Призраки прошлого

На улице громко прогудела какая-то машина. Некто под красным зонтиком заглянул внутрь магазинчика через окно и поспешил дальше. Из радиоприемника лился страстный голос Эллы Фицджеральд – по мнению Чарли, совершенно не гармонирующий с сегодняшним днем, тусклым и серым.

– То, что ты испытала на сеансе ретрогипноза, не было сном, – вдруг произнесла Лора. – Никоим образом. Ты определенно побывала в прошлой жизни.

– Все было чертовски волнующе, вот что я тебе скажу. Хотя, по-моему, это все-таки больше смахивает на эротический сон. – Чарли открыла учетную книгу продаж и одним движением пролистнула ее на несколько страниц назад. – Э, да в последние две недели дела у тебя идут весьма неплохо. Похоже, ты снова на плаву.

– Флавия Монтессоре – знаменитость, и, по слухам, она возвращала в прошлое Нэнси Рейган. Вообще она принадлежит к числу ведущих гипнотизеров мира и считается выдающимся специалистом.

– А как, интересно, можно отличить прошлую жизнь от сна?

Уличное движение за окнами совсем стихло. Мимо прошла смотрительница тюрьмы с сумкой.

– Допустим, человек после сеанса ретрогипноза считает, что в одной из прошлых жизней он был рыцарем-крестоносцем. А вдруг ему на самом деле просто приснилась какая-нибудь история, которую он читал в детстве, а потом забыл?

– Ну нет, при погружении в прошлое все слишком реально. Некоторые детали никак нельзя извлечь из романа или школьного учебника. – Лора принялась разбирать стопку одежды, которую перемерила леди Антония Хьюэр-Уолш. – Известны случаи, когда испытуемые под гипнозом говорят на языках, которых никогда не изучали.

– И трахаются с людьми, которых никогда не знали?

Лора повесила на сосновую вешалку очередную юбку.

– А я бы хотела, подобно тебе, перенестись в другую эпоху. – Она накинула на крючок еще какую-то одежду.

– Да не была я в другой эпохе, – возразила Чарли.

– Ты же говорила, что сидела в старом автомобиле.

– Ну, не в таком уж и старом, послевоенного образца.

Лора помолчала.

– Витрина никуда не годится. Думаю, нам следует обновить ее. – Она повесила юбку на стеллаж. – Ты ведь мало что знаешь о своем прошлом, не так ли? Тебе ничего не известно о настоящих родителях, об их предках, да?

– Моя мама скончалась при родах, – ответила Чарли.

Приятельница была абсолютно права, и это неведение всегда ее беспокоило.

– А что насчет твоего биологического отца?

– Он умер от разбитого сердца.

– Что-что?

– По крайней мере, так мне всегда говорила приемная мать, – защищаясь, сказала Чарли.

– Разве мужчины умирают от разбитого сердца?

– Значит, умирают. – В детстве такое объяснение выглядело вполне убедительно, однако насмешка на лице Лоры вдруг заставила Чарли усомниться, и ей захотелось сменить тему разговора. – А знаешь, я думаю, что никакого возвращения в прошлое не было. Все объясняется очень просто: мне приснился эротический сон, потому что за последние пару месяцев мы с Томом занимались любовью всего один раз, когда вернулись после первого осмотра дома.

– Интересно, чего надеется достичь специалист по иглоукалыванию, обрекая тебя на воздержание?

– Говорит, что якобы пытается таким образом отрегулировать энергетический баланс в организме, чтобы я стала более восприимчивой. Не смейся, Лора. Между прочим, ты сама посоветовала мне попробовать иглоукалывание.

– У этих специалистов по нетрадиционной медицине порой бывают странные идеи. Хочешь кофе?

– Что ты, мне к нему даже прикасаться нельзя. Еще один закидон врача.

– А чай?

– Тоже под запретом. У тебя есть сок?

– Может, минералки?

– С удовольствием. Скажи, ты когда-нибудь слышала о модельерше по имени Нэнси Делвин?

– Нэнси Делвин? Вроде что-то знакомое, а почему ты спрашиваешь?

– Она жила в Элмвуд-Милле.

– Где? А, в этом доме, который вы хотите купить! Как, кстати, продвигаются дела?

– На этой неделе все должно окончательно решиться. Хоть бы получилось!

– Переживаешь?

– Еще как.

– А по тебе и не скажешь.

– Нет, я правда волнуюсь. Непросто на такое решиться: взять и уехать из Лондона.

– А я люблю сельскую жизнь. Если бы не это мое заведение, я бы переехала в деревню.

Лора прошла в маленькую комнату в задней части магазина и спустя несколько минут появилась оттуда с кружкой кофе и стаканом минералки. Стакан она передала Чарли, а сама принялась размешивать кофе.

– Кстати, Флавия Монтессоре беспокоится о тебе, – сказала она. – Гипнотизерша звонила мне сегодня утром, перед тем как уехать в аэропорт. Вообще-то, я долго сомневалась, говорить тебе или нет…

– Интересно, с чего бы ей вдруг беспокоиться?

– Сама не пойму. Она выразилась довольно туманно: дескать, уловила какие-то негативные вибрации.

– В связи с чем? – спросила Чарли, внезапно встревожившись.

– Она считает, что тебе стоит продолжить сеансы ретрогипноза, ну, после ее возвращения из Штатов.

– По мне, так все это выглядит как откровенное жульничество.

– Нет, Флавия Монтессоре не из таких. Она берется возвращать в прошлое только тех людей, у которых, по ее мнению, действительно были прошлые жизни.

Чарли улыбнулась:

– Единственный способ продать платье – это в самом деле поверить, что оно кому-либо идет, ведь так?

Улыбка скрывала ее беспокойство, как обои – трещину в стене. Она подошла к окну. Мимо нее снаружи проходили фигуры, размытые скользившим по стеклу дождем. Размытые и неясные, как ее прошлое.

Проснувшись после сеанса у Флавии Монтессоре, Чарли испытала безотчетное беспокойство. И потом, в течение ночи и весь сегодняшний день, она пребывала в этом состоянии, словно глубоко внутри ее взбаламутился и никак не мог улечься какой-то осадок.

7

Чарли поменяла цветы в вазе в комнате своей приемной матери – единственное, что она могла для нее сейчас сделать и делала каждую неделю.

Стряхнув воду со стебельков гвоздик, она выбросила их в мусорное ведро. Из окна, в которое струился солнечный свет, делавший воздух в комнате жарким и удушливым, открывался вид на парк – вид, которым мать никогда не интересовалась и который, похоже, не расположена была замечать вообще. Тем не менее Чарли платила за него дополнительно. Ее мать содержалась в дорогой частной лечебнице.