Призраки Фортуны

— Вы в этом уверены?

Марго лишь презрительно взглянула на него в ответ.

— В чем я должна быть уверена, Четырнадцатый? Я что-то не очень поняла… — В голосе Марго зазвучали угрожающие нотки.

— Подожди, Маргош, не горячись! — пришел на помощь своей воспитаннице Синицын. — Ты же понимаешь, что сейчас важна каждая деталь…

— Скажите, Пять ноль, а вы случайно не знаете, почему эта фотография оказалась так дорога вашему бойфренду? — Шуранова как ни в чем не бывало смотрела на Марго.

Вся прилившая было к щекам Марго кровь теперь отлила от ее лица. Марго побледнела от еле сдерживаемой ярости.

«Чертова Барби! — мысленно выругалась про себя девушка. — Что она себе позволяет?! Если бы не ее полковничьи погоны…»

Что было бы тогда, Марго не придумала и вместо этого лишь произнесла ледяным тоном:

— А почему вас интересуют детали моей личной жизни? — Марго была не на шутку возмущена и в первую очередь наглым спокойствием полковника.

— Потому что я хочу помочь агенту, точнее, еще даже не агенту, а кадету, который оказался заброшенным в неизвестное нам время против собственного желания и к тому же без транспортера.

В кабинете повисла пауза. Марго переводила взгляд с одного собеседника на другого, тяжело дыша. Наконец до нее дошел весь ужас сложившейся ситуации.

— Так вы не знаете, куда вела эта дверь, этот портал?! — Внутри у нее как будто что-то оборвалось.

— Пока нет, но уже догадываемся… — невозмутимо ответила Шуранова. — И найти вашего бойфренда нам помогла именно эта фотография.

Шуранова вдруг поднялась.

— Кстати, Борис Борисович, попросите, пожалуйста, машину… Я хочу, чтобы мы еще раз подъехали к этому месту… Пять ноль, вы поедете с нами.

Глава пятая Миледи

1792 год. Санкт-Петербург

Дмитрий скорее почувствовал, нежели услышал, как в замке потайной двери повернулся ключ. Не успев придумать ничего лучшего, он в мгновение ока вновь оказался в кровати под одеялом. Притворяться спящим было не просто — сердце билось так, что, казалось, готово было выскочить через уши. Из-под полуприкрытых ресниц он увидел, как в комнату вошла Ленка в сопровождении незнакомца. Несмотря на то что Сайрус назвал ее «Ольга Александровна», про себя Дмитрий продолжал называть ее так, как называл в Нью-Йорке. Во-первых, пусть и призрачный, но все же это был мостик, который связывал его с реальностью, а во-вторых… мысль, что тобой все это время банально манипулировали, как полным придурком, была просто невыносима.

Незнакомец оказался необыкновенно красив. В первую очередь внимание притягивали его глаза — большие и настолько бледно-голубые, что казались почти бесцветными. Заглянув в эти глаза хоть раз, уже было сложно отвести взгляд.

«Цвета замерзшей морской воды», — подобрал сравнение Дмитрий. При этом они были явно подведены, а холеные бледные щеки подрумянены. Волосы или парик незнакомца — «да, скорее всего, это парик» — были напудрены, но не сильно. Парик имел сзади косицу, перевитую черной бархатной лентой, а по бокам был украшен подвитыми локонами таким образом, что они на треть закрывали уши своего хозяина.

Одет красавец был необычайно ярко. Из-под камзола небесно-голубого цвета, расшитого по контуру серебряной нитью, выглядывал золотой парчовый жилет. Панталоны и белые чулки обтягивали его стройные ноги. На левом боку, на широкой, расшитой золотом перевязи висела миниатюрная шпага с тяжелой, украшенной алмазами золотой гардой.

«А ведь я, пожалуй, уже не в девятнадцатом, а в восемнадцатом веке…» — продолжая незаметно разглядывать вошедших, пришел к заключению Дмитрий.

Лена-Ольга, в отличие от одетого как на парад спутника, была в неглиже. Ее пеньюар цвета «бедра испуганной нимфы», как говаривали в те времена, казалось, сам по себе парил вокруг фигуры, держась только на роскошном бюсте и на «честном слове». Но на этом пикантная небрежность ее туалета заканчивалась. Волосы Лены были собраны в высокую прическу, кокетливо украшенную букетиками цветов и перевитую жемчужной ниткой.

Вошедшие на мгновение остановились у входа, присматриваясь к замершему в постели Дмитрию. По каким-то неуловимым признакам, которые он и сам бы затруднился объяснить, Дмитрий пришел к выводу, что пара явно находилась «в отношениях». При этом более всего его удивил тот легкий укол ревности, который он при этом испытал.

Ольга-Лена подошла к окну и отодвинула тяжелую портьеру, а незнакомец приблизился к кровати. Дмитрий не шевелился и пытался даже не дышать.

— Дорогая, совсем не обязательно было укладывать вашего героя к себе в постель… — вальяжным полушепотом произнес красавец.

От неожиданности Дмитрий чуть не выдал себя. Он ожидал все что угодно, но только не то, чтобы вошедшие заговорили по-английски.

— Не будьте занудой, милорд! — с чувством собственницы, обхватив красавца за талию, ответила Ольга. — Вы прекрасно знаете, что в последнее время я предпочитаю исключительно вашу постель! И разве это «мой» герой, а не «наш»? Да и потом, он был ранен, бедняжка. Этот ваш мужлан, Сайрус, чуть не покалечил его!

Красавец сделал неудачную попытку отстраниться и вздохнул:

— Голландцы все мужланы, моя дорогая, а Сайрус действительно бывает невыносим… Однако вы говорили, что он уже должен был прийти в себя… Что-то непохоже…

— Не переживайте, все, что я вам обещаю, я в отличие от некоторых выполняю…

Красавец поморщился:

— Олли, ты бываешь несносна! Ты тоже прекрасно знаешь, что деньги тебе будут доставлены. Не моя вина, что приходится сидеть в этой варварской стране, где даже банковская система находится на примитивном уровне.

— Я не о деньгах, Чарльз. Ты прекрасно знаешь, что деньги меня не интересуют. Я люблю тебя! Ты обещал, что я стану твоей женой. Я люблю тебя, Чарльз! Боже мой, как мне все здесь осточертело!

— Я тоже люблю тебя, Олли! И уверяю, что, как только мы закончим нашу миссию, ты станешь леди Уитворт. Потерпи немного! Сейчас прежде всего тебе надо связаться с сэром Найджелом, чтобы понять, что нам делать дальше…

При этом красавец небрежно кивнул в сторону затаившегося в перинах пленника.

И тут Дмитрия осенило. Частички пазла, над которыми он усиленно ломал голову последний час, вдруг будто сами собой встали на свои места. Занятия в академии, да и страсть Дмитрия к истории явно приносили свои плоды.

«Чарльз Уитворт! Посланник британского правительства при дворе Екатерины и затем Павла. А это, значит, Ольга Александровна Жеребцова. Его любовница и сестра самого Зубова! Вот тебе и Ленка-цветочница! Так это, значит, я спал с… Ни хрена себе!» — Дмитрию показалось, что еще чуть-чуть — и он сойдет с ума.