Призрак страсти

Она отчаянно сопротивлялась, опасаясь теперь лишь его безжалостных пальцев, сжимающих ее горло. Она хватала ртом воздух, вцепившись ногтями в его руки, не слыша ничего, кроме гула в ушах, и ее сопротивление понемногу ослабевало. Потом все потемнело, и она затихла.

Матильда почувствовала, как ее пошевелили, сняв юбку, рубашка ее была развязана и тоже стянута с нее. Она лежала обнаженная перед огнем, с трудом дыша из-за стиснутого горла.

В темноте она увидела его лицо, склонившееся над ней, с ярко-голубыми, как небо, глазами. Его волосы и борода казались золотыми в мерцающем свете пламени. Потом все потемнело.

Он прижался губами к ее губам, увлажняя языком ее пересохший рот, руки его сжали ее грудь. Продолжая ласкать ее тело, он властно раздвинул ее бедра. Она не сопротивлялась, едва ли сознавая, что он с ней делает. Ее взгляд блуждал по сводам крыши, теряющимся в темном дыму над ее головой, вспыхивающими в отблесках огня и снова темнеющими. Он брал ее снова и снова, казалось, не заботясь, жива она или нет, вымещая свою ярость и похоть на ее покорном теле. Потом он грубо перевернул ее на живот, и снова навалился на нее. Ее сдавленный крик, вызванный болью и унижением, когда он глубоко вошел в нее, был заглушён отвратительной овечьей шерстью, заполнившей ее рот и нос.

Прошло много времени, прежде чем она поняла, что он, наконец, оставил ее в покое. Ее истерзанное тело, распластанное на груде тряпья, отказывалось ей повиноваться, когда она попыталась свернуться калачиком, чтобы защититься от холода, который она почувствовала теперь, когда разгоряченное мужское тело больше не прижималось к ней. Со стоном она перевернулась на бок, натянула на себя шкуру и замерла, закрыв глаза. Все тело ее болело.

Джон уже натянул рубашку и накидку. Надев перевязь с инкрустированным кинжалом, он повернулся к ней, и некоторое время молча смотрел на нее сверху вниз. Потом он улыбнулся.

– Если вы позволите, леди Матильда, – мягко произнес он, – я пойду взгляну, накормили ли наших лошадей. – Она услышала, как он пересек комнату и начал спускаться по лестнице. Он не вернулся.

Она долго лежала, не шевелясь, но в конце концов холод заставил ее подняться. Все еще чувствуя себя разбитой, она нащупала свою одежду, прежде чем взять дрова из корзины и подбросить их в остывающие угли.

Она целую вечность простояла у вновь вспыхнувшего огня, потом, изнуренная до предела, рухнула на колени и, закутавшись в плащ, уткнулась лицом в ладони.

Она спала очень чутко, прислушиваясь во сне, не раздаются ли шаги возвращающегося Джона, но он не пришел. Перед рассветом она забылась глубоким сном, и ее внезапно разбудил крик петуха за окном. Все тело у нее затекло, ей было холодно. Огонь превратился в белый пепел, а сквозь наспех сделанные ставни в комнату пробивался утренний свет. Тусклое пятно света падало на очаг из широкой трубы.

Неуклюже поднявшись на ноги, Матильда подошла к окну и открыла ставни. Туман обволакивал горы, оседая каплями на подоконнике. Она передернулась.

В большом зале было чисто. В камине горел огонь, а на возвышении уже стоял самодельный стол. За ним сидел Джон, заканчивая завтрак. Он привстал при ее появлении, отвесив ей насмешливый поклон, и продолжил трапезу. Взгляд его был холодным и непреклонным.

Матильда постояла, наблюдая за ним, пытаясь побороть отвращение и ужас, и плотнее завернулась в плащ.

– Присоединяйтесь ко мне, мадам, – проговорил он, не глядя на нее. – Вы, должно быть, голодны после столь бурной ночи, – он сделал знак слуге и указал на пустой бокал.

Призвав на помощь все свое достоинство, Матильда направилась к нему. Подойдя к возвышению, она сделала Джону надменный реверанс. Замок, казалось, наполнился людьми, когда она неохотно заняла место радом с принцем. Слуга лицом принес ей хлеб и подогретое вино, тогда как другой разбрасывал свежий тростник по полу. С улицы доносился стук молотка. Джон снова поднял взгляд.

– Где смотритель? – резко спросил он слугу с тростником. – Теперь леди де Броз здесь, приведите его немедленно – мы хотим услышать объяснения по поводу того, что здесь творится.

Слуга поклонился и убежал. Он вернулся почти тотчас же в сопровождении высокого человека в кольчуге и доспехах, который упал на колени перед Матильдой. Джон, потеряв интерес, продолжал завтракать.

Матильда тяжело сглотнула.

– Ну, – с усилием произнесла она, – что вы можете сказать?

Лицо мужчины посерело.

– Мое имя Бернард, мадам. Простите нас, – он умоляюще сложил руки. – Этот замок – ужасное место. Ни один человек не в состоянии оставаться здесь и сохранить рассудок. Я просил перевода, но никто не появился, чтобы нас освободить, – он взглянул на принца. – Будьте снисходительны, милорд.

Джон фыркнул.

– Снисходителен. Когда вы не можете вынести небольшие неудобства!

– Это не неудобства, сэр, вовсе нет, – смотритель наклонился вперед.

– Что же тогда? – Джон смотрел осуждающе. – Вас напугали люди принца Уэльса? – он говорил монотонным голосом, полным сарказма и презрения.

– Нет, сэр. Мы не боимся валлийцев. – Бернард был возмущен. – Нет, мадам, это нечто другое, – он вдруг опустил глаза, перенося свой вес с одного колена на другое.

– Что? – сурово поинтересовался Джон.

– Прежние владельцы замка, ваше высочество, – его голос упал до шепота. – По ночам они бродят возле крепостных стен мимо наших людей. Их шаги слышны на крепостном валу и во рву. Их лошади скачут по окрестным холмам. Они везде! – Он истово перекрестился, и они увидели у него на шее амулет.

Матильда взглянула на Джона, дрожа против своей воли.

– Что за чушь вы здесь рассказываете? – спросил он. – Что за прежние владельцы? В этих горах нет никого, кроме пастухов и воюющих валлийских племен.

Пальцы Матильды побелели, сжимая бокал. Немного горячего вина выплеснулось ей на запястье.

– Это призраки, ваше высочество. Они владели замком Динас тысячу лет назад. Может, больше. До Христова пришествия эта земля принадлежала им. Мы находим их вещи в развалинах. Рвы и валы были построены ими. Их Боги правят до сих пор, милорд, Христа здесь не любят. Стена часовни обрушивается всякий раз, как только мы начинаем ее строить…

Джон встал и наклонился к собеседнику через стол.

– Боже милостивый! Вы говорите, что гарнизон ввергла в панический страх кучка привидений? – голос его был ледяным.