Про зло и бабло

Когда он принимал меня на работу в СОС, он внимательно смотрел мне в глаза и говорил о том, что я ему нужен, дабы мой искушенный в вопросах права мозг обеспечил безупречную юридическую поддержку и юридическое же сопровождение каждой сделки. При этом говорил так, что я обязан был запомнить — защищать компанию я должен именно от государственных структур, а не от недобросовестных партнеров. Недобросовестными партнерами, как я уже догадался, занимался юрист Говорков. По природе своей я логик. Исходя из имеющихся у меня данных я незамедлительно делаю такой вывод: если я вопросами охраны компании от государственных посягательств буду заниматься с таким же успехом, с каким юрист Говорков обеспечивает ежегодные потери СОС, мне светит хорошее будущее и перспектива занять место находящегося в вечной командировке начальника юридического отдела. Даже не заглянув в офис после прибытия из командировки в Питер, он зашел лишь в бухгалтерию, чтобы сдать старое командировочное удостоверение, получить новое и убыть, как мне сообщила Галина Степановна, в Саранск. За семь полных дней службы я еще ни разу не видел своего начальника. Говорят, он милый человек, очень ответственный и собирает пробки от бутылок, коих в его коллекции уже 340 штук. Я охотно доверяю информации о том, что мой неуловимый босс собирает пробки, но догадаться, чем собирается заняться начальник юротдела компании с мировым именем в Саранске, на то у меня ума не хватает. Я был раз в Мордовии. Все население этой республики делится на три равные части. Первая часть сидит, вторая отсидела, третья скоро сядет. По этой причине в Мордовии с большим удовольствием ждали бы специалистов по борьбе с туберкулезом, нежели с раком. Больной раком доберется до Москвы и через месяц выйдет здоровым человеком, а вот отправлять в столицу многотысячную толпу заключенных, страдающих открытой формой туберкулеза… Я говорю так не из-за цинизма, а из соображений экономической объективности. Операция в клинике Старостина стоит около 200 тысяч долларов, продаваемые СОС в специализированных аптеках инъекции «Убийцы рака» — это только начальный курс лечения, которое обязательно должно заканчиваться в клинике, очередь куда расписана на два года вперед. Но и ампулы с «Убийцей» стоят немало. 10 тысяч долларов потянет не каждый саранчанин (или саранец?), не говоря уже о жителе какой-нибудь Зубовой Поляны. Из этого следует, что юридические разведки нужно осуществлять в районах Лазурного Берега, Кипра или лондонского Челси, а никак не в дотационных регионах России. Так что за каким бубновым интересом мой начальник полетел в Мордовию, про то знать лишь ему и совету директоров СОС во главе со Старостиным. Наверное, будет договариваться с местными фармацевтами о поставках хлористого натрия по 20 рублей.

Я спросил мнение Ирины. И она, человек математического склада ума, не отрывая взгляда от экрана, где герой Кристиана Клавье рубил секирой капот новенького «Рено», тут же ответила:

— Они дадут взятку губернатору Мордовии и построят в Саранске «дочку» СОС. Если, как ты говоришь, раковые больные могут ездить в Москву со всей России, тогда почему бы им не ездить в Саранск? Там дешевле земля, следовательно, дешевле аренда, то есть меньше затраты для компании. Какая разница, в каком регионе тебе на счет будут падать деньги, если счет у тебя в Москве? — и она засмеялась, когда Жакуй назвал негра сарацином.

Завтра я разыщу Милорадову, которая, если верить документам, зарегистрирована на улице Боженко в Западном округе. Не очень понятный выбор места жительства для человека, зарабатывающего по три с половиной миллиона долларов в год на хлористом натрии. Я разыщу Милорадову, хотя совсем недавно из уст президента компании слышал настоятельную просьбу не утруждать себя ничем подобным. Но я дитя начала восьмидесятых, и если я не пойму, зачем один из умнейших людей планеты спускает бабки в унитаз, мне очень трудно будет ходить по коридорам его компании.

