?
Просканировать пространство ментально они не могут – Мартин после трагедии в спелеолечебнице раздобыл где-то странного вида антенну, явно из арсенала спецслужб. И антенна эта вроде искажает ментальное пространство или создает помехи для вторжения – сути я так и не поняла. Но главное уяснила – отыскать нас мысленно рептилоиды не могут.
Вот и послали свою сообщницу разнюхать, как и что.
– Что-то не очень вы похожи на умирающую от жажды. Да и день сегодня совсем не жаркий. Ну да ладно, идемте, дам вам воды.
– Спасибо, Саша.
О, хвостом замела!
Так, а что ты тут стоишь, голубушка? Сейчас ведь в лоб дверью получишь, и вся конспирация полетит к чертовой бабушке!
Я не очень-то грациозно, зато бесшумно ломанулась из холла в гостиную и сочла лучшим убежищем плотные шторы на окнах. В собранном виде они могли укрыть еще парочку таких особей, как я. Главное, чтобы тапочки из-под них не торчали.
Секьюрити, заметив мои метания, перестал изображать гипсового ротвейлера у лестницы и сделал вид, что как раз выходит из дома.
Так что вошедшие Магдалена и Дворкин столкнулись с охранником в холле.
– Я все проверил, Александр Лазаревич, сигнализация в порядке, – браво отрапортовал охранник.
Молодец, быстро сориентировался.
– Отлично, можешь идти. Хотя нет, задержись на минутку. Проводишь
потом госпожу Кульчицкую до ворот.– Интересно, а почему это твой подчиненный не здоровается с хозяйкой? Совсем обнаглели, как я посмотрю!
– Вы, кажется, пить хотели? Кухня там.
– Я помню.
– Стойте! Куда вы?!
Я осторожно выглянула из-за портьеры. Ну конечно же! Рыжая крыса с топотом мчится вверх по лестнице, за ней несется Дворкин – я впервые вижу его таким злым.
– Магдалена, стойте!
– Я в своем доме!
На самой верхней ступеньке Александр Лазаревич все же догнал дамочку и цепко ухватил ее за предплечье:
– Ну что же вы так, госпожа Кульчицкая! Что за детские выходки? Зачем вам обязательно надо попасть в дом? Сказано же – ваш бывший муж не желает вас тут видеть.
– Он пока еще не бывший!
– Это вопрос времени. И мне меньше всего хочется выслушивать выговор в свой адрес, если Венцеслав Тадеушевич узнает, что вы шатались по дому.
– Что значит – шаталась?! Мне надо проверить, все ли вы собрали!
– Только после разрешения господина Кульчицкого я смогу вас пустить в дом.
– Да пошел ты!
Я же говорила – крыса! Фурия укусила Дворкина за руку, тот от неожиданности отпустил дамочку, и она с торжествующим видом распахнула дверь первой от лестницы комнаты.
Моей комнаты…
В следующее мгновение раздалось душераздирающее завывание, а затем – испуганный голос Магдалены:
– Присцилла?! Что ты… нет, не надо… Хорошая кошка, милая кошечка… Это ведь я, твоя любимая хозяйка… А-а-а-а-а!!!
Глава 29
Больше всего ему хотелось кричать. Громить помещение, переворачивая столы и кровати. Ломать о колено капельницы, пройтись бейсбольной битой по оборудованию.
Дать выход клокотавшим в груди эмоциям. Потрясению, боли, гневу, ярости, обиде, горечи…
Но, во-первых, он был еще слишком слаб для подобных развлечений. А во-вторых…
Во-вторых, откуда-то из глубины души, из пластов подсознания пробился и начал неудержимо нарастать протест.
Успокойся, Павел! Прежде всего надо разобраться во всем, причем спокойно, без эмоций.
Он мысленно сосчитал до десяти, затем открыл глаза и, старательно рассматривая потолок – встречаться с холодным изучающим взглядом рептилии не было ни сил, ни желания, – холодно произнес:
– Послушайте… Как вас там?
– Аскольд Викторович. Проблемы с памятью, да?
Черт возьми, до чего же торжествующий у него голос!
– Аскольд Викторович, может, хватит болтать? Вы меня утомили. Шли бы вы по своим делам, любезный, а меня оставили бы в покое!
– Да-да, конечно! – нарочито пристыженно засуетился визитер. – Извини, Пашенька! Совсем забыл, что ты только-только в себя пришел, заговорил тебя, олух я облезлый! Отдыхай, дружочек, отдыхай. После поговорим.
Да пошел ты!
Возможно, эта мысль была достаточно интенсивной и доходчивой. Во всяком случае, господин депутат резко заткнулся и, подхватив под локоть врача, вышел вместе с ним из палаты.