Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого
Шрифт:
В свое время молодой выпускник Историко-архивного института Максим Дружченко подробно написал, как Лойоле и его ордену удалось совершить невозможное.
Иниго Лойола, который в сорокалетнем возрасте стал Игнатием, а потом святым, писал: «Будь спокоен и бесстрастен. Пусть земные блага никогда не будут для тебя целью твоих желаний. Пусть они будут лишь средством для достижения истинной цели твоей жизни».
У гениального Лойолы была совершенно необычайная сила воли, единственная в своем роде и редкая даже среди великих правителей. Идальго обладал абсолютной властью над своим «я», что давало ему исключительное духовное влияние на современников. Генерал ордена иезуитов мыслил образами, которые блистательно доносил до всех окружающих. Все, что интересовало его пытливый ум и открытое
Игнатий Лойола в совершенстве владел удивительным искусством завоевывать воображение людей, говоря своим многочисленным сторонникам и ученикам: «Закали характер, стань господином своего «я», а потом добейся поставленной цели. Стань всем для всех, чтобы приобрести всех». Лойола создал новую и очень удачную массовую систему школьного и университетского образования, с уроками, переменами, домашними заданиями, лекциями, семинарами и каникулами, которая сохранилась до нашего времени. В начале XVIII столетия, через сто пятьдесят лет после создания, орден иезуитов имел в Европе десять тысяч членов и пятьсот учебных коллегий. Тысяча иезуитов и тридцать коллегий действовали в польско-литовской Речи Посполитой, в состав которой с XV столетия были включены украинские и белорусские земли.
Общество Иисуса превратилось в универсальную, сплоченную и быструю силу, активно влиявшую на мировую политику. Орден иезуитов добивался всех поставленных целей, пользуясь для этого средствами, которые вызывали сильные эмоции на всех континентах. Финансовая мощь ордена была колоссальной, но он хранил о ней глубокое молчание, как молчал и обо всех мировых тайнах, которые ему были хорошо известны. Общество Иисуса удивительным образом знало все, что происходило в мире, и успешно использовало это знание.
Олекса Дружченко, несколько лет учившийся в Львовском коллегиуме, безусловно, многое знал об ордене иезуитов, дававшем своим студентам методики успешных достижений поставленных жизненных целей, помогавших добиваться успеха. Максим и сам пользовался многими достижениями ордена в своей работе историка. У иезуитов было чему учиться, и благодаря этим знаниям Максим никогда не повторялся, не ведая, что совсем скоро это спасет ему жизнь.
Общество Иисуса было мощнейшей духовной силой, претендовавшей на контроль над всем миром. С помощью коллегий, миссионеров, проповедников и исповедников орден мог формировать и руководить общественным мнением Европы, чем и занимался постоянно.
Орден был самой большой учебной системой в мире, принципиально дававшей своим ученикам только высшее образование. Коллегиумы Общества, как и средневековые университеты, обучали свободным наукам, классическим языкам, философии, праву и теологии.
Кроме образования, иезуиты активно занимались воспитанием юношества. Их пансионаты воспитывали дворян, интернаты – крестьян и мещан. В начале XVIII столетия в высших учебных заведениях ордена обучались более ста пятидесяти тысяч студентов, и это было огромным количеством образованных и культурных людей для неизбалованной всеобщей культурой средневековой Европы.
В коллегиях, пансионатах и интернатах орден иезуитов учил всех желающих бесплатно, и это было для последователей Лойолы принципиальным делом. В европейских странах существовало убеждение, что самыми опытными и знающими учителями были иезуиты, давшие грубоватому средневековому обществу преподавательский идеал. С помощью многочисленных публичных диспутов, в которых соревновались лучшие ученики, орден поднимал общую культуру и умственное развитие народа, обучал своих бесчисленных студентов хорошим манерам, этикету, умению держать себя в обществе.
