Пробелы в памяти

Сириус, прикрыв глаза, наблюдает за своей двоюродной племянницей, которая недовольно сопит, сверля взглядом спину Римуса, стоявшего у плиты. Сириус старается подавить улыбку, в которой так стараются растянуться губы. Римус ведь даже не подозревает, что эта ходячая катастрофа умеет неплохо готовить. А Сириус знает, он видел, даже ел и остался жив. А еще Римус не знает, что она старалась только ради него. Не зря же она вчера весь день выспрашивала у него, что любит есть Люпин.

— Надо во всем видеть плюсы, — тихо говорит Сириус.

Тонкс поворачивает в его сторону голову и вопросительно поднимает бровь.

— Тебе не надо будет беспокоиться, не оголодал ли он, потому что он сам неплохо готовит. И сам поест, и тебя накормит, — улыбается Сириус. — Глядишь, еще и завтрак в постель будет носить. Лунатик ведь такой романтик в глубине души, — не удержавшись, прибавляет он.

Римус краснеет, но продолжает делать вид, что ничего не слышит. Тонкс смущенно и весело улыбается, а ее волосы принимаю нежно-розовый оттенок. А Сириус продолжает улыбаться.

Он ведь не слепой. Ему ведь нечем заняться, вот он и видит то, чего не замечают они. Малышка Тонкс все равно кажется ему ребенком. Хрупким и ранимым. И Римусу, верно, тоже так кажется, а потому он и боится собственных чувств. А еще он опять заговорит о том, что он оборотень, что ему на роду написано жить в одиночестве. И Сириус уже заранее продумывает, что стоит сказать на эти отговорки, а заодно он продумывает разговор с племянницей. Просто так, вдруг понадобится.

На кухне появляются Лайон и Гермиона. Парень уже без куртки, в одной футболке, которая позволяет оценить его хорошую спортивную форму. Сириус помнит, что сам тоже имел неплохую физическую подготовку, которая приводила в восторг всех девчонок.

— Не стойте у порога, проходите. Присаживайтесь на любое место, — радушно приглашает гостей Сириус.

Оба подростка подходят ближе к столу. Гермионе явно не очень уютно, особенно рядом с незнакомой женщиной. А Лайон ведет себя так, словно знаком со всеми не один месяц и живет здесь недели две. Пока они рассаживаются, Тонкс внимательно рассматривает Лайона, иногда поглядывая в сторону Сириуса.

— Ну, как, хорош? — с добродушной улыбкой спрашивает Лайон, переводя взгляд на Тонкс.

— Мне нравятся твои волосы, — улыбается в ответ Тонкс. — Это краска, или…

— Это натуральный цвет, — перебивает Лайон. — Раньше они были полностью белыми, а в прошлом году почему-то начали темнеть.

— Может, у тебя в родне есть метаморфы, — предполагает Тонкс.

— Все может быть, — быстро взглянув на Сириуса, отвечает Лайон.

— Гермиона, ты будешь курицу, или… — Начинает спрашивать Римус, встав в пол-оборота.

— Она не ест мясо на этой неделе, — перебивает Лайон.

— Я могу съесть ее порцию! — одновременно с парнем говорит Сириус.

Оба переглядываются, и Сириус невольно вздрагивает, вновь встречаясь с его синими глазами. Тихий смех Тонкс и улыбка Римуса немного встряхивают его.

— Дядя, там на всех Уизли хватит, — тихо говорит Тонкс.

— У него просто привычка есть чужое, — усмехается Римус, вновь повернувшись к плите.

— Как это знакомо, — фыркает Гермиона, поглядывая на юношу.

— О чем ты, солнышко? — наклонив голову, с недоумением спрашивает Лайон. — Я же не всегда таскаю еду из твоей тарелки…

— Видимо, иногда еда в тарелке у Гарри вкуснее, — бормочет Гермиона. — И почему ты не можешь есть за своим столом?

— Я ел! Почти весь тот год ел, — бубнит Лайон.

— Если бы за ваш стол не сели студенты Шармбатона, ты бы опять подсел к нам, — как-то недовольно говорит Гермиона.

— А я думал, тебе только рыжие нравятся, — улыбается Лайон. — Так меня ты тоже ревнуешь?

— Слишком много чести!

Сириус усмехается и перестает вникать в их диалог. Ему это уже не интересно, но очень знакомо. Только обычно он был не наблюдающим лицом, а действующим. Этот когтевранец действительно очень похож на него. Особенно манерой общения с девушками. Вот только Сириус может с уверенностью сказать, что сам он так общался не только с теми, с кем встречался. С Лили, с Андромедой, с Марлин и Дорказ… и еще с кем-то, кем-то важным… И снова он не может вспомнить с кем, сплошная пустота, темнота там, где должны быть воспоминания. Сегодня среда, сегодня есть шанс во всем разобраться.

***

Сириус лениво листал книгу, которую заметил на столе в гостиной. Должно быть ее оставил Римус, иначе не объяснить, кому могли понадобиться Древние Руны. Гермиона вряд ли бы успела здесь побывать.

Некоторые руны всплывали в памяти, и он отрывками переводил слова, фразы, иногда предложения. Но ему было лень напрягать мозг и вспоминать то, что он изучал слишком давно. В какой-то другой жизни.

В этот раз в комнате было много света, сегодня он боялся мрака. Сегодня ему слишком плохо, потому что отовсюду веет холодом. И он боится, что вот-вот появятся дементоры. Он понимает, насколько иррационален этот страх. Но ничего не может с этим поделать. Сириус уже давно смирился с тем фактом, что окончательно сошел с ума. Но его это совсем не удивляет. Безумцем он был всегда, все же он Блэк.

За дверью слышится тихий шорох, но мужчина продолжает расслабленно сидеть в кресле. Он так же погружен в себя, когда в гостиной появляется высокая фигура, облаченная в черную мантию. Лишь взмахом руки он предлагает гостю присесть, а сам продолжает разглядывать руны.

— У меня нет времени ждать, когда ты соизволишь оторваться от увлекательного изучения книги, — раздраженно говорит Снейп, но в кресло опускается.

— Да, конечно, — легко произносит Сириус, откладывая книгу.

— Что именно тебе нужно, Блэк? — сквозь зубы спрашивает Снейп.

— Я хочу, чтобы ты помог восстановить мою память, — отвечает Сириус. — Ну, или поставил диагноз о неизлечимости, — зачем-то прибавляет он.

— Я могу хоть сейчас поставить этот диагноз, — фыркает Снейп, но Сириус успевает заметить, что уголки его губ дрогнули.

— Можешь начинать! — глядя зельевару в глаза, разрешает Сириус.

Снейп поднимается на ноги и подходит немного ближе. Взмахивая волшебной палочкой, он одними губами произносит:

— Легилименс.

Сириус чувствует, как в кто-то проникает ему в голову, и рефлекторно защищается, потому что не может позволить кому-то копаться в своей голове. Мужчина трясет головой, пытаясь убедить инстинкты в том, что он не против.

— Какого гиппогрифа? — шипит Снейп, тряся головой. Слишком сильным оказался отпор.

— Привычка, — поясняет Сириус. — Что? Не смотри на меня так, словно я что-то неизвестное науке, — заметив взгляд зельевара, фыркает он. — Я все же наследник благородного рода. Окклюменции меня учили с детства, — презрительно прибавляет он.

— Расслабься, Блэк, мне твои воспоминания не нужны, — кривит губы Снейп.

Сириус кивает и старается расслабиться, когда Снейп второй раз произносит заклинание