Призраки в горах (Бедный Сэнсэй)

Душманы передвигались короткими перебежками, палили из автоматов на ходу. Легран снимал их с разных точек, забегая чуть выше и распластавшись на валуне. Турок старательно отворачивался. Потом, отложив киноаппарат, француз вынул из чехла «пушку», азартно защелкал.

В это время короткая очередь просекла камни над его головой.

– Русский снайпер! – крикнул Башир-хан. – За камень быстро!

Сам он распростерся за невысоким кустом, поискал глазами Ашур Мамада. Тот был на месте – чуть выше над тем камнем, за которым притаились иностранные специалисты, – Башир-хан подал ему рукою условный сигнал.

Ашур Мамад с проворностью дикой кошки мягко и беззвучно соскочил вниз. В руках у него был советский автомат. Из его дула хлестнул огонь. «Только бы не повредил камеры!» – подумал удовлетворенно Башир-хан.

3

Бестужев перевел дух, вытер лицо рукавом. Они погасили уже четвертую атаку. Душманы снова откатились. Надолго ли? Перезарядил автомат, вставил новый рожок, полный маслянистых патронов. С тревогой отметил, что их после каждой душманской вылазки остается все меньше и меньше. Сменил на всякий случай позицию, передвинулся на десяток метров в сторону. На перевале все еще грохотали выстрелы и взрывы.

– Толя, как ты?

– Полный порядок, товарищ сержант! – Волков скупо улыбнулся. У него было закопченное лицо.

– Посмотришь на вас, ребята, так сразу фильмы про войну вспоминаются, – усмехнулся Иван Шухавцов. – Хоть сейчас вас на киностудию отправляй, сойдете за звезду экрана.

Бестужев расхохотался, откинувшись спиной на задний край окопа. В поле зрения попал силуэт летящей птицы. «Похожа на орла, но вроде помельче. Черт его знает, – с огорчением подумал Олег, – живешь в городе, ни птиц, ни животных толком не знаешь».

– О! – Шухавцов коротко кивнул на небо. – Уже добычу высматривает, стервец! – и вскинул автомат.

На запачканном землей бинте, опоясывающем его предплечье, было видно, как проступило красное пятно.

– Оставь его, Ваня, – тихо сказал Волков. – Природу сохранять надо.

– А у нас охотничий сезон! – Шухавцов нажал на спусковой крючок, но автомат только сухо щелкнул. – А, черт, рожок кончился.

– Отставить стрельбу, – повысил голос Олег. – Беречь патроны.

– Отставить так отставить, – Иван прищелкнул новый рожок и стал неторопливо набивать старый, доставая пригоршней патроны из боекомплекта.

– Надо же, в первом бою – и влип, – снова заговорил Шухавцов. – Знаете, ребята, наверное, матери об этом не буду писать. Случай у моего кореша смешной был. Мы оба из Витебска, его на три года раньше призвали, старше он. И тоже в Афган угодил. Так вот, написал одному из нас письмо: мол, познакомился здесь с итальянкой, милая девчурка. Мы все чуть не отпали. А приехал, оказалось, что писал из госпиталя, потому что его грузовик подорвался на итальянской мине. Ха! Итальянка миной оказалась. Тогда им только-только «КамАЗы» с бронированным днищем пригнали. Если бы на старом поехал, точно погубила бы парня итальянка.

– Как же он в госпиталь попал, если днище бронированное? – спросил Анатолий, отвинчивая горлышко фляжки.

– Контузило его. Двадцать один день провалялся на койке. А потом снова туда. Вернулся домой – ни одной царапины. Эх, ребята, сейчас бы чем-нибудь в зубах поковырять!

– Тихо! – резко прошептал Олег.

Сзади послышались ползущие шорохи, потом приглушенный голос Курчиненко:

– Ребятушки, только не стреляйте. Ваша мама пришла, молочка принесла.

– Студент? – удивленно выдохнул Бестужев.

– Он самый, – Курчиненко показался из-за кряжистого ствола арчи, он полз странным образом, припадая на один бок.

– Ты что, ранен? – поднялся навстречу ему Волков.

– Ага, в голову, – ответил тот и расхохотался сиплым шепотом. – Когда мина рядом разорвалась, груша мне прямо в череп угодила. Ну, думаю, каюк! – и он снова засмеялся.

– А где же молочко, Курчиненко? – сурово спросил Шухавцов, облизываясь.

– С молочком, извините, задержка, – Студент спрыгнул в окоп. – Ну-ка, ребята, подставляйте руки. Рядом с нашей позицией дикую грушу трясануло. Так мы их уже умаялись грызть. Порешили, что с товарищами делиться положено. Так, а, Иван?

Олег принял из курчиненковской гимнастерки несколько липких от кисло-сладкого сока плодов, продолжая хмуриться и размышляя, дать ли нагоняй Студенту за самодеятельность или простить. Груши казались аппетитными на вид и пахли так ароматно, что кружилась голова.

– Толя, – сказал он, – расскажи, как там у вас?

– Вы, ребята, видать, здорово насолили «духам». Мы там уже две диверсионные группы утихомирили.

– Прямо диверсионные группы? – Шухавцов говорил с набитым ртом и понять его было довольно трудно.

– Ну, штук десять душманов там теперь точно полегли. На вечный покой. Витьку после немного задело миной. В ногу. Правда, осколочек махонький, как булавка. Я Кудреватова уже перевязал, так что все в порядке. Ну пока, ребята, мне обратно пора. Сержант, что там слыхать, скоро подмогу пришлют?

– Вертолеты уже сюда жмут. Здесь ядро крупной банды. А мы сверху им продохнуть не даем. – Да уж мы слышим…

– Главное, никого нам в тыл не пускайте, – пробасил Иван.

– Постараемся, сержант! – лихо козырнул Курчиненко и пополз обратно.

Покачав головой, Олег только собрался полакомиться грушами, как вспомнил, что уже давно не выходил на связь. Щелкнул тумблером портативной рации и тут же услышал голос старшего лейтенанта Иванова:

– Сержант! Сержант! Ответьте, сержант! Почему молчите! Почему не выходите на связь?… Сержант?…

– Сержант Бестужев на связи, – виновато произнес Олег, проклиная себя за оплошность.

– Сержант, ты? Живой? – в голосе Иванова послышалась радостная интонация.

– Так точно, товарищ старший лейтенант, живой.

– Почему молчал?

– Рация отключилась почему-то, – соврал Олег, решив не выдавать своей бережливости по отношению к батарее.

– Докладывай обстановку.

– Отбили четыре атаки внизу. Противник несет крупные потери в живой силе. Наши ребята внизу держатся хорошо.

– Как бронетранспортер Абрикосова?

– Наделал шороху товарищ Абрикосов. Но у душманов есть гранатометы и «базука», так что бронетранспортер чаще маскируется за перевалом.

– Хорошо. Скажи, долго можете держаться? Как у вас с боеприпасами?