Призраки и духи

— А у нас его нет?

— Есть, но устаревший. Года на три.

Что это значит, некромант понял быстро. Кажется, их ждали как минимум перепроверки чернового журнала экспонатов, а как максимум и вовсе инвентаризация. Дело всегда хлопотное, а в музее ещё и трудоёмкое. Впрочем, если поручить это Тесле…

Через два часа ир Вильос мрачно разглядывал коробку с номером. И все бы ничего, но внутри коробки были другие коробки. И тоже с номерами… В этом наверняка была какая-то система, но проректор к своему стыду её не понимал. В те времена, когда с музеем плотно работал он сам, ничего такого здесь не было. Поэтому как именно в этом случае следует поступать, он понятия не имел, а главбух отправила с ним новенького бухгалтера, который не только в музее прежде ни разу не был, а потому тоже не знал ни где искать журналы, ни на какой номер вообще смотреть, но и как вообще проводится инвентаризация. Наверняка знала Тесла, но она, как оказалось, как раз сегодня улетала в командировку в диссовет и была занята поспешными сборами.

— Почему так срочно? — нахмурился ир Вильос, когда она ему об этом сообщила.

— У них там какая-то защита отменилась, а совет уже собрался, так что есть время меня послушать, — девушка явно нервничала.

— Понятно. Тогда удачи.

— Спасибо. А вы что-то хотели? — спохватилась теоретик, когда он уже собирался выйти.

— Сам разберусь, — ответил он тогда. А вот сейчас в этом был уже не так уверен. Впрочем, должность он занимал не первый год и выходить из таких ситуаций умел. — Знаешь что, Римус?

— Что? — парень из-за своего незнания явно переживал.

— Сходи-ка за госпожой Ройделл, а я найду кого-нибудь из ответственных за музей. Если память мне не изменяет, у фундаменталистов тоже кто-то такой был.

Стоило сразу это сделать, но он понадеялся, что со времен его работы лаборантом глобально ничего не менялось, а значит журналы со списком хранящегося должны лежать в музее. Проводить полноценную инвентаризацию у проректора не было ни желания, ни времени, а вот разобраться в списке имеющегося он считал себя способным. Вот только то ли те переложили, то ли вовсе перестали вести, надеясь на те, что были у бухгалтерии. Принцип оформления инвентарных номеров с тех времен тоже, похоже, несколько видоизменился (или проректор успел ту позабыть), так что проверка коробок с вроде как последними номерами показала, что экспонаты там старше ир Вильоса. В общем разбираться в этом самим было чревато.

Ответственные у фундаменталистов нашлись. И, разумеется, в восторг от перспектив перепроверять не только свои, но и теоретиков списки не пришли, но деваться им было некуда. То, что проректор пообещал прислать к ним кого-нибудь из боевиков и прикладников, ответственных за свои части музея, несколько их с ситуацией примирило.

Куда они дели журналы с уточненным списком хранящегося, лаборанты ответить не смогли, о существовании таковых они вообще, похоже, впервые слышали. Именно тогда ир Вильос окончательно понял, что отделаться малой кровью, как он надеялся, похоже, не выйдет.

— Насколько было проще, когда у нас был хранитель коллекции! — тяжело вздохнул магистр.

— А он был? — удивилась госпожа Ройделл. В МАН она работала уже лет пятнадцать, но ни о каком хранителе прежде не слышала.

— Был, правда, ещё в те времена, когда я был студентом. Но потом крючкотворы из одного из подчиненных Совету подразделений — то ли кадров, то ли финансов, то ли и вовсе безопасники — уперлись, что работником не может быть дух. И, пока ректор и архимаг с ними разбирались, кто-то из этих умников прямо заявил хранителю, что, раз он не живой и у него из всех документов свидетельство о смерти, то не может быть сотрудником академии. А он возьми и поверь.

— И что дальше? — не удержался от вопроса новенький бухгалтер.

— Дух потерял цель, которая его, оказывается, и держала, и ушёл. Ну а раз ушёл, вызывать его целенаправленно уже не стали.

— Жаль, — вздохнула главбух.

— Может, и хорошо, что ушёл, — возразил лаборант-фундаменталист. — Обрел покой и возможность переродиться, это тоже важно.

— Это, конечно, но с ним тут был порядок, а не как сейчас, — магистр жестом обвел довольно-таки заваленное помещение.

— Разберемся, — заверила его госпожа Ройделл.

Прозвучало с угрозой, но проректор предпочел её «не заметить», хотя прекрасно понимал, что закрывать глаза на отсутствие чего-либо она не будет. Впрочем, и правильно. А между тем бухгалтер желала видеть абсолютно все подотчетные скелеты разнообразной живности и нечисти, а тем более всю нежить, у которой в документах стояла более высокая стоимость. И спорить с ней, тем более при проректоре, фундаменталисты не решились, отправились на поиски недостачи.

— Похоже, за один день мы тут не управимся, — оглядела немаленькую аудиторию, которую занимал музей, бухгалтер.

— Ещё подсобка, — робко заметил тот лаборант, что остался с ними. — И не одна. То, что из аномалий летом привезли, отдельно сложили. Чтобы мало ли колыхнет фон, так хоть не весь музей подняло.

Это была вполне обычная практика, так что тут удивительного ничего не было.

— Всё новое ещё без инвентарных номеров, — возразил проректор. В ответ на взгляд новенького пояснил: — Номера присваиваются тому, что уже собрано, там же пока сырой материал. Его не факт, что в этом году соберут, даже на следующий не уверен.

— В анатомичке с позапрошлого года ещё лежат, — кивнул лаборант. — Но это большие коллекции, какие-то отдельные скелеты я и десятилетней давности встречал.

Это означало только, что он не так уж глубоко рылся, потому что Чарльз видел там и пятидесятилетней давности материал. Из тех, что по какой-то причине никому собирать не хочется и их задвигают подальше от глаз преподавателей и лаборантов, чтобы не вручили в качестве особо изощренного наказания, как произошло с питоном. Проректор-то как раз такие ящики держал на примете. Для особо отличившихся.

— И все без номеров?

— Конечно, — хором подтвердили некроманты.

— Да там и собранное не все с номерами. Смысл с ними морочиться, если мыши с мышовками у студентов горят? Списывать замучаешься, — последнее слово он выговорил шепотом. И понял, что вообще зря поднял эту тему, потому что вот эта новость заставила госпожу Ройделл заметно напрячься. Сколько может быть такого вот неучтенного, она понимала отлично, и ладно если это мыши с мышовками, тем ввиду низкой стоимости часто действительно номера не присваивали или присваивали, но сразу на ящик с парой десятков, а там уже лаборанты следили за тем, чтобы вовремя подновлять содержимое, но ведь с тех же самых фундаменталистов или боевиков сталось бы не поставить на баланс и что-то покрупнее и ценнее! Потом замучаешься объяснять проверкам, куда делась какая-нибудь туша коровы, закупленная для создания экспоната.

Ир Вильос мысленно вздохнул. Судя по всему, инвентаризация им теперь грозила не только музея. Впрочем, его это все касалось постольку-постольку. У него вон ещё список требований к музеям на десяток пунктов, отчетами по которым ещё надо озадачить тех, кто мог дать ответы на эти вопросы.

Дирк вопросу проректора весьма удивился:

— Да это же когда было! Я уже и не помню, сколько там было народа…

— Попросишь ир Росси или магистра ир Ледэ, помогут вспомнить схемой, — отрезал ир Вильос. — Инспекция из департамента культуры хочет знать, как используется наш музей.