Проблемы безумно богатых азиатов

– Приношу извинения за доставленные неудобства, – обратилась бабушка к Уинифред Ху на прекрасном английском.

Ник понятия не имел, что его бабушка так хорошо знает английский. Он увидел, как его родители топчутся в стороне с ошеломленным видом.

Тем временем Лин-цзе вручила хозяйке стопку квадратных жестяных коробок.

– О господи! Знаменитые лунные пряники из Тайерсаль-парка! Слишком щедрый подарок! – воскликнула Уинифред.

– Вовсе нет. Это благодарность за то, что вы мне позвонили. И где же Ники? – спросила бабушка.

Ник и Колин рванули обратно в библиотеку. Они сидели там тихо как мышки, притворившись, что ничего не слышали, пока их не позвала вниз няня Колина.

– Вот ты где, Ники! – сказала бабушка. Она положила руку ему на плечо и велела: – Поблагодари миссис Ху.

– Спасибо, миссис Ху. Спокойной ночи, Колин, – улