Призрак страсти
Шрифт:
Жанет ушла, а Джо еще долго лежала в темноте, уставившись в потолок. Она побаивалась, что разговоры о ребенке могли вновь привести из прошлого в настоящее звук детского плача, эхом отдававшегося в гулких покоях замка, что виднелся из окна. Она прислушалась, но ничего не уловила, кроме нежных вздохов ветра.
На луну набежали облака, и серебристые тени заклубились над древними развалинами. Если среди них и бродил дух Сейсилла, Джо его не видела. Через несколько минут она уже спала.
Ветры в Суссексе оказались значительно теплее, чем на западе, и по утрам не приносили леденящего холода. А потому леса сохранили еще свой богатый осенний наряд. Процессия, сопровождавшая Матильду, медленно приближалась к Брамберу, и уже за несколько миль она могла различить центральную башню замка, возвышавшуюся над рекой Адур. По длинной насыпи они въехали в маленькую деревню, домики которой тесной стайкой приютились среди солончаков у подножия холма, на котором стоял замок. Приходская церковь и замок были обращены в сторону моря. Перед ними лежали болота, и круто изгибалась река. Когда они въезжали по
Ее любимая няня Джинн встретила ее у ворот и сообщила о смерти, посетившей замок.
– Кто умер, Джинн, дорогая, старый лорд? – встревожилась Матильда, поспешно сходя с лошади. Она внезапно испугалась, что ее сыну могла угрожать какая-либо болезнь. Он был еще так мал и беззащитен. У нее порой сжималось сердце от страха за этого малыша, любовь к которому переполняла ее.
– Нет, несчастье случилось с матерью сэра Уильяма, леди Бертой. – Морщинистое лицо Джинн приняло торжественно строгое выражение. – Два месяца назад она поскользнулась на лестнице, упала и сломала бедро. Бедная, она в страшных мучениях провела последнее время, а на прошлой неделе умерла, упокой, Господь, ее душу. Кости оказались слишком старыми и не могли срастись, как следует. – Старая женщина перекрестилась и пристально посмотрела на Матильду из-под тяжелых век. – Наверное, вам не встретились гонцы, которых мы отправили к сэру Уильяму. Теперь, ma petite, ты будешь сама себе хозяйка. Я рада за тебя.
В душе Матильды не нашлось места печали по поводу кончины властной и суровой старой дамы, но она почувствовала прилив жалости к Уильяму, который питал к матери теплые чувства.
Уильям уехал из Глостера вместе с королем и взял с собой большую часть воинов, кроме ее сопровождения, после того, как безуспешно закончилось расследование убийства трех пропавших рыцарей. Его возвращение в Брамбер скоро не ожидалось.
Матильда с трудом подавила улыбку и вздох облегчения. Возможно, думать так и не подобало, но у нее свалился с души тяжелый камень. Она страшилась встречи с Бертой. Злая на язык старая дама не упустила бы случая отчитать ее за своевольный отъезд из Брамбера год назад, и, уж конечно, она ни за что не допустила бы Матильду к управлению хозяйством. Она оглянулась на устало сидевшего на чалой лошади Бернарда, погруженного в раздумья. Если бы он услышал ядовитые высказывания Берты в ее адрес, он бы потерял к Матильде всякое уважение. Поблагодарив про себя Бога, Матильда подала рукой сигнал, и вереница утомленных дорогой лошадей медленно проследовала сквозь ворота во двор, вымощенный булыжником.
Матильда еще раз спешилась и вступила вслед за Джинн в прохладную полутьму огромного зала. Она с удовлетворением вздохнула, оглядывая красивые стрельчатые окна, отделанные каменным кружевом резьбы и замысловатый декор, украшавший колонны и двери. Брекнок не мог сравниться красотой с великолепием Брамбера. В красивом и ухоженном Брамбере она могла чувствовать себя в безопасности.
Она заставила себя зайти к прикованному к постели свекру. Берта оставалась хозяйкой Брамбера, поскольку он еще был жив. Если бы он умер, на что, казалось Матильде, и была воля Господа, тогда Берта отправилась бы в принадлежавшие ей по наследству владения, оставив Матильду распоряжаться в замке. Оставаясь в живых, Уильям Старший не давал возможности сыну получить титул барона. Она вгляделась в лицо старика. Со времени ее отъезда из Брамбера он мало изменился. Возможно, кожа больше съежилась и глубже запали глаза. Невидящий взгляд его был устремлен в потолок. Только рука, непрерывно сжимавшая простынь на груди, указывала на то, что жизнь еще не покинула это немощное тело. Она наклонилась и церемонно приложилась губами к пергаментной коже щеки. Он не узнал ее, оставаясь безучастным. Она постояла рядом с постелью еще немного и тихо покинула комнату.