— Не искал бы ты ее, Герман, — словно читая мои мысли, оторвалась от экрана Ирина и посмотрела на меня тревожным взглядом. — Зачем? Тебя любят как сына, и не каждый сын получает такие подарки. Ты говорил, что Старостин не имеет детей. Так не похоже ли то добро, что он тебе дарит, на переливающуюся через край нерастраченную отцовскую любовь? Меня бы кто так удочерил…

Глава 10

Как вы думаете, откуда пошло слово «проституция»?

Думаю, что «проституцию», при всей ее ориентации на западное заимствование, следует сближать с банальными русскими понятиями «прости», «просто» и трансформированным «иуция». Ведь ни в одном языке мира блядство не звучит как проституция. Только на русском. Кто-нибудь слышал выражение «проститьюшн» или «проститутионе»? Вряд ли. Мне кажется, что с течением времени, по закону языка, произошла мена местами, перестановка звуков. «Иуция» — не что иное, как древнерусское переложение имени Иуды. Иуция — некое подобие глагола, то есть поступать так, как поступал бы Иуда. Но господь велел прощать, отсюда и «прости». И сделать это, простить, не так уж трудно, то есть «просто». Иначе говоря, «проституция» это не что иное, как плохой поступок, сродни выходке Иуды, который тем не менее простить следует, хотя это и есть смертный грех.

Я пустился в несвойственные юриспруденции лингвистические изыскания, потому что пытаюсь докопаться до сути происходящих в СОС событий. Я прихожу к мнению, что поведение каждого и всех вместе в этой компании очерчивается понятием, которое я только что пытался разъяснить.

Подчеркнуто уважительное отношение к старшему по должности, мгновенная перемена точки зрения в зависимости от обстановки, готовность на незамедлительную жертву во имя мифического благополучия «семьи» — все это очень напоминает поведение проституток на «субботнике». Большое количество жриц любви концентрируется в одном месте и их пользуют всюду и непрерывно в течение длительного времени. Во время этого процесса униженные до беспредела, измотанные и обессилевшие проститутки улыбаются, продолжают работать, точно зная, что денег за это не получат. А если заартачишься, доведут вообще до бесчувственного состояния, после чего выбросят на улицу без документов и средств к существованию. И куда потом идти? К другой мамке, чтобы заниматься тем же самым?

То же самое происходит и в СОС. Я все крепче и крепче убеждаюсь в том, что директорат именует этот многочисленный коллектив «семьею» только для того, чтобы пороть всех бесплатно.

В глазах любого, кому я задаю вопрос, мгновенно высвечивается страх. И человек, которому вопрос адресован, переключает внутри себя какой-то рычажок и начинает говорить глупости. Он разговаривает со мной в понятиях, о которых не имеет представления, но которые слышит каждый день по тысяче раз, применяет обороты, которые в русском языке не применяются, течение его речи прерывается бессмысленными «о’кей», «то есть», «как бы», «бонус», «визор» и сотнями других.

Все, с кем меня сталкивает здесь работа, не раздумывая отдались с обнаженной душой в волосатые руки корпоративного монстра. Он трахает их без устали, брызжа слюной, он доводит их до исступления, заставляя забывать привычные с детства слова и приучая к своей лексике. Я встретил в бухгалтерии, к которой в силу должностных обязанностей уже натоптал тропу, водителя СОС, который говорил одной из сотрудниц о том, что «возил супервайзера с концепцией от СОС для промоутера в Ток-пикчерз», а сам тем временем писал в заявлении: «Прашу выдать 2 тысечи рублей, патаму что у меня сломался кандер». Я целый день ломал голову над тем, что именно могло сломаться в здоровом на вид водителе, и в конце концов довел себя до такого состояния, что спустился в гараж, нашел этого полиглота и спросил, что такое «кандер». Оказалось, кондиционер.

