Призрак в машине

Все это произошло три часа назад. Теперь он пытался заставить себя забыть о случившемся и надеялся, что ему помогут это сделать стук клавиш и телефонные звонки — увы, намного более редкие, чем раньше. Трой пришел забрать его пустую чашку.

— Ну что, наша Полл так и не разродилась?

— Не разродилась чем?

— Зачем она вообще приходила в контору?

— Надеюсь, Лео Форчун это выяснит.

«А я надеюсь переспать с Кэмерон Диас, — подумал сержант Трой. — Если эта Лоусон хотя бы наполовину так хороша, как о ней говорят, у меня будут кое-какие шансы». Предаваясь этим сладострастным и предательским мыслям, Трой уставился в корзину для бумаг. Как и все остальные, он избегал смотреть на впечатляющий фонарь под глазом шефа.

— Сэр, даже если Бринкли что-то обнаружил, это не поможет нам решить дело о его убийстве.

— Почему?

— Если эта Лоусон даже не знала, что случилось, как она могла участвовать в преступлении?

Не успел Барнеби ответить, как ему замахали рукой из дальнего конца комнаты. Он встал и быстро подошел к подавшему сигнал.

— Что там, Бруно?

— Сэр, наверно, вам следует ответить на этот звонок. Некий Алан Хардинг из Нортуик-парка уверяет, что он видел Аву Гаррет в вечер накануне ее смерти.

— Он и половина Аксбриджа, — вздохнул Барнеби.

— Да, таких звонков у нас уже больше сотни, — прикрыв микрофон ладонью, поддакнул ему сержант Бруно Лессинг.

— Мистер Хардинг? Главный инспектор Барнеби, уголовный розыск полиции Костона… Да, я слушаю.

Трой подошел ближе. Они с сержантом Лессингом следили и слушали. Сообщение явно вызвало у Барнеби интерес.

— Сэр, вы готовы сделать заявление для полиции?.. Нет, нет, на ближайшем участке. Или, если вы предпочитаете, кто-то приедет к вам домой… Отлично. Как вам позвонить?

Довольный Барнеби положил трубку. Трой называл это «видом сниффера» [134] . Ноздри инспектора раздувались, плотно сжатые губы слегка улыбались, голова была повернута набок, словно он прислушивался к тому, чего не слышал никто другой. Похоже, к его лицу прилила кровь, хотя определить это на глаз было трудно.

— Смахивает на правду. Хардинг ехал в одном поезде с Авой Гаррет по линии Метрополитен. Он описал ее одежду, украшения, даже сумочку, о которой в объявлении не было ни слова. Он сидел немного в стороне, но слышал, как она разговаривала с парой девочек-подростков. Судя по его словам, она не останавливалась. Не получала звонков по мобильнику и не делала их. И вышла на той же станции «Нортуик-парк», что и он.

134

Сниффер (букв. «нюхач») — собака, натренированная на поиск наркотиков, взрывчатки и т. п. по запаху.

— Блеск, — сказал Лессинг.

— Он добрался до выхода раньше и не видел, в какую сторону она пошла. Но как только мы узнаем точное время прибытия поезда на станцию, можно будет дать объявление. Адресованное не только тем подросткам, но всем, кто вышел из поезда одновременно с ней.

— Вот было бы здорово, если бы этот Крис ждал ее у метро! — воскликнул Лессинг. — Тогда мы получили бы его описание.

— Вполне возможно. — Барнеби вспомнил свои недавние фантазии и решил, что они были не такими уж фантастическими.

— А если он был загримирован? — спросил сержант Трой.

— Я вижу, ты опять читал на ночь Агату Кристи, — ответил ему главный инспектор.

Примерно в то же время, когда Барнеби лечил подбитый глаз, а подавленные Лоусоны ехали домой, Рой и Карен собирались на чаепитие к Дорис. Карен надела новый топ (майка с котятами отправилась в корзину с грязным бельем), чистые носки и кроссовки. Она попыталась собрать волосы в пряди с помощью ярко-розовых кисточек, но шелковистые волосы упрямо выскальзывали и рассыпались по спине. Она разговаривала с Барби. Рой слышал ее через дверь ванной. Он годами обходился тем, что плескал в лицо водой, но теперь поклялся принимать ванну ежедневно. Фактически это была его вторая ванна за день, потому что он сильно вспотел, когда красил стены.

«В этом визите нет ничего особенного, — говорил себе Рой. — Тоже мне великое событие». Тем не менее он пришел к выводу, что его одежда для этого не годится. Раньше она выглядела нормально, но теперь… Поэтому они с Карен сели на автобус, доехали до Костона и обошли несколько благотворительных магазинов. В магазине Оксфама им удалось найти две хорошие рубашки и легкие брюки цвета хаки. Плюс водолазку с надписью «Смотри, мир, я иду!» в магазине для инвалидов.

Рой тщательно выгладил одну из рубашек, выбрав такую температуру, чтобы ее не спалить. Надел чистое нижнее белье, носки, новые брюки и в сотый раз причесал вымытые шампунем волосы. Посмотрел на себя в зеркало ванной и убедился, что дырки от колец в ноздрях и ушах явно стали меньше. Он знал, что в конце концов дырки зарастут полностью; так ему сказала одна девушка, тоже прокалывавшая себе уши. Но с татуировкой на шее ничего поделать было нельзя. «Режь здесь…» Он ненавидел эту надпись. В свое время она казалась прикольной и стоившей того, чтобы вытерпеть боль. Но теперь он понимал, что это выглядит глупо.

Сказать, что идти к Круджам Рою не хотелось, означало не сказать ничего. При мысли о том, что он может брякнуть или сделать что-нибудь не то, у мальчика начинало колотиться сердце. Воспоминание о том, как он был счастлив, когда Дорис обнимала и баюкала его, поблекло. Он понимал, что в этом не было ничего личного. Женщины всегда ведут себя так. Если ты плачешь или пережинаешь, они тебя обнимают. Мальчишки в детском доме хвастались, что это самый верный способ трахнуться. Может быть, он нравится Дорис?

Самое главное — это не путать симпатию с… Ради его же безопасности. Рой похоронил это слово. С ним было связано все самое страшное, самое темное, самое грязное. Ничего более жестокого не было на свете.

С тех пор как Рой узнал это слово, он видел примеры любви повсюду. Малыши после занятий бежали к воротам школы, размахивая своими рисунками. Там их обнимали и целовали матери. Рисунки были плохие, но матерям было все равно. Позже подростки ходили парочками в обнимку, улыбались и смотрели друг другу в глаза. Тогда он думал, что это происходит автоматически, когда у тебя ломается голос и наливаются яички. Но это было не для него. Девушки интересуются тобой, если у тебя есть деньги, шоколадки или сигареты. Правда, иногда бывает и по-другому. Но человеку, которого бросили, на улыбки, взгляды, клятвы и мечты рассчитывать не приходится.

Это посещение бунгало может рано или поздно оказаться еще одним обманом. Причем скорее рано, чем поздно. Наверно, она просто немного пожалела его. Что ж, он это вынесет. Чашка чая, кусок пирога. Что ему терять? Но при малейшем намеке на нелюбезный прием только его тут и видели. Мальчик по кличке Жаба его вразумил. Бросай их раньше, чем они бросят тебя. Тогда Рой еще верил (хотя весь его предыдущий опыт доказывал обратное), что в конце концов он окажется кому-то нужным. «А если меня не бросят?» — спросил он. «Старик, — ответил ему Жаба, — обязательно бросят».

— Рой, ты готов?

— Минутку. — Он снял новую рубашку и решил надеть водолазку. Воротник-поло скроет татуировку, а написанный на ней девиз добавит ему уверенности в себе. Потом он снова причесался, надушился дешевым одеколоном и пожалел, что не вышел ростом.

— Рой! Ты потрясающе выглядишь.

— Смотри, мир, я иду, — ответил Рой.

Утром прошел небольшой дождь, но сейчас снова было жарко и сухо. Ноги Карен поднимали клубы пыли. Бунгало Дорис и Эрнеста, до которого было всего пять минут ходу, называлось Данроуминг [135] . Палисадник у них был странный, состоявший из четырех больших треугольников, обложенных цветными камнями, причем в центре каждого треугольника стоял горшок с колючим зеленым растением. В звонок позвонила Барби. Карен подняла куклу-космонавта и нажала на кнопку ее пальцами. В доме раздался негромкий звон колокольчиков. Когда Дорис открыла дверь, Карен впорхнула внутрь. Нервничавший Рой вразвалку прошел за ней.

135

Прогулка по холмам (англ.).