Призраки кургана

Обнаженный меч появился в руках Снежаны. Взгляд девушки уперся в Горкана.

— Мы нашли чашу, — сказала она. — Что теперь?

— Ничего, — я пожал плечами. — Как я уже сказал, мы не будем его делить. Все, что нам нужно — освободить дух Ольгерда. Для того, чтобы победить призраки кургана, достаточно одного ритуала. После этого череп нам будет не нужен. Я, во всяком случае, не хочу превращаться в еще одного Лорда-зомби… Значит, мы сможем спокойно отдать чашу Горкану.

— Чтобы он обрел его силу?

— Нет…

Я покачал головой.

— Что-то мне подсказывает — наш друг искал череп совсем по другой причине… Чаша нужна Горкану для Последнего ритуала. Затем она разрушится, и все проблемы решатся.

Девушка посмотрела на меня, потом перевела глаза на шамана, ожидая объяснения. Но полуорк уже не слушал меня. Он стоял на коленях перед распахнутым алтарем, и держал в руках грубый матерчатый сверток, который хранился в алтаре вместе с черепом.

Руки Горкана бережно разворачивали его, и казалось, что мягкая шерсть на его ладонях ласково гладит то, что находилось внутри. Толстая ткань неслышно упала на пол, и шаман взглянул в мертвые девичьи глаза.

Женская голова высохла, кожа натянулась, когда-то мягкие волосы топорщились ломкой соломой. Но полуорк видел в уродливом лице мумии ту, кого знал живой.

— Арника, — шепотом произнес он, и слеза покатилась по обветренной щеке.

15

Почти прижимаясь к голове коня, сливаясь с его телом, он мчался в Кеграмский форт, чтобы забрать чашу. И вдруг зеленый ковер кинулся ему навстречу, он вылетел из седла, со страшной силой ударившись о твердую непаханую землю, на миг потеряв сознание. Такого с ним, опытнейшим наездником, еще никогда не случалось.

Очнувшись, он кинулся к коню, лежавшему в странной искореженной позе, и не сразу понял, что его передние ноги и грудь попали в яму, на дне которой установлен толстый заостренный кол. Тот пробил сердце лошади, умершей мгновенно.

Раздались голоса, и он увидел небольшую группу бродников, везущих на рынок рыбу, укрытую от солнца свежими листьями и травой.

Остановившись возле него, покрутив головами и поцокав зубами, они объяснили, что ловушка поставлена на их пути полусумасшедшим отшельником, который прячется где-то поблизости, чтобы забрать лошадь по частям и продать мясо.

Он проделывал это уже много раз, не остановившись даже после того, как погиб человек. Горкан пришел в бешенство, оглядываясь вокруг, желая немедленно поймать преступника и разорвать его на части.

Ярость его была столь велика, что бродники опасливо отодвинулись подальше, боясь попасть под горячую руку такого силача.

Молодой рыбак сказал:

— Наши лошади вам не подойдут, смирные да тихие, только возок и могут тащить. А вот в Кеграмском форте иногда можно купить скакуна и задешево.

Но другой возразил:

— Не до того теперь им. При новом коменданте у них пропала какая-то чаша, так они только и делают, что ищут, да всех расспрашивают. Да еще, дураки пытаются историю в тайне сохранить!

Все весело и снисходительно посмеялись над глупостью нелюдей. Так Горкан узнал о смерти отца и исчезновении чаши, не испытав радости от первого известия и содрогнувшись, услышав второе — без чаши Арника оставалась мертвой, ускользая от него навеки.

Он вновь сидел возле мертвой лошади, солнце палило спину и твердое, незыблемое решение отыскать чашу любыми средствами и жертвами зрело в его голове. С этого дня начался тот тяжкий путь, что в конце не может не привести его к цели, потому что это было бы слишком несправедливо со стороны судьбы.

Глава 7 Курган

1

 — Я вернулась, Ольгерд, — сказала Снежана. Ледяной ветер трепал ее иссиня-черные волосы, мешая их с кипенными снежинками. — Как обещала.

Девушка опустилась на колени перед высоким курганом. Она держала в руках череп Всеслава, переливающийся золотыми гранями в лучах солнца.

Темная фигура Горкана замерла в отдалении. Лицо шамана оставалось невозмутимым, но я чувствовал, как напряжение сковывает мускулистое тело полуорка.

Долгие годы он искал чашу, чтобы оживить любимую; теперь исполнение мечты было так близко.

Снежана встала. Подняв руку, она указала на высокого юношу, стоявшего рядом с ней.

— Твой сын, Игорь, пришел с нами, чтобы сказать, что прощает тебя.

Резкие черты парня были скованы от переполнявших его чувств. Черные волосы выбивались из-под высокого шлема.

— Вот что не давало тебе покоя, вот почему другие призраки обрели власть над тобой. Здесь, в мире живых, у тебя есть дело, которое надо завершить.

Над курганом заструились сапфировые искры, и образ старого воина явился перед нами.

Не так уж много времени прошло с тех пор, как я видел его, — однако Ольгерд словно постарел на несколько десятков лет. Его лицо избороздили морщины, седые, покрытые снежинками брови тяжело опустились, словно у них больше не осталось сил. Фигура воина сгорбилась, плечи поникли.

— Сынок… — прошептал он. — Мне так много сказать тебе…

— Я знаю, — ответил Игорь, и голос его треснул, как бьется хрустальная чаша. — Ты не должен был обманывать меня. Все стало бы по-другому, совсем, совсем…

Призрак хотел что-то произнести, но юноша остановил его.

— Не говори ничего, отец. Я знаю, ты защищал меня. Хотел уберечь. Мне не за что тебя прощать; я тебе благодарен. Ты помогал мне, пусть против моей воли, обманом, но помогал. Я сделал бы то же самое…

— Сынок, — негромко произнес Ольгерд.

Было видно, что он хочет сказать так много — но времени уже не оставалось. Призраки, что держали его в плену кургана, скоро должны проснуться. Нам следовало спешить.

— Торопись, — молвил воевода. — Возьми у Снежаны чашу. Я хочу, чтобы ты сам освободил меня.

— Конечно, отец.

Девушка передала кубок Игорю. Рубиновые звезды бросали всполохи на лицо юноши.

— Теперь подойди, — продолжал Ольгерд. — Повторяй за мной.

Его голос взвился ледяным бураном.

— Тетрограмматон! — произносил он слова ритуала. — Именем Бога богов, Гогмагога, заклинаю и призываю твою силу. Да войдет она в призрак. Multa renascentur, quae jam decidere [18] .

— Нет! — заревел Горкан.

Полуорк молнией рванулся вперед, стараясь вырвать чашу из рук Игоря. Юноша отшатнулся, прижимая ее к себе.

18

Мертвое может возродиться (лат.) Магическая формула, восходящая к стихам Горация.