В коллегиях ордена всех студентов отлично кормили, на занятиях не давали им переутомляться, для чего лекции шли не более пяти часов в день, в их гимнастических залах было удобно заниматься физическими упражнениями. Ректоры иезуитских коллегий имели право присваивать своим выпускникам докторские ученые степени и связанные с ними привилегии. К середине XVIII века Общество Иисуса оказывало колоссальное влияние на церковь,
школу и общество.Львовская коллегия, наряду с более поздними Харьковской и Переяславской, была одной из лучших на Украине, но Олекса Дружченко не смог доучиться в ней до конца. Население Львова к середине XVIII столетия едва превышало тридцать тысяч жителей, и только три тысячи из них были украинцами. В городе польское католическое и немецкое протестантское большинство вело себя спокойно по отношению к православному меньшинству, но в коллегии ситуация была совсем иной. Съехавшиеся во Львов со всей южной Польши заносчивые молодые шляхтичи открыто называли украинцев схизматами-сектантами и не забывали ежедневно делать им разные каверзы, говоря при этом, что некатолики являются неполноценными людьми, неспособными к высшим наукам. Учиться в этой атмосфере наглого отчуждения было тяжело, для занятия любой маломальской должности и получения чина было необходимо отказаться от православной веры, и украинские студенты делали это неохотно. Олекса Дружченко, очевидно, решил остаться гордым схизматом и при первой же возможности из прекрасного Львова и родной Волыни перебрался в великолепный Киев, где с самого начала XVII века действовала созданная знаменитыми подвижниками Иовом Борецким и Петром Могилой Киевская академия, находившаяся под покровительством городского братства и казацкого войска Запорожского. Возможно, Олекса сделал это потому, что точно также полтора века назад поступил его кумир Богдан Хмельницкий, которому, правда, быстро пришлось сменить перо на саблю.
Созданная лучшими украинскими умами Киево-Могилянская академия вобрала в себя все самое талантливое из самых знаменитых средневековых университетов, в которых студентов обучали на четырех факультетах: теологическом, медицинском, юридическим и свободных искусств, то есть философском.
Науки изучали по тривиуму, в который входили грамматика, логика и риторика, или по квадриуму, в составе арифметики, геометрии, философии и музыки. На факультете артес либералес готовили общих преподавателей и изучали латынь, на которой велось преподавание во многих университетах.
Киевские абитуриенты платили вступительный взнос, часто в рассрочку, давали присягу на верность академии и становились студентами, которых во всей Европе называли школярами, scolares.
Занятия шли в академических зданиях, в которых были квартиры профессоров. Школяры жили в бурсе на Подоле, рядом с Академией. Бурса с латыни почему-то переводилась как кошелек, хотя в этом вавилонском общежитии жили богатые, в комнатах с печками по фасаду, и бедные, в холодных помещениях со двора. Школяры в Бурсе платили за жилье и еду, с раннего утра учились, в одиннадцать часов завтракали, затем опять занимались, в шесть часов вечера обедали, ели каши с гороховой подливой, хлеб, капусту, репу, редко мясо.
Все школяры, которых иногда называли бурсаками, по очереди дежурили по бурсе с ее начальником, покупали дрова и продукты для общей кухни, при этом внимательно следили за справедливым распределением порций. По академическому уставу школяры были обязаны ходить в длинной рубашке, узких штанах, кафтане с рукавами, поверх которого надевали длинную темную тунику, в холода – плащ с капюшоном, на ноги надевали башмаки с удлиненными носами.
Очень богатые школяры снимали жилье на Подоле, очень бедные, которых было немало, чтобы свести концы с концами брались за любую работу, переписывали книги, прислуживали профессорам, давали уроки, разносили письма, работали в корчмах и шинках, вечерами пели под окнами богатых домов.
В академии и бурсе разрешалось говорить только на латыни, нарушителей штрафовали, а злостных пороли розгами. С самого раннего утра школяры спешили на Подол, где на столах со свечами записывали лекции профессоров, которые громко их читали только на латыни с расположенной на возвышенности кафедры. Школяры слушали обязательные и необязательные лекции, участвовали в диспутах, на репетиториях обсуждали и разбирали лекции профессоров.
По окончании основного курса Академии школяры получали звания бакалавров, а после окончания полного двенадцатилетнего обучения становились магистрами.