Призвание – опер

Игорь глянул на пакет. Строгий взгляд его несколько смягчился. Но она должна прислушиваться к нему. Он ведь старший брат.

– Да что перестань? Я еще замуж должен тебя выдать. Чтоб ты детей нарожала. У меня семьи нет, так хоть на тебя бы порадоваться, – сказал и чуть не заплакал. Обидно стало за свою сломанную жизнь, за которую никто не в ответе. Думал, у сестры все нормально будет, а оказывается, нет. Понимал Игорь, по рукам пошла девка. Но исправить ничего не мог. И оттого еще обидней. Там, на войне, мог что-то сделать, а теперь он инвалид, хотя еще и есть силушка в руках.

А Лена села на стул и расплакалась.

– Чего ты, Ленка? Ну, скажи, кто тебя обидел? Руками задавлю гада! – Он так сжал кулаки, что пальцы захрустели.

– Сволочь я, Игоряшка. Понимаешь? Самая настоящая сволочь!

– Не понимаю, – помотал головой брат и покосился на принесенную водку. Выпить бы сейчас не помешало, чтобы понять, о чем она.

– Я ведь сегодня человека сдала. Не знаю, может, он для кого-то и плохой, но ко мне относился хорошо, – пожаловалась Лена.

Брат, хоть и грубиян, но человек с понятием и всегда ее жалел. Он поймет ее горе. Посочувствует. Успокоит. А может, и подскажет чего.

– Ну, ты даешь, сеструха! – выпалил Игорь удивленно и спросил: – Как это сдала? Кому? Чего ты мелешь, дура пьяная? Расскажи все толком. А то болтаешь сама не знаешь чего.

И Лена рассказала Игоряше все: как познакомилась с Мономахом, как он заставил ее приглядывать за Архангельским. Жалко банкира стало, но брат, отпив прямо из горлышка несколько глотков водки и захмелев, сказал довольно резко:

– Банкир твой – такая же сволочь, как и этот Мономах. Ты его не жалей. Тут уж, как говорится, вор у вора дубинку украл. Теперь ты о себе побеспокойся. Это поважнее будет.

Лена вначале не поняла. Она пьяная. Игоряша уже глазом косит от выпитого. Ведь то и дело прикладывается к бутылке, и все из горлышка. Научился водку лопать из горла.

– А чего мне о себе беспокоиться?

– Дискета у тебя?

– Ну, у меня…

– И чего ты с ней делать собираешься? – поинтересовался Игоряша.

Вот так вопрос: не в бровь, а в глаз. Чего с ней делать? Лена не знала и призналась в этом брату.

– Ну и дура, раз не знаешь! – пожурил ее Игорь за слабую смекалку и посоветовал: – Ты сейчас позвони этому князю Мономаху, цену предложи за дискету. Поняла? Пусть денежки выложит. Да побольше.

Лена хмельным глазом уставилась на часы.

– Время час ночи. Неудобно как-то беспокоить…

Но Игоряша долго уговаривать ее не собирался. Отпив еще водочки, достал из ее дамской сумочки сотовый, вложил сестре в ладошку.

– Плевать тебе на время. Тоже мне, королева. Звони, – настойчиво произнес он, имея во всем этом скрытый замысел поживиться за счет сестры. Она ему подкидывает каждый месяц к скудной инвалидной пенсии по три тысячи. Но если не ошибается, то дискета дорого стоит. Значит, можно сорвать с этого Мономаха солидный куш. Может, осуществится давняя мечта Игоря: будет на что заказать импортные протезы. Сколько думал о них.

При одной мысли об импортных протезах он чуть не расплакался. Главное, потом привыкнуть к ним и научиться ходить. Но он постарается. И так еще будет отплясывать на Ленкиной свадьбе, что никто и не догадается о его инвалидности. Он сумеет.

– Звони, дура! – рявкнул Игоряша на нерасторопную сеструху.

Лена набрала номер и после нескольких томительных звонков услышала знакомый старческий голос. Разбудила старичка.

– Владимир Борисович, это я, – теряясь от жуткого волнения, сказала она. Тут же и подумала: «Может, зря я послушала Игоря. Пьяный он сейчас. Молотит языком чего не надо. А такие дела делаются на трезвую голову».

После разговора с девчонкой Мономах позвонил на сотовый Зубку, но узнал, что опоздал. Зубок прикончил Архангельского.

– Экой ты скорый на такие дела, – проскрипел старик, но осуждения в голосе не чувствовалось. – Дискета у девчонки. Сука! Решила сорвать с меня за дискету деньжат. Пять штук «зелени» просит. – И старичок добродушно засмеялся.

Зубок решил уважить вора и захихикал тоже.

– Хорошо, что она не знает настоящую цену этой дискетки, – сказал Мономах, отсмеявшись.

А Зубок осмелился спросить:

– И что вы собираетесь предпринять? Я могу узнать? – Он думал, что старик пошлет его к девчонке сейчас, немедленно. Но удивился, услышав неторопливое:

– А что тут предпринимать? Завтра пошлю к ней ребяток. Пять штук – это не деньги. Пусть заплатят, а там посмотрим.

– Может, мне к ней съездить?..

– Нет. Я сам ее проучу. А потом, знаешь, она – девка редкой красоты. Понадобится еще нам. Подложить под кого-нибудь. А ты, Зубок, если сделал дело, отдыхай пока. Завтра позвонишь мне.

Лена заночевала у брата. Не хотелось ночью возвращаться домой. А утром узнала, что Архангельского убили. Его сотовый не отвечал, сколько девушка ни звонила. Тогда она поехала к нему домой, а там уже милиция.

Напуганная случившимся, она тут же позвонила брату и рассказала.

– Знаешь, – сказал протрезвевший Игоряша, – мы, кажется, вчера с тобой лишку хватили. Наверное, не надо было звонить, торговаться насчет этой дискеты. – Теперь голос его звучал неуверенно. Чувствовалось, он раскаивается перед сестрой за то, что заставил ее звонить.

– Кретин! Зачем же ты меня заставлял?

– Ну, не ругайся, сестренка. Спьяна чего не сделаешь. Бывает.

– Спьяна? Дурак! Идиот! А ты не подумал о том, что меня могут так же легко убить за это, как Архангельского?

– А зачем ты брала эту чертову дискету? – в свою очередь, огрызнулся брат. Было чем укорить. Хотя, может, и несправедливо это.

Лена услышала бульканье. Поняла, он допивает остатки водки. «Вот гад!» – разозлилась она и сказала:

– Я тогда не думала, что все так серьезно. Понимаешь? Вроде бы на дискетке ничего такого… Списки. Фамилии. Суммы…

– Это для тебя ничего. А для знающих людей эта дискета имеет ценность. Знаешь, сестренка, я тебя защитить не смогу. Инвалид я. Так что извини, Ленок. А ты позвони в ФСБ. Организация серьезная. Скажи им про дискету. Про этого убитого банкира скажи. И попроси, чтобы приехали к тебе. Скажешь, что дискету оставила у меня. Приедут, я им и отдам. Поняла?