У себя в спальне Матильда снова обняла Джинн, затем взяла у няньки Уилла и сама распеленала его, чтобы показать своей старой няне. Джинн вгляделась в сонное личико ребенка и к огромному облегчению Матильды улыбнулась, довольно кивая головой.
– Чудесный малыш, – заключила няня. – Он делает тебе честь, ma petite, а я ожидала, что у тебя будут худенькие дети. – Она искоса посмотрела на Матильду. – Вижу, что ты снова ждешь ребенка. Хорошо. На этот раз я буду рядом и присмотрю за тобой.
Матильда улыбнулась. Она догадывалась, что беременна, но внешне ее талия нисколько не изменилась и она удивилась проницательности Джинн. Матильду радовало это событие. На этот раз она останется в Брамбере. Ничто не заставит ее следовать с Уильямом, как раньше. Здесь ей можно было не бояться, что дурной глаз нашлет несчастье на ее нерожденного ребенка. Остались далеко позади черные, окутанные туманом горы Уэльса и связанные с ними мрачные воспоминания.
Второй сын Матильды, Джайлз, родился в апреле следующего года, когда напоенный ароматами воздух Суссекса лился живительным бальзамом в окна замка Брамбер. К нему присоединился едва заметный соленый привкус ветра с пролива, скрытого дымкой тумана, а с полей и лесов тянулся пьянящий запах цветущих яблонь и колокольчиков. Когда мирно спавшего младенца уложили в колыбель, к очагу молча скользнула Джинн. Она оставила там вино, воду и чистые полотенца для добрых духов. С их благословением ребенок будет расти сильным и удачливым. Матильда ощутила приступ безотчетного страха. Для маленького Уилла никто не совершал такого магического ритуала. Смутное воспоминание, как дурной сон, шевельнулось в глубине ее сознания. Она в испуге перекрестилась, охваченная страхом
за сына. Она попыталась восстановить в памяти давнее видение, но оно быстро тускнело, ускользая, а тем временем Джинн вглядывалась в нее, странно щурясь. Матильда попыталась отвести взгляд, но не смогла. Воспоминание подернулось дымкой, и она видела только, как отражается солнце от стоявшего у огня сосуда с водой. Затем ее снова сморил сон.Сон растаял, и Джо заворочалась, не просыпаясь. Лунный свет холодными пальцами коснулся ее лица. Положив руку на закрытые глаза, она вздрогнула и продолжала спать спокойно.
– Слушай меня внимательно. – Сэм присел перед Ником на край журнального столика, не отрываясь глядя в лицо брата. – Ты мне доверяешь?
Ник ответил едва заметным кивком.
– Хорошо. И ты знаешь, что я не сделаю ничего, что повредило бы тебе. Но я думаю, что тебя нельзя возвращаться в твое прошлое сразу, это может тебе причинить вред. Сначала я должен тебя подготовить. Я должен предупредить тебя о том, кем ты был в той жизни очень-очень давно… – Сэм помолчал, злорадная усмешка поползла по его лицу. – Нет, Ник, ты не был Ричардом де Клэром, и у тебя были основания завидовать ему. Он был твоим другом и советником. А еще соперником. Вы оба любили Матильду де Броз. Но ее сердце покорил Ричард, и его она предпочла. Он стал твоим врагом. Ты помнишь это, Ник? – Сэм с мрачным видом наблюдал за братом, который беспокойно заерзал в кресле. Взгляд Ника переместился к лампе и задержался на ней. Зрачки превратились в точки в центре залитых светом радужных оболочек. Рука его свесилась с кресла и подергивалась, а пальцы непроизвольно сжимались в кулак и разжимались.
Сэм усмехнулся, прикидывая в уме шансы, что его слова принесут со временем нужные плоды. Почему в брате проснулось стремление к насилию? Когда-либо он точно это узнает, но не сегодня. Сегодня он только готовил почву, расставляя декорации для будущего спектакля.
