Про котиков и не только

Барсик: Да не переживай ты так, я тебе всё равно заплачу. Киллер: Разве в деньгах дело, просто я хотел как лучше.

Снова тронная зала во дворце Тимона I. Император, как и обычно пос-ле сытного обеда развалившись на троне, смолит трубку. Любитель восточных удовольствий Сева посасывает кальян, в этот раз уже впо-валку, лежа на полу, видать малость переел за обедом.

Тима: Севастьян, а когда Киллер обещал вернуться?

С ева (с трудом отвлекаясь от любимого занятия): Так, это, се-

годня и должен прибыть. Тима: А когда не помнишь?

С ева (смотрит на часы): Бля, уже пять часов вечера, тогда зна-

чит с минуты на минуту.

Неожиданно открывается дверь в конце зала, и на пороге появляются Киллер и пан Барсик в обнимку как Шерочка с Машерочкой. Тима и Сева разом выпучивают глаза: один от удивления, второй от испуга.

Барсик (уже примерно с середины зала): Ну чё, попались, сво-

лочи. Сейчас я вам устрою!

Тимон I, осознав, что увиденное отнюдь не плод его больного вооб-ражения, в страхе валится с трона. Севастьян, по-прежнему не веря своим глазам истово крестится, пока еще надеясь отогнать это, по его мнению определенно бесовское наваждение.

335

В Судебной зале именья пана Барсика спустя примерно месяц с того дня как пан-барин возвратился. Хозяин, расположившись в кресле су-дьи, прежде оно служило императорским троном.

Барсик: Пригласите преступников. (Слуги вводят в помещение исхудавших и заросших, но всё ещё почему- то сопротивляющихся братьев Котовских. Барин грозно братьям.) И хотя вы уже понесли кое-какое наказание, я еще не объявил вам окончательного приговора. Как раз именно сейчас я и собираюсь сделать это. Итак, внимайте, задницы.

Тебе Тимон, как главному зачинщику данного беспорядка, я на-значаю срок наказания в виде пяти лет лищения свободы, с отбыва-нием его в деревне строгого режима. А тебе, меньшой брат, объявляю злостный выговор и отправляю сроком на те же пять лет работать учителем грамоты вместо сосланного по твоей просьбе Арнольда. Но так как сегодня день моего Ангела Хранителя, и я стало быть имею право на сентиментальность, объявляю свой приговор условным. Так что идите поскорее сюда и снова как и прежде крепко обнимите своего старшего брата-благодетеля.

29.01.2008 г.

Когда нечистый не дремлет

Деревня Березовка самое отсталое место во всей кошачьей империи. Арнольд, ставший кэтому времени директором сельской школы, нако-нец, решился писать письмо пану Барсику с просьбой о помиловании.

Взглянем чего он в нем накалякал.

Письмо.

Глубокоуважаемый благодетель, Барс Сергеевич, с нижайщшим по-чтением обращается к вам ваш бывший главный слуга , а ныне за-ведующий пансионатом для умственно-отсталых детей и по совме-стительству директор школы-грамоты в деревне Березовка Арнольд Крысевич. Умоляю вас верните меня обратно на прежне место, ибо здесь я уже сделал всё что требовалось. Многие из вверенных мне детей поумнели прямо на глазах, да и с грамотой теперь похоже всё в порядке. Даже козёл, дед Агафон, и тот всё же научился читать по складам. И теперь, когда дело можно сказать налажено, вам было бы гораздо правильнее прислать сюда нового специалиста, уже более

336

высокого уровня. А моё место подле вас, потому как я чувствую себя вам обязанным по гроб жизни.

Писано мной лично 7 числа первого месяца високосного года. Далее следует подпись.

Примерно спустя полгода после того , как Арнольд опустил письмо в почтовый ящик. Жарким июньским днем на веранде усадьбы Бар-сика Тимон, Севастьян и сам хозяин пьют кофе с коньяком после сыт-ного обеда, а заодно и рассуждают о делах насущных.

Хозяин (Барсик): Хорошо, ребята, красиво жить, сразу чув-ствуешь себя стоящим человеком.

С ева (подливая еще коньяку в чашку): Это вы верно подметили,

босс, хотя по мне не это в жизни главное. Тима: А что?

С ева: Ну, к примеру, любовь к Родине.

Барс: Да ты никак философ, Мелкий. Тима: Как же, он просто ярый националист.

С ева: Опять обзываешься, я всего лишь патриот. Тима (ехидно): А по мне одно другого не лучше.

С ева: А в харю не хочешь? Становится в боевую стойку. Тима: Только попробуй! Отвечает ему тем же.

Барсик: А ну, живо прекратить истерику, черти безмозглые, не

то опять соседи поймут всё неправильно и по-новой на меня прези-денту кляузничать станут.

Братья нехотя повинуются.

Тима (уже успокоившись): О, кажись, Нурик по тропинке чешет, видать прямо сюда направляется.

Те же и подошедший Нурадин.

Нурадин: Благодетель, тебе письмо пришло из Березовки. Барсик: И чего пишут?

Нурадин: Арнольд просит вернуть его обратно. С ева: А откуда узнал-то сам?

Нурадин: Так прочитал, ведь не зря же ты меня грамоте целых три года обучал.

Тима (ткнув как следует младшего брата локтем в бок): Идиот,

вечно ты чего-нибудь да напортачишь.

С е ва (вскрикнув от боли): Ай, но он же сам попросил меня об этом.

337

Барсик: Мальчики, ну хватит, пора же все-таки и меру знать. Ладно, Нурад, давай сюда документ, я сам всё на досуге обмозгую.

Уже поздним вечером в кабинете Барсика.

Барсик (в который раз перечитав письмо заново): Никак в толк не возьму почему он об этом просит? Я ведь недавно спрашивал у Ти-мона, как там у нас дела в Березовке, и он клятвенно заверил меня, что всё в порядке. (Снова усиленно напрягает свои серые клеточки.) По-

хоже, всё же сумел разобраться, потому как… (Неожиданно ударяет себя кулаком в лоб и кричит «Эврика!») Письмо-то писано аж полгода назад, ясное дело за это время многое могло измениться. Переговорю-ка я вначале с мелким, он попроще, из него можно будет вытянуть всё. (Вызывает по громкой связи Севастьяна.)

С ева Котовский (прямо с порога комнаты, едва успев от-крыть дверь, подобострастно): Босс, чего на этот-то раз надо?

Барсик: Слушай, а, что это Арнольд вдруг ни с того, ни с сего решил вернуться?

С ева: Блин, ну вы даете, его же туда по Тимкиному приказу аж

в цепях волокли!

Барсик (задумчиво): А почему?

С е ва (озадаченно): Так, это, потому, что добровольно никак не хотел ехать.

Барсик: Ну-ну, значит вы с Тимоном снова явно напортачили.

С ева (оправдываясь): Почему я, это всё его затея. Он же тогда

за старшего оставлен был.

Барс: А подсказать ему по-братски не мог что ли?

С ева: Каюсь, грешен, новы же его знаете, если уж рогом упрется, никого слушать не станет.