И дело даже не в необразованности низового персонала. «Супервайзер» они выговаривают без заминки. Общая проблема окружающих меня членов огромной семьи заключается в непреодолимом желании проституировать, если за это платят. Каждый бегунок из любого отдела, будь то отдел статистики или отдел информационных технологий, грезит о кресле начальника. Меня нетрудно обвинить в снобизме и объявить старания находящихся в постоянном броуновском движении разнополых проституток СОС здоровым карьеризмом, однако тем, кто собирается это делать, следует помнить о том, что и любая неказистая на вид шалашовка с Казанского вокзала тоже мечтает стоять на Тверской и продаваться не с рук пахнущей блевотиной «мамки», а на сайте «Отсос. Ру» в рубрике «Элитные». Если и это тоже здоровое чувство карьеризма, тогда как выглядит нездоровое? Как оно выглядит, если в СОС стучит в СБ каждый, если подстава является нормальным явлением, а хождение по трупикам детей Маринок из статистического есть явление обыденное и едва ли не привычное?

Огромный монстр «ЗАО СОС» всосал в себя невероятное количество душ и заставил заниматься их любимым делом. Любимым, не сомневайтесь! За неделю я мимоходом спросил у десятка владельцев этих душ, не хотел бы кто из них перейти в другую компанию. И в ответ слышал смех и видел взгляды, похожие на те, которым меня одаривала Раисамаксимовна. Здесь платят вовремя и много, а что касается остального, так это… Так в это вдаваться не стоит. Все в этой жизни подчинено строгому порядку. Человек должен сначала быть курьером, потом менеджером, потом заместителем, потом начальником, а потом приблизиться к вершине пирамиды. Из соображения людей с такой схемой видения будущего выпадает главное звено, и работа с кадрами для изъятия этого звена является приоритетной задачей монстра. Человек не понимает, что он всего лишь исполнитель чужой воли, и подняться на вершину прирамиды ему не суждено, поскольку все те, кто там находится, поднялись в располагающие к тому времена. Огромный колосс под названием СССР рухнул, и все, кто успел отхватить от него шматы, поднялись наверх и пропагандируют «семью», вовлекая в нее все больше и больше приемных детей, которым никогда не стать родными. Мираж иерархической лестницы заставляет заниматься людей проституцией, но еще ни одна рублевая чушка с Казанского не стала получать долларами у «Интуриста». И ни один механик, как когда-то случилось с нынешними миллиардерами, а прежде механиками целлюлозно-бумажного комбината братьями Зингаревичами, не станет вице-президентом. Времена не те, увы. Сыр закончился.

Остались хозяева и проститутки. Любая компания — это наряженный в строгие костюмы (за исключением джинсовой Fridays как символа демократизма корпоративной семейственности) — публичный дом. И шлюшек, потеющих в нем день и ночь, следует, по старой русской традиции, простить. Ибо не ведают они, что творят.

Испокон веков иуцию, особенно собственную, мы прощаем просто, без особых хлопот, оттого и повальная проституция.

Размышления на эту тему заняли у меня ровно столько времени, сколько потребовалось мне для прибытия по адресу, указанному в документах на имя женщины, залившей всю страну хлористым натрием. Милорадова Инга Игоревна — имя ее.

Глава 11

С недоумением разглядывая через окно «Мерседеса» дом, в котором, согласно документам, проживала Инга Игоревна, я в сомнении покусал губу. Хрущовская пятиэтажка с осевшими на полметра подъездами, скрытая за высотками элитных строений, и в подъездах этих я мог безошибочно предсказать запах прелых старческих тел, аромат увядающих после недавно случившихся похорон цветов и нестерпимый, резкий смрад мочи при входе. Из каких соображений в этом доме может проживать женщина, получающая по три с половиной миллиона долларов в год, мне было непонятно.