Про разных драконов и всяческих королей

Но с волшебством в Миссонии было проблематично. Конечно, никто его не запрещал, однако отчего-то применение магии в пределах государства считалось дурным тоном. И тех, кого подозревали в подобных действиях, стража вежливо, но решительно выпроваживала за кордон с напутствием никогда не возвращаться, а то мало ли что.

Подобное ограничение не касалось только феи. Признаться честно, фею вообще трудно было чем-либо ограничить.

Миссония была влиятельным королевством. И не только из-за наличия полезных ископаемых, торговых маршрутов и хорошо обученной армии. В Миссонии, а именно на Седьмом холме, километрах в двадцати от столицы, жила фея Гертруда.

Лизандра имела о феях очень уж смутное представление. Мол нечто прекрасное, нечто волшебное, но как но действует — неизвестно. Ведь на территории Урии фей не было. Еще лет триста назад предок нашей героини король Барух подписал с соседями антифейскую конвенцию, согласно которой королевства обязались не только не прибегать к помощи фей, но даже не позволять последним селиться на своей территории. И нормы конвенции всегда неукоснительно соблюдались. Не присоединившиеся же к конвенции государства использовали живущих в своих пределах фей скорее как угрозу. Реально же правители знали, что сам факт того, что у них есть фея, делает государство сильнее, но применение феи может повлечь за собой самые страшные последствия, в первую очередь для просителя.

Феи, к сожалению, никому и никогда не отказывали в исполнении желания.

Шарик камнем упал с неба, лапами схватил королеву и немедленно взмыл в облака.

Дракон не произнес и слова, пока не опустил Ее величество на землю километрах так в пятнадцати от места битвы. И вот тогда он дал себе волю.

— Дура! — орал он, возмущенно хлопая крыльями, — жить тебе надоело?!

Лизандра поправила на себе помятую когтями одежду.

— Я должна была с тобой поговорить, — обиженно пробурчала она.

— А если бы меня там не было? А если бы в тебя попали? Ты о чем вообще думала, идиотка?

Идиотка думала на самом деле лишь о том, что ей жизненно необходимо попасть к фее, а единственное имеющееся у нее в распоряжении транспортное средство — дракон. А дракон, теоретически, должен был помогать Роланду оборонять замок. А Роланд, нехороший человек, категорически запретил супруге выходить на крепостную стену. А гномы, еще более нехорошие… существа, знали все подземные ходы, и потому Роланд велел их засыпать. И, в общем, потому королеве пришлось лезть на крышу и махать оттуда белым флагом, пытаясь привлечь внимание летучего ящера.

Привлекла.

Шарик был на стороне осажденных. Но использовался преимущественно в роли переносчика тяжестей. Ну, во-первых, Роланд справедливо полагал, что огненная мощь Шарика не является, так сказать, узконаправленной. Дракону было трудно прицелиться, и он легко мог зацепить как своих, так и чужих. А кроме того, по молчаливому уговору сражающиеся изо всех сил старались не вредить городу. Мало ли кто выиграет в споре, а победителю потом все сломанное восстанавливать. Потому король не просил дракона жечь нападавших.

Была и еще одна причина, почему Шаррауданапалларамм старался в боевых действиях не участвовать. Ему мама запретила. Ну да, у дракона была мама. Мама, естественно, тоже была драконицей. Старой, умной, сварливой драконицей раза в полтора крупнее относительно юного еще Шаррауданапалларамма. К тому же драконица была формальным лидером проживающих в той местности драконов, почти королевой, если по отношению к ящерам это применимо. Но если вы полагаете, что Шарик являлся наследным принцем, то ошибаетесь. У драконов был матриархат, и наследовать Шариковой маме должна была Шарикова же сестра. А потому Шаррауданапалларамм, мягко говоря, веса в драконьем сообществе не имел. И то, что он осмелился попросить у матери помощи для короля Роланда (а он осмелился!) — само по себе делом было неслыханным и свидетельствовало о некоторой туповатости, что ли, черного дракона.