– Мне кажется, ты это помнишь, Ник, – тихо продолжал он. – Ты был принцем, когда впервые увидел ее. Она была красива, высока ростом, обаятельна. Настоящая дама. А ты былвсего лишь наглым мальчишкой. Ты помнишь это? Ты был поздним ребенком. Она стала первой женщиной, к которой ты воспылал страстью, но она была уже женой другого и матерью его ребенка. А ты был слишком мал, чтобы попользоваться служанками, которых прижимал по темным углам. Ты пока только пощипывал их, да залезал к ним под юбки. Но шло время. И позднее ты мог овладеть любой женщиной, которую хотел. И ты брал их всех без разбора. Крестьянок и знатных дам. По доброй воле или насильно. Дурная слава о тебе прошла через века. Матильда же обезоруживала тебя, обдавая холодом презрения. Когда-то она смотрела на тебя, как на сопливого мальчишку. И любовь твою постепенно стала отравлять горечь. Помнишь, Ник, ты твердо решил сломить ее, поставить на колени. Ты велел мужу лучше присматривать за ней, но он оказался слаб. – На секунду Сэм плотно стиснул зубы. – Она нуждалась в помощи Уильяма, а он не поддержал ее. Когда ему следовало одернуть ее и укоротить ее острый язычок, он позволял ей говорить. Он мог бы ее спасти, но позволил попасться в расставленный тобой капкан. – Сэм замолчал, задохнувшись, пот выступил у него на лбу. – Ты возненавидел ее лютой ненавистью и дал себе слово, что она заплатит жизнью за презрительное отношение к тебе.
Сэм подался вперед, теребя узел галстука, за его спиной небо меняло цвет. Закат поблек, свет уличных фонарей становился все ярче в наползавших на город сумерках.
– А теперь, Ник, – продолжал Сэм после паузы, – ты появился на свет в другом столетии, другом мире, и ты уже не ребенок. Она видит в тебе привлекательного мужчину, на тебе она остановила свой выбор. Но ты не можешь ей доверять. Твоя ненависть сохранилась. Ты ничего не забыл, Ник. И не простил. Восемь столетий назад ты поклялся отомстить Матильде де Броз, и ты продолжаешь следовать своей цели.
Сэм резко поднялся и отвернулся от брата. Он сорвал с себя рубашку и швырнул на пол. Весь покрытый потом, он жадно вдыхал прохладный вечерний воздух, стараясь усмирить бешено колотившееся сердце. Неожиданно он разразился злобным смехом.
– На этот раз, мой друг, – невнятно внушал он, – супруг окажется рядом, когда она призовет его на помощь. Я больше не покину ее. Я ждал случая загладить вину и вот, наконец, дождался. Мы снова собрались на одной сцене. – Он обернулся. – Тебе понравится роль, которую я тебе отвел, Ник. Ты всегда был самодовольным маленьким негодяем, таким самоуверенным. И умным. Неотразимым. Никто из женщин не мог устоять перед тобой. Это точно. Но Джо начинает замечать твое второе лицо. Она уже познакомилась с всплеском насилия в тебе. Уже ослабело доверие к тебе. – Сэм вернулся к Нику и презрительно толкнул его в кресло. – Ты рассердишься, когда она тебя отвергнет. Ты опять ударишь ее. На этот раз она придет ко мне. Она всегда будет ко мне приходить, уж я об этом позабочусь. Я ее утешу. Она вернется к тебе за новой порцией насилия, потому что в Джо есть склонность к мазохизму. Насилие возбуждает ее. Она даже может спровоцировать тебя попытаться ее убить. Но я окажусь на месте. – Сэм криво усмехнулся. – Я возьму все под свой контроль. У меня будут помощники, и вы уползете прочь, монсеньер. – Слова его источали яд сарказма, даже на губах мелкими капельками выступила слюна. – Ты станешь зализывать раны и молить о прощении, как в свое время Уильям умолял короля, и я отправлю тебя, но не прятаться во Францию, чтобы ты там умер позорной смертью, как Уильям когда-то. О нет, я добьюсь, чтобы тебя отправили в лечебницу, куда помещают людей, живущих в воображаемом мире и мнящих себя королями. А Джо придет ко мне. Она будет моей. Она пожалеет, что пренебрегала мной, и попросит простить ее, и я ее утешу, как и следует супругу.