Про братьев меньших

Всего на Земле обитает сейчас тараканов более четырех тысяч видов. Большинство из них — существа вольные и человеку не докучают, копошатся под корою гниющих деревьев и в палых листьях, так же как в период образованья угля. Некоторые из тараканов очень большие — в половину карандаша. В Будапештском зоопарке я их видел в застекленном жилище — вполне симпатичные существа, вызывающие интерес не меньший, чем все другие животные.

Наши соседи по кухням — уроженцы теплых краев. На север они продвинулись, поселяясь у человека под крышей. Считают, что рыжих тараканов (есть еще черные) до начала XVIII века в Европе не было. Считают также, что в Россию попали они из Германии, занесли их будто в своей одежде солдаты, воевавшие с армией Фридриха. Возможно, что так и было. Но тогда распространение зловредной козявки выглядит фантастически быстрым. До революции, пишут, тараканы были в каждой российской избе. Возможно, революция как-то на них повлияла, вспоминая детство, могу сказать: все-таки не в каждой избе им нравилось. В нашем жилье их не было. Жил возле печки сверчок, изредка попадались на глаза немногочисленные, более крупные черные тараканы (у нас их звали челюканами), а вот где уж я нагляделся на прусаков, так это в доме у деда Павла. Может быть, пасека тому причиной (самовар, мед, творог со стола не сходили), но деревянные матицы потолка в доме лоснились от тараканов. Те, кто видел их впервые, вежливо говорили: «О, Пал Матвев, это к богатству!» Дед, ходивший в латаной рубахе, к «вестникам богатства» относился терпимо, однако каждую зиму тараканов морил — в морозный день часа на три-четыре двери в избу не закрывались, и «южане» гибли все поголовно. Летом, однако, матицы снова покрывались живой шевелящейся чешуей.

Замечено: тараканы повсюду любят присутствие древесины (наследственная память о жизни в лесах?), охотней всего они будут отсиживаться в темном месте на какой-нибудь деревяшке, а в ящике или в маленькой плетеной корзинке они празднуют свадьбы и тут же отложат яички. В плоский ящик со щелями, если положить туда еще несколько щепок, их можно заманивать и потом вытряхивать на погибель.

Но главное для этих мигрантов из южных географических зон — тепло, присутствие близко влаги и, конечно, еда.

Тараканы крайне неприхотливы. Крошки на кухонном столе и даже просто плохо вытертая его поверхность — скатерть-самобранка для них. Клея на почтовой марке хватит таракану кормиться неделю. Он может есть также мыло, обувной крем, книжные корешки, саму бумагу.

Но, конечно, есть у него и гастрономические пристрастия — белый хлеб и особенно пиво (питье и закуска одновременно!). Вот почему для жизни тараканы охотней всего избирают кухни, пекарни и пивные заводы. Неистребимость этой козявки объясняется не только неприхотливостью, но и большой плодовитостью.

Самка таракана оплодотворяется только раз. Однако за полугодовалую жизнь взрослого насекомого она несколько раз откладывает яички. И не бросает их как попало, а дает им созреть, таская на кончике живота в некоем подобии чемоданчика, разделенного на секции-капсулы.

В урочный час она отцепляет багаж от брюшка, и из него на свет божий появляется около сорока белых созданий. Каждого мама погладит усами и всю ватагу поведет куда-нибудь покормиться.

Чуть закусив, белая детвора начинает темнеть. И все же некоторое время она выглядит полупрозрачной, выделяются лишь черного цвета глаза. Достигая размером взрослого таракана, молодь, подобно ракам, шесть раз линяет. И вот однажды вы видите: из щели в раковину утолить жажду, шевеля усищами, выползает уже крепкий рыжий злодей — таракан, таракан, тараканище.

Каждый может, наколов таракана на булавку и вооружившись увеличительным стеклом, хорошо его рассмотреть. Рыжее тело и три пары ног этого завсегдатая мусорных ведер покрыты крючками и волосками. Но голова лысая, поблескивает и, как пишет один исследователь, кажется, что принадлежит мыслителю.

Тараканы, сдается, в самом деле что-то соображают. От водопоя в раковине таракан никогда не бежит в сторону, где его легче прихлопнуть, а возвращается к щели своим же следом. На столе таракан не побежит по открытому месту, а постарается юркнуть в лабиринт банок и будет петлять проворнее зайца, успевая где-нибудь скрыться — плоское тело этого ни с кем не сравнимого бегуна позволяет пролезать в очень узкие щели. Присоски на ногах таракана делают его ходоком по стеклу и кафельной плитке.