Так вот, мама сказала Шарику, чтобы он не смел соваться в людские разборки. И если он, не дай бог, в кого-нибудь там огнем пыхнет, мамочка его любимая немедленно оторвет драгоценному сыночку его красивый черный хвостик. Шарик хвостиком дорожил. Решил не пыхать, и потому лишь летал туда-сюда, передавал сведения о передвижении противника и порой подбрасывал осажденным корову-другую, чтоб пожрать. Коров Роланд скармливал бойцам, рассудив, что им протеин нужнее.

— Мне нужно к фее Гертруде! — упрямо насупившись, заявила Лизандра.

Шарик удивился.

— Зачем?

— Хочу, чтобы она мне помогла.

— Фея? — недоверчиво переспросил дракон, — помогла? Серьезно?

Драконы фей не боялись. Совсем. Они искренне считали их абсолютно безвредными и изрядно переоцененными существами. Возможно потому, что магия фей совершенно не действовала на бронированных чудовищ, и потому последние волшебство это просто не замечали.

Конечно, кое-какая информация до драконов долетала, однако относились к ней крылатые с большим скепсисом.

— Да, — вздохнула Лизандра, — думаю, кроме нее, некому. Отвези меня к ней, Шарик, пожалуйста.

Она умоляюще поглядела на дракона. Тот кивнул.

— Отвезу, конечно, если ты хочешь.

Фея Гертруда жила, как вы помните, на Седьмом холме. В трехэтажном доме, облицованном розовым мрамором. В особняке, окруженном розовыми кустами, колючими, как облепиха и вонючими, как жасмин.

Она оказалась еще более волшебной и прекрасной, чем Лизандра воображала. В общем и целом фея больше всего походила на парадный портрет принцессы на выданье. То есть у нее в самом деле были громадные фиолетовые глаза с загнутыми вверх черными ресницами, маленькое фарфоровое личико с губками-вишенками, белые волосы аж до щиколоток, талия, которую можно было обхватить ладонями, и грудь, как альпийские горы. Очертания ног лишь угадывались под длинным струящимся балахоном, но можно было поспорить, что и ножки у феи тоже прелестные. Королева бросила завершающий взгляд на руки феи — конечно же, очаровательные ручки с безукоризненным маникюром — вздохнула и спрятала свои, с обгрызенными ногтями, за спину. Будь Лизандра хотя бы в половину такой, Роланд бы точно ее полюбил.

— Ах, дорогая, я так рада, что ты ко мне пожаловала! — взвизгнула фея.

Она и в самом деле была рада — ее редко навещали. Очень-очень редко. Конечно, время от времени она позволяла себе попутешествовать, пообщаться с простыми людьми, желания какие-нибудь поисполнять. Ей-то ведь и палочкой не нужно было взмахивать, просто захотеть, и опля, все счастливы. Но вот к ней народ как-то не спешил.

Лизандра неожиданно смутилась и опустила взгляд. Взгляд, как назло, упал на носки сапог. Ранее чищенных, но уже изрядно запыленных. И вообще — некрасивых. Хоть и практичных.

— Простите, что побеспокоила, — пробормотала она, забыв вдруг, что на самом деле фея — ее собственная поданная.

— Какое беспокойство! Чаю? Кофе? Пирожных? — пропищала фея.

Лизандра сглотнула слюну и кивнула. Хотя на самом деле она лучше бы слопала хороший такой кусок баранины. В последнее время в связи с боями королевская кухня стала, скажем так, бедноватой. А если уж совсем точно, то кроме капусты и перловки на королевском столе редко что бывало. И потому о мясе королеве оставалось лишь мечтать. С другой стороны, разве приличная леди может хотеть жареного мяса? Нет, пирожные и руккола какая-нибудь — вот то, что позволяют желать ей представления об истинной женственности.