Призвание – опер
Шрифт:
Глава 20
Прокололся Верзила, как это часто бывает, случайно. Хотя в случайности он никогда не верил, относя их на счет предрассудков.
Обычно дань за «крышу» пацаны забирали из кафе «Весна» днем. Контакт был только с самой директрисой, и причем с глазу на глаз. Без посторонних.
Но тут днем не получилось. И Сашка Шнырь, которого директриса хорошо знала, позвонил ей и сообщил, что приедет вечером. Хотя для того, кто платит, не было большой разницы, когда это произойдет. Главное, что с деньгами расстаться все равно придется.
Директриса завернула положенную сумму в бумагу и оставила барменше.
В тот вечер Туманов с Верзилой сидели за столиком, потягивали пивко и разговаривали. Кое-что надо было обсудить. Вот Федор и вызвал Верзилу.
Барменша видела их вместе нечасто. Верзила ей доверия не внушал. Да и вел он себя грубо, частенько отпускал девушке хамские шуточки. А вот его знакомый, судя по всему, был человеком неплохим.
В тот вечер они не знали, что со стороны завода к дверям кафе подъехала серая «девятка» и из нее вышел парень лет двадцати с небольшим. Среди братвы он был обыкновенной «шестеркой», которого использовали для сбора денег. Но с теми, кого Шнырь обирал, вел он себя круто, чтоб лучше уважали.
Шнырь вошел в небольшой коридор, но, прежде чем войти, глянул в зал кафе через стеклянные двери. Для предосторожности. И тут же забыл, зачем вообще приехал сюда. «Вот это да!» – изумился он.
Он увидел Верзилу. Тот сидел за столом с капитаном-оперативником. Туманова он видел один раз, когда Шныря задержали как свидетеля во время убийства таганского авторитета Саши Костина.
Но Шнырь время зря у ментов не терял, топтался в коридоре, а сам всматривался в лица входящих и выходящих из кабинетов людей. Отличить их от посетителей было несложно. Все, кто здесь работал, вели себя по-хозяйски. И Федора он видел, когда тот входил в свой кабинет. Высокий, уверенный в себе. Такого просто нельзя не запомнить. Шнырь еще тогда подумал, что он, наверное, главный здесь. К нему в кабинет то и дело заходили другие сотрудники. Но за толстой дверью было не слышно, о чем они говорили. Жаль, не удалось подслушать.
И вот мент сидит и разговаривает с Витьком Верзилой.
Шнырь постарался, чтобы Верзила его не заметил. Даже за деньгами заходить не стал. Не до них сейчас. Надо срочно Ленчику Пузатому рассказать. Верзила с ментом снюхался! Эта новость поважнее денег.
Едва ли не бегом он преодолел расстояние от дверей кафе до оставленной машины и, вскочив за руль, дал по газам.
В тот же вечер Пузо побазарил с барменшей из кафе. Девушку прямо возле дверей силой усадили в машину и привезли на квартиру, которую Пузо использовал для любовных утех. Теперь совместил пытку с сексом.
После нескольких вопросов, касающихся встреч их братка с ментом, опознанным Шнырем, Пузо почувствовал, как в нем взыграла похоть. Просто так отпускать барменшу он не собирался. Она должна стать своей, а для этого необходимо пройти крещение постелью. Так объяснили симпатуле. Уж слишком хороша девчонка. Стройные ножки, фигурка и буфера что надо. Да и мордашка ничего. Как не трахнуть?
Отказ не принимался, сколько ни просила девушка…
А утром ее отвезли прямо к дому, к самому подъезду. Помогли выбраться из машины. Шестеро молодцов старались над ней всю ночь, чуть не затрахав до безумия. С ума она не сошла, но походка изменилась сразу. На дрожащих ногах девушка добралась до квартиры и, наскоро раздевшись, бросилась в ванну, чтобы побыстрее смыть остатки грязи и мужского пота. Противно было. В групповухе поучаствовала.
В этот же день она приняла решение
больше в кафе на работу не выходить. И, чтобы не встречать этих ублюдков, уехала из города.Глава 21
На душе у Верзилы было неспокойно.
Несколько дней назад у них во дворе появилась темно-зеленая «шестерка». Как раз напротив окон его квартиры. Стекла в машине были тонированные, но Верзила видел, что в ней кто-то есть, хотя и сидит там как манекен.
Сначала он хотел позвонить браткам, справиться по поводу этой «шахи», но тут же раздумал. Не стоит пороть горячку. Еще неправильно поймут его. Да и с какой стати они будут следить за ним?
И на ментов это не похоже. Нигде он не засвечивался, никуда не лез. Да и Туманов дал бы знать. Непонятка какая-то, а на душе скверно, неспокойно.
Всякий раз на встречу с капитаном Тумановым Верзила добирался общественным транспортом, оставляя свою машину на стоянке. Так меньше подозрений.
Автобус. Метро. Если будет хвост, то проще его обнаружить. Но пока бог миловал от всех неприятностей с братвой. Человек он общительный и порой нужную информацию выпытывал через кого-то, предпочитая самому не влезать в гущу событий.
– Ладно. Поживем еще, – сказал себе Верзила, глянув в окно на подозрительную «шестеру» и выпив стакан водки.
Странно, но он не захмелел. Более того, состояние было такое, будто что-то тяжелое навалилось на него сверху и гнет, давит к полу.
«Что за хренотень? Надо на пару недель к морю сгонять. Здоровье поправить», – подумал он и, опять глянув в окно, увидел серую «девятку» Шныря. Удивило появление того в их дворе. Раньше не приезжал.
«К кому это он?» – заинтересовался Верзила, продолжая наблюдать.
А Шнырь вдруг остановился возле «шахи» и, чуть опустив стекло, что-то сказал тому, кто сидел за рулем темно-зеленой легковушки. Потом круто развернувшись, уехал, оставив после себя небольшое облако пыли.
Верзила погрустнел. Значит, все-таки братки пасут его. А может, эта «шестерка» здесь не по его душу? Сидит в ней такой же мальчик на побегушках, как Шнырь. Шныряет везде, где надо и не надо. Он пытался себя успокоить. Потом зашел в комнату, где на диване лежала больная мать, присел рядом на краешек, поправив ей подушку.
– Мама, сегодня я должен встретиться с одним человеком. В восемь вечера в кафе «Весна». Он из милиции. Федор Туманов. Но если что… – голос у Верзилы дрогнул. Он посмотрел на бледное, изнуренное болезнью лицо матери и отвернулся к окну. – Ну, в общем, если со мной что-то произойдет, позвони ему по этому телефону, – на бумажке он записал номер. – Разговаривай только с ним, – предупредил он, собираясь выйти из комнаты матери, чтобы та не расплакалась.
– Витечка, сынок, что ты такое говоришь? – испуганно спросила мать, но Верзила не ответил, вышел. Не хотел, чтобы мать расстроилась.
Ему всегда казалось, что жизнь у блатных не может быть долгой. Слишком уж они похожи на разменные фигуры на шахматной доске жизни. И только о своей собственной предпочитал не думать. Но теперь предчувствие близкой смерти не покидало его. И от этого захотелось сделать что-то хорошее. Из тайника, под днищем гардероба, он достал коричневый потертый «дипломат», в котором хранил все свои сбережения. Немного, конечно. Тысяч тридцать «зеленью». Сейчас ему захотелось взять все эти доллары и рассовать по карманам всем нищим, которые попадутся на пути. Пусть помнят его доброту.