Летать таракан не может, и все же крылья, как дельтапланеристу, дают возможность ему спланировать далее того места, где он мог бы упасть с высоты, и тем выиграть для спасения полсекунды.

Мне думается, обитая рядом с людьми, тараканы за множество поколений, как все гонимые, выработали кое-какие спасительные рефлексы, дающие им возможность ускользать от опасности. Во всяком случае, муравей, случайно попавший в раковину, не будет метаться и стремительно убегать от движения вашей руки или от шороха листа бумаги, как это делает таракан. Насекомое это очень чутко реагирует на свет, на звук, на движенье и, конечно, на запах. Главную роль в этом играют усы, превышающие размером все его тело. За усами таракан постоянно ухаживает — чистит, поглаживает, и они у него непрестанно в работе, а крошечный мозг, принимая сигналы из внешнего мира, заставляет его владельца действовать сообразно обстановке.

Что еще важно отметить, таракан до последнего борется за свою жизнь. Застигнутого в раковине на водопое усатого бегуна каждый стремится накрыть струею воды. И надо видеть, с каким умением и упорством старожил планеты Земля пытается выбраться из водоворота, использует любую возможность, как каскадер в горной речке, за что-нибудь зацепиться. Однажды, восхищенный жизнелюбием этой находящейся вне закона козявки, я перекрыл воду, дал герою обсохнуть и унести ноги. Представляю, каким жизнестойким потомством наградил меня этот Шварценеггер.

Все живое наблюдать интересно. Но если божья коровка, пожирающая на растениях тлю, — символ наших симпатий к миру насекомых, то таракан, из мусорного ведра заползающий на стол, любимцем может быть разве что у какого-нибудь энтомолога, изучающего этот древний шедевр природы.

Тараканов не любят всюду. Во время военных распрей немцев французы зовут прусаками (тараканами то есть), немцы, в свою очередь, тараканов зовут «французами». В России таракан — тоже «прусак», а для восточных немцев — это «русак». И для всех таракан — персона нон грата (нежелательная персона) не только потому, что несимпатичен или даже отвратителен (некоторые дамы при виде таракана падают в обморок), главное — таракан может быть переносчиком разных болезней, а превращаясь в пыль, мертвые тараканы у некоторых людей вызывают аллергию.

Как воевать с тараканом? Толком никто не знает. Испробовано множество способов. Старинные — бура или борная кислота, подмешанные в еду тараканам. Из современных средств — множество химикалий, к которым тараканы, однако, через несколько поколений оказываются невосприимчивыми. Устойчивы они и к радиации.

Изобретаются все новые и новые патентованные средства — «китайский карандаш», аэрозоли, какие-то вонючие мази, механические ловушки, электрошок, пахучие травы. А таракан процветает! Вот что значит иметь за плечами жизненный опыт в 350 миллионов лет.

_{Фото автора. 31 марта 1995 г.}

Теснота в небе

(Окно в природу)

Нечто вроде эпиграфа к нашей беседе. Может ли птица скворец принудить сесть «Боинг-747» или пусть Ту-154? Приходится сказать: может, и не просто сесть, а даже упасть, погибнуть…

В 1966 году снимал я сверху несколько московских объектов: Кремль, аэропорт «Домодедово» и «знаменитость» тех лет — Останкинскую телебашню. Башня была еще не достроена. И интересно было глянуть по «стволу» ее вниз. Сделали несколько кругов. А когда приземлились, летчики стали рассматривать лопасти вертолета и позвали меня. Оконечность одной из лопастей, округленная обтекателем, была повреждена — на дюралевой вмятине виднелись кровь и прилипшие перья.

Оказалось, на еще не достроенной башне поселились стрижи. Вертолет их спугнул, и одна птица попала под кончик винта. Что стриж в сравнении с вертолетом! Веса в нем тридцать граммов. Но при огромной скорости вращения лопастей удар по крошечному тельцу заставил машину вздрогнуть. Я, увлеченный съемкой, этого не заметил, а летчики сразу переглянулись и не ошиблись в предположении.

А несколько ранее этого происшествия я слушал рассказ героя войны, летчика Ивана Кожедуба. «Было это в 49-м году. Я приготовился приземлиться. И вдруг по самолету как будто из танковой пушки ударили. Не помню, каким чудом я сел, — механик машину мою не узнал».