Призрак войны
Шрифт:
Всё сводилось вот к чему. Во-первых, была ли она полицейской или преступницей, у Летисии было достаточно причин меня ненавидеть. Я был вынужден допустить, что по возможности она постарается организовать мне неприятности. Во-вторых, все, нами планируемое, станет известно Рейсу. В-третьих, все, известное Рейсу, станет известно Главному Партизану.
Я попробовал взглянуть на вещи со стороны Партизана. Он знал, что данная ячейка засвечена агентом полиции, поэтому её можно было принести в жертву, если только агент не был двойным, в случае чего ячейку можно было считать надежной. Поскольку он знал, что ячейка раскрыта, все планы, которые он разрабатывал, должны были иметь две фазы. Первая представляла собой открытую операцию, в отношении которой Рейс, как ожидалось, предпримет ответные
Отсюда я был вынужден предположить, что вне зависимости от нашего задания, это будет только первая фаза операции. Если это так, то нас используют как наживку. Следовательно, источник Главного Партизана в полиции не может быть одним из нас, следовательно, нами можно пожертвовать, а это, с точки зрения теории революционной борьбы, просто замечательно: больше мучеников за веру.
Если же, наоборот, мы были частью второй фазы операции, то Партизан мог использовать нас только в том случае, если считал нас абсолютно надежными. Эта идея меня порадовала, по-тому что означала получение ресурсов, необходимых для проведения операции и резко снижала для меня вероятность закончить в качестве тела на столе судебно-медицинского эксперта.
Эти размышления привели к немного обеспокоившей меня мысли. Партизан предложил мне пять тонн стоунов за одну операцию. Такие деньги не собрать подаянием, бренча на абазуки на углу улицы. Я был на Хелен только четыре месяца и за все это время ни разу не видел, чтобы СЛИВ в целях сборах средств на своё дело проводил хотя бы благотворительные распродажи домашней выпечки, и ещё реже видел рекламно-пропагандистские вечеринки стоимостью по тысячу стоунов на персону с толпами приглашенных сексапильных знаменитостей. Мой гонорар и обещание Главного Партизана достать мне тачку предполагали чьи-то очень глубокие карманы. Я был уверен, что это не сам Главный Партизан. Так же я был убежден, что все его рассусоливания насчет лемуров – ерунда. Я знал о нем немного, но ногти его рук были недавно отманикюрены, а его часы, сверкавшие в левом рукаве, стоили несколько моих гонораров.
Итак, примерно на такой ноте я осознал, что оказался обеими ногами на минном поле, о существовании которого и не подозревал. Выйти с него, сохранив все части тела при себе будет непросто. Я пожал плечами. Если вся эта история меня убьёт, по крайней мере, я умру в чистом белье.
Я спросил Летисию насчет душа. Она показала мне дорогу за дверь и в угол, где были сооружены водостоки. Шланг имелся, но занавеса или чего-то подобного не было, поэтому я бесстыдно оголился и вымылся. В качестве полотенца я использовал мою старую рубашку, затем натянул свежий наряд и вернулся в тюрьму.
С моего белья и прочей одежды были срезаны все бирки. Это меня немного удивило, по-скольку предполагало больший уровень профессионализма, чем ожидавшийся мной от ПЭФ.
Отсутствие бирок добавит работы местным ищейкам отслеживающим деятельность ПЭФ.
Только по одному этому многое можно было сказать, но я решил, что Партизан просто хочет впечатлить своим опытом людей. Это был неплохой способ повысить их уверенности в себе и он означал, что они знали его не так уж давно.
Я усмехнулся и подумал о вечере в баре перед дракой. ПЭФ, возможно, появился только по-сле того, как рухнула сеть. Главный Партизан явно прибыл для формирования организации, но по чьему приказу? Причина – власть – была очевидна, но менее очевидно было то, у кого её должны отнять и кому передать. По мере подготовки станет ясно, как будут разворачиваться события и у меня все зудело от нетерпения узнать, кто подписывает Главному Партизану чеки.
Один из похитителей с предыдущего вечера появился в проеме двери. Он бросил мне куртку, которую я легко поймал.
– О, кожа! Нам можно носить такое?
Он мгновение колебался.
– Ну да, это же для маскировки, разве нет?
Я кивнул.
– Разумно. – Натянув куртку, я сунул
в один из карманов бутылку воды. Я последовал за мужчиной через дверь здания и вышел в переулок. В конце улицы был металлический забор из гофрированных листов, поэтому мы вернулись назад к месту ответвления другого переулка и прошли через ворота во двор многоквартирного жилого дома для бедноты. На парковке он направился к старой модели ховера «Гайдзин» и указал мне на место водителя.– Ты хочешь, чтобы я вел машину?
– Просто делай то, что я тебе скажу и все будет отлично.
Я уселся за руль и ввел код зажигания, который он мне сообщил. Двигатель заурчал на первой же попытке. Я вывел на вспомогательный монитор технические характеристики машины и стало видно, что хотя машинка выглядела непрезентабельно, её двигатель был отрегулирован просто идеально или даже лучше.
– А этот монстр способен мчать.
– Да, но если мы не будем сильно невезучими, то это не потребуется. Веди, тихо и спокойно.
Я поднял ховер на воздушную подушку и мы отчалили. Он заставил меня накручивать по городу ленивые круги, пока высматривал в зеркало заднего вида нет ли за нами хвоста. Ничего не заметив, он начал указывать мне направление, уводя нас назад в центр Овертона. Когда мы оказались поблизости от главного управления полиции, я начал немного нервничать. Это, казалось, забавляло моего спутника.
– Расслабься, – сказал он. – Мы просто продолжим начатое другой группой.
– И что мы будем делать? – Когда я задал этот вопрос, показался Замок де Рейс.
Он усмехнулся.
– Ждать и наблюдать. Припаркуйся где-нибудь здесь и смотри в оба. Мы у ворот врага и скоро мы собираемся их снести.
7
Рыба видит наживку, а не крючок
Овертон
Яфа, Хелен
Префектура III, Республика Сферы
21 ноября 3132 года
Я припарковался на улице, удачно попав в свободное место между машинами и мы профланировали вниз до небольшого бистро с открытой боковой площадкой на тротуаре, откуда мы могли легко наблюдать за зданием полиции. Он сидел лицом к управлению, а я под углом, так что здание располагалось слева от меня и я мог видеть наш ховер, оставшийся справа. У Рея был небольшой наладонник, с которого он, как казалось, читал местные новости, но его большой палец нажимал на кнопку всякий раз, когда кто-то входил в здание или выходил из него.
Мы между собой много не разговаривали. Вообще-то, он больше сказал официантке, заказывая свой эспрессо, чем мне. Это оставило меня наедине с моими мыслями и наблюдениями.
Рей упомянул замену другой группы наблюдения, но я не видел, чтобы он сигналил кому-нибудь о нашем прибытии на место, и не видел, чтобы кто-то убрался. Я уже заключил, что для осуществления своего плана Главный Партизан должен задействовать ещё, по крайней мере, одну ячейку. Привести меня так близко к главному управлению полиции было не очень-то умно, так как существовала вероятность появления рядом Рейса, который мог меня заметить.
В то же время я сильно сомневался, что Рейс будет ожидать встретить меня на его территории. Если он даже и ожидал чего-то подобного, как это могло навредить? Рейс возьмет меня в оборот? Даже если бы я решил ему все рассказать, то рассказать я мог очень мало. То место, в котором меня держали, вероятно уже было покинуто, и после окончания нашей смены Рей укажет дорогу на другую точку.
Я заказал много горячего кофеина и позволил себе расслабиться, пока попивал его маленькими глотками. Остальной народ подобным же образом наслаждался теплыми деньками начала хеленской осени и немало общительных людей толкалось в магазинах, закупаясь к предстоящим праздникам. В их разговорах я смог уловить намек на тревоги, уже распространявшиеся как пожар в низших слоях общества. Последние события оказали сильное влияние на интеллигенцию и, хотя она, может быть, устойчивей к подобному давлению, со временем оно надломило бы и её.