Призрак войны

Она поглядела на меня уже жестче.

– Ты хочешь сказать, что это правда?

– Забудь.

Бодрячка остановила ховер и ткнула меня кулаком в плечо.

– Слушай, я всегда думала, что ты не такой как другие. Я подумала, что всё это сегодняшнее геройство под крутого парня было действительно чем-то необычным и героическим. Да я знаю, что так и есть. Ты там не обязан был ничего делать, но ты сделал. А теперь ты не хочешь об этом говорить? Что случилось?

Мои ноздри раздувались.

– Случилось так, что ты меня совсем не знаешь, Бодрячка. Сколько я здесь был, десять недель? Конечно, мы сдружились, вместе проводили время, но то, что тебе кажется героизмом – совсем не то. Всё, что я хотел – чтобы меня оставили в покое, и я думал, у меня получилось.

А теперь – это. Просто катастрофа.

Она заколебалась.

– В чем дело, Сэм? Ты можешь мне доверять. У тебя проблемы с законом и ты боишься, что Рейс их раскопает или как?

– Давай остановимся на «или как», хорошо? – Я позволил моему голосу немного смягчиться. – Все это произошло из-за моих глупостей прошлым вечером. И пострадали люди. Просто не встревай.

Явно уязвленная Бодрячка кивнула и снова завела ховер. Оставшуюся часть пути с горы мы проделали в полном молчании. Она ссадила меня и повернула назад. Когда я добрался до своей конуры, мне сообщили о требовании прибыть в полицейское управление в Овертоне сразу по-сле того, как я приму душ и переоденусь.

Я задержался в душе. Я смывал глубоко въевшуюся грязь и от души жалел, что вода не может вымыть из мозгов образ полицейской, катящейся сквозь облако сосновых иголок. Я знал, что она была уже мертва, когда её отбросило. Санитары это подтвердили, но когда люди по-падают под удар тяжелого вооружения, им не всегда так везет.

Горячая вода в итоге закончилась, поэтому я вытерся, нашёл чистые джинсы и надел бы рубашку, в которой я был прошлым вечером, но Борис взял да и залил её своей кровью. У меня была другая чистая рубашка, которую я берег для особых случаев, и мне не хотелось её одевать, но выбора на самом деле не было. Выглядел я недурно, но решил не бриться, специально, чтобы Рейс не возомнил, будто мне вздумалось продемонстрировать ему свое уважение.

Позже я пришел к выводу, что совершил ошибку, не выглядев на все сто. К тому времени, как я закончил с душем, Рейс уже прислал за мной полицейскую машину. Сидя на заднем сидении, я выглядел как уголовник, которого забирали за какое-то совершенно кошмарное преступление. Я читал это в глазах окружающих, даже в глазах Бодрячки. Это ранило, но что ж я мог поделать.

Водитель был неразговорчив, это меня устраивало. Чуть больше чем через час мы прибы-ли в Овертон, самый крупный город в округе – прославлявшийся как «Жемчужина Юга» в рекламе, стремившейся заманить людей смотреть девственные леса, вроде того, что я валил.

Овертон не был очень уж высотным городом – я, правда не знаю, как он назывался, когда ещё принадлежал Синдикату – за исключением центральной улицы, дома которой сооружены из бетона и стали, большая часть города была довольно низкой и гармонировала с холмами и долинами, на которых он раскинулся.

Главное управление полиции представляло собой большое массивное здание поблизости от космопорта. Меня провели по лестнице и сразу же отправили лифтом на четвертый этаж. Во-дитель сдал меня какой-то женщине, по всей видимости, глухой. Она так и не расслышала мою просьбу принести воды. Она отвела меня в комнату для допросов и усадила на стул. Секунду она раздумывала, не приковать ли меня, но решила обойтись.

Как и полагается приличным комнатам для допросов, эта была оборудована очень хорошо.

Освещена она была одним очень сильным источником света, который скрывал стены в тени.

Дальняя стена представляла собой зеркало, прозрачное с обратной стороны, но я не видел своего отражения, поскольку сидел на твердом металлическом стуле в центре комнаты. Я мог бы подойти к зеркалу и оглядеть себя, но они бы подумали, что я туп до мозга костей. Такое предположение с их стороны можно было бы посчитать забавным, но это только сделало бы все неприятное испытание еще более неприятным.

Позади меня открылась дверь и в комнату большими шагами ворвался Рейс, с видом, как будто он сам Девлин Стоун. Он был весьма тучен, что делало его в нелепых бриджах и двуцветной рубашке ещё более смешным, чем в изорванном колючками, клочьями свисавшем с него комбинезоне, в котором я видел его в последний раз. Я заметил под его одеждой выпуклости бесчисленных повязок, но он мужественно оставил на лице открытыми две царапины. Я абсолютно уверен, что на какой-нибудь пресс-конференции командующий будет отмахиваться от них, как от совершенно незначительных вещей, а средства массовой информации будут воспевать его отвагу.

Он одарил меня настолько жестким взглядом, насколько смог изобразить своими поросячьими глазками.

– Ты явно думал, что сможешь меня одурачить, не так ли? Сможешь сделать все так, будто ты пытался помочь, а на самом деле дашь им сбежать. Ты помешал моим людям схватить твоих сообщников!

Я нахмурил брови.

– Так все будет выглядеть в ваших мемуарах?

– Да, Сэм Донелли, если, конечно, это твоё настоящее имя. – Он нагрузил последнюю сентенцию немалым весом, намекая, что, дескать, единственным моим путем к спасению было полное раскаяние, ибо ясно – ему известно совершенно всё. – Тебе это так с рук не сойдет.

– Не сойдет с рук что? – спросил я, довольно резко выпрямившись на стуле. – Я был там, кто-то пытался взорвать мой мех, а вы завели своих людей в засаду и выдали их своими разговорами. Я сделал все, чтобы ваши люди не пострадали и укокошил больше террористов, чем все вы на протяжении всей операции.

Рейс фыркнул и начал вышагивать взад-вперед перед зеркалом, судя по всему, выделываясь перед какими-то зрителями.

– Мы все проверяем, Донелли, все. Мы уже знаем, что прошлым вечером ты имел встречу в людьми из СЛИВа.

– Ну да, я вырубил одну.

– Не думай, что твои хулиганские выходки остались незамеченными! Ты также напал тем вечером на своего сотрудника и ему потребовалась госпитализация. – Он заложил руки за спину – это потребовало немного усилий, но ему удалось. – У тебя дурная репутация, Донелли, и мы не будем терпеть в нашем округе людей вроде тебя.

– Да, и именно поэтому людям вроде меня это место по вкусу. Нет конкуренции. – Я со своей стороны тоже пробуравил его пронизывающим взглядом. – Знаете, что мне не нравится в вас?