Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Как известно, у Америки и Японии наличествуют огромные противоречия, которые сможет решить только война – война за раздел сфер влияния на Дальнем Востоке. Ведь никто из них не хочет, чтобы конкуренту достался такой лакомый кусок, как наш Дальний Восток и Сибирь.

– Я считаю, что вы правы, товарищ Луцкий, – сказал Сталин. – Война между САСШ и Японией вполне вероятна. И было бы весьма желательно для нас, если бы она началась. Ведь эти два империалистических хищника, сойдясь в смертельной схватке, взаимно ослабят друг друга. И у них просто не останется ни сил, ни возможностей, чтобы напасть на Советскую Россию.

– Товарищ

Чичерин, – Сталин обратился к наркому иностранных дел, – не могли бы вы по своим дипломатическим каналам помочь САСШ и Японии придти к «правильным» выводам?

– Как вы считаете, товарищ Тамбовцев, – Сталин хитро подмигнул мне, – можно ли, как это у вас говорят, «вбросить» в мировые средства массовой информации «сенсационные новости», которые направили бы общественное мнение в этих странах в нужном направлении?

– А у вас, товарищ Ларионов, – Сталин посмотрел на Виктора Сергеевича, – как я слышал, на Тихом океане есть боевая единица и специалисты, которые смогли бы помочь Японии и САСШ найти «казус белли»…

– Словом, – Сталин подвел итог нашему совещанию, – надо действовать одновременно по всем направлениям, чтобы начавшаяся война между Японией и САСШ отвлекла бы внимание этих империалистических государств от наших границ. Ну, а с Китаем мы потом как-нибудь и сами разберемся… Так сказать – по-соседски.

Дела местного значения

18 февраля 1918 года. Около полудня. Забайкалье. станция Даурия.

Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич.

Дело сделано, есаул Семенов и его ближайшие подручные захвачены, а остальная его банда либо частично перебита, либо частично разбежалась. Казалось бы, теперь можно немного перевести дух и заняться личными проблемами. Это я о казачке Дарье, которая ко мне прибилась нежданно-негаданно. Скажу сразу – тут я абсолютно ни при чем. Так как-то все получилось, само собой. Я ее к себе в постель не звал, но и силой гнать от себя тоже не собираюсь. Женщина, что таких еще поискать, и влюблена как кошка. Живем пока вместе, а там как Бог даст.

Но расслабиться и покейфовать мне, похоже, вряд ли удастся. И причиной тому явился местный околополитический криминал, ну, или, если сказать попроще, освобожденные революцией уголовники, оказавшиеся в рядах отрядов, которые формально присоединились к Забайкальской бригаде Красной гвардии, а на самом деле плевать хотели на советскую власть, дисциплину и соблюдение революционных законов.

Я вспомнил, что еще во время инструктажа перед отправкой из Питера наш Дед, Александр Васильевич Тамбовцев, рассказывая о раскладе сил в Забайкалье, особо подчеркивал этот пикантный момент:

– Запомни, Николай, – сказал он, – до революции в тех краях находились основные каторжные централы Российской империи. Тамошние арестанты строили знаменитую «колесуху» – трассу Хабаровск – Благовещенск и Амурскую железную дорогу. На последней, кстати, трудилось аж целых семь тысяч арестантов.

Большая часть каторжников угодила в Забайкалье за уголовные преступления, причем, как правило, тяжкие. Это в основном убийцы, грабители, воры-рецидивисты. Были в числе каторжников и эсеры, и анархисты-максималисты. Но они были осуждены не за распространение листовок или агитацию, а за индивидуальный террор и «эксы», то есть за убийства

и вооруженные разбои. Одним словом, это настоящие бандюки, на которых некуда ставить клейма.

После революции, когда в местах, куда Макар телят не гонял, наступила полная анархия, каторжане получили свободу. «Политики» в большинстве своем уехали в Питер и Москву, поближе к власти. Уголовники, которые понаглее, начали заниматься «экспроприацией экспроприаторов». А самые умные из них постарались всеми правдами и неправдами пробраться в местные советы. И многим из них удалось это сделать.

Вот эти-то «революционеры в законе» и будут, Коля, вашей вечной головной болью. Мой совет – держись с этой братией жестко, не стесняйся применять силу оружия – ведь только такие методы они и понимают…

Александр Васильевич как в воду смотрел. Лишь только закончились боевые действия, как из всех щелей повылезали личности, сильно смахивающие на наших «братков» из лихих 90-х. Им бы мобилы размером с кирпич в руки, малиновые пиджаки и золотую цепь на шею в палец толщиной – ни за что не отличишь от наших доморощенных гоблинов.

С одним из них, неким Леней Лапой, бывшим налетчиком из «Ростова-папы», я с полчаса назад сцепился неподалеку от штаба бригады, расположенном все в том же пристанционном ресторане, где квартировали Семенов с Унгерном.

Этот Лапа стал приставать на улице к Дарье, которая шла ко мне, начал делать ей, как здесь принято изящно говорить, «непристойные предложения». А когда Даша сказала, что его рожа ей активно не нравиться, он достал нож и, помахав им перед ее носом, попытался снять с нее шубейку.

Тут, на его беду, Даша закричала и появился я, злой как голодный удав. Не долго раздумывая, я поймал бывшего налетчика на болевой прием, после чего он заорал как резаный. Я не стал убивать этого мерзавца, а просто пробил ему с правой хороший такой пенальти пониже спины, да так что штаны туго обтягивающие зад «конкретного пацана» с треском лопнули, а сам Лапа рыбкой улетел вперед головой, воткнулся рогами в забор, и медленно сполз по нему в сугроб.

Отведя всхлипывающую Дарью домой, я пошел в штаб бригады, чтобы серьезно переговорить с Сергеем Лазо. Надо было принимать срочные меры для того, чтобы угомонить приблатненных «борцов за свободу». Если этого не случится, то вскоре все местное население возненавидит уже нас и, появись в Забайкалье новый атаман, подобный Семенову, народ с оружием в руках поднимется на этот раз уже против советской власти, не защитившей его от бандитов.

И вообще, декрет о борьбе с бандитизмом действует – его надо только исполнять со всей возможной строгостью. Слова «социально близкие» тоже еще не прозвучали, да и никогда не прозвучат, ибо их автор вот уже несколько месяцев активно кормит собою могильных червей.

Сергей Лазо внимательно меня выслушал, покивав при этом головой, и сказал, что я полностью прав, и что с беспределом бывших каторжников – Лазо очень понравилось наше слово «беспредел», и он его с удовольствием повторил несколько раз – надо покончить раз и навсегда.

Но тут в нашу беседу неожиданно вклинилась весьма примечательная личность. Было ей от роду всего девятнадцать, но вела она себя как опытная засиженная воровка. Звали эту девицу Нина Павловна Лебедева-Кияшко, племянница и приемная дочь бывшего военного губернатора и наказного атамана Забайкальского казачьего войска генерал-лейтенанта Андрея Ивановича Кияшко.

Поделиться с друзьями: