Проблема для неудачника

– Принцесса…

Глава 11

Когда я открыла глаза, то поняла, что на улице уже светло. Я сладко потянулась и перевернулась на другой бок. Передо мной лежал Лаврентьев, беззаботно спящий. Его лицо было настолько довольным, что я не удержалась и провела по нему ладонью, нежно очерчивая скулу и щеку. Парень смешно поморщился, заставляя меня улыбнуться. Я поднялась с кровати и направилась в душ, по пути почесав Джека, спящего на ковре не менее мило, чем его хозяин.

От души расслабившись под горячими струями, я переоделась в майку и спортивные штаны и направилась на кухню. К тому моменту, как Леша проснулся, я успела устранить все последствия вчерашнего гуляния, а так же приготовить завтрак. Я не знала, что предпочитает Лаврентьев, так что, не оставляя ему выбора, приготовила то же, что и себе.

– Доброе утро, принцесса.
– сказал Леша, пристраивая свой подбородок на моем плече, в то время как я нарезала помидоры.

Интересно, его прикосновения всегда будут заставлять мое сердце нарушать свой размеренный ритм?

Я развернулась к нему лицом и, быстро поцеловав, заглянула в глаза.

Калязинская матрешка и весь русский народный промысел вместе с ней. Если он теперь постоянно будет на меня так смотреть, мы вряд ли отойдем далеко от кровати.

– Будешь завтракать?
– спросила я нехарактерно хриплым для себя голосом.

– Обязательно.
– ответил Лаврентьев, отодвигая доску сзади меня и усаживая на стол.

Его губы требовательно, но одновременно нежно коснулись моих, а я только и смогла нервно выдохнуть, отправляя очередную армию мурашек в забег по своему телу, после чего ответила на поцелуй.

Думаю, говорить о том, что завтрак пришлось есть холодным, не стоит.

– Заедем к тебе, а потом на работу?
– спросил Леша, отправляя в рот кусочек яичницы.

Я кивнула:

– Надо проверить, не скончался ли Ковалевский на подножном корме.

– Знаешь, сейчас уже тот факт, что ты живешь с другим мужчиной начинает звучать немного обидно.

Сушите весла, господа. Мы, кажется, приплыли!

– Быстрей Стасик бросит пить, чем в наших отношениях с Виталиком проскользнет хоть какая-то тень романтики. Предполагаю, что между суицидом и мной он выберет первое, причем даже не колеблясь.

– Я сейчас не о том.

Я понимала, в какую степь поскакали кони, но разговаривать на эту тему мне совсем не хотелось. Образ папочки, словно Домоклов меч, висел в воздухе.

Я попыталась отогнать эти мысли, но, кажется, от этого тоже невозможно сбежать. Я постаралась переключить свое внимание на другой вопрос. Ковалевский. Нужно ему хотя бы позвонить.

Свой телефон я не видела со вчерашнего вечера. Так сложилось, что было как-то не до него. Найдя аппарат, я разблокировала его и не поверила своим глазам.

Виталик (14) 4:08

Летучий голландец со всем его экипажем…

Видимо, моя реакция не скрылась от глаз Лаврентьева, потому как он спросил:

– Всё в порядке?

– Надеюсь… - тревожно произнесла я, набирая номер Ковалевского.

Абонент не абонент.

– Леш, мы можем поехать пораньше?
– спросила я, попробовав позвонить еще раз.

Итог был таким же.

– Без проблем, если ты хотя бы намекнешь мне, в чем дело.

– Я переживаю за Виталика.

Лаврентьев не стал задавать лишних вопросов, лишь кивнул и сказал, что у меня есть пятнадцать минут на сборы, пока он погуляет с Джеком.

Всю дорогу я молила всех, кто попадался мне на ум о том, чтобы всё было в порядке. Чтобы он просто напился и забыл про телефон. Лишь бы ничего не произошло.

Подняться в квартиру одной мне не дал Лаврентьев, пообещавший, что если надо будет, он уйдет, но сейчас должен убедиться, что всё хорошо.

Я открыла дверь и вошла в коридор. И сразу поняла - всё нихрена не хорошо. Напольная ваза была разбита, пальто Ковалевского валялось на осколках. Я не знала, чего бояться больше - того, что Виталик сделал это сам или, что ему помогли.

– Виталь!
– осторожно позвала я.

Тишина.

Медленно я прошла в холл, где царил не меньший погром, однако и здесь Ковалевского не оказалось. Вся лестница так же была в осколках, значит он мог подняться на второй этаж… или его подняли.

В кабинет зайти первой мне не дал Лаврентьев. Он одернул меня и показал на лестницу.

– Жди там.

Я была не в силах пререкаться или не слушать его. Отойдя к ступеням, я стала ждать. Кажется, время замерло, давая мозгу возможность рисовать самые худшие варианты, когда Леша всё же вышел из комнаты и сказал:

– Иди, возвращай к жизни своего алкоголика.

Я со всех ног бросилась в кабинет, где Ковалевский лежал на диване в компании с пустой бутылкой виски.

Я не выдержала и со всей силы ударила его по руке:

– Идиот! Ты меня так напугал!

Виталик медленно открыл глаза, и я поняла, что дело не только в похмелье. Он посмотрел на меня и грустно усмехнулся.

– Ди, я видел ее на награждении.

Лесю? На награждении? Что за бред?!

Прежде чем я успела съязвить про алкоголизм, Ковалевский успел продолжить:

– Она сопровождала Дементьеву.

– Оксану?
– медленно спросила я, не веря своим ушам.

Парень кивнул и вновь закрыл глаза, а я так и осталась стоять, сжимая в руках обрывки каких-то бумаг, которые хотела начать убирать.

Я заставила взять себя в руки и вышла в коридор.

– Леш, сделай, пожалуйста, кофе. Будем демонов из милого друга изгонять.

Лаврентьев кивнул и отправился к лестнице, а я вернулась в кабинет к Виталику.

– Что вчера произошло?
– спросила я, опускаясь на диван рядом с Ковалевским, который к этому моменту смог сесть.

– Оксана толком ничего не сказала, но сомневаюсь, что она просто случайно встретила Лесю по пути на награждение и решила свозить с собой.

Оксана Дементьева была кем-то вроде главного бухгалтера в московских делах моего ненаглядного папули. Если такая терминология вообще применима к его бизнесу. Именно с легкой руки этой женщины, сделки отца становились чистыми и прозрачными.

– Думаешь, Леся работает у него?

Ковалевский неопределенно пожал плечами.

– Есть вероятность, хотя она, конечно, ничего не знает. Я попробую это проверить.

Кажется, Виталик начинал приходить в чувства.

– Мне нужно на работу, но когда я приеду, мы еще обязательно поговорим. Хорошо?

Парень кивнул.

– Пожалуйста, не делай ничего до того как я вернусь.
– и чуть помедлив добавила.
– Я очень за тебя переживаю.

Друг предпринял попытку улыбнуться, после чего обнял меня за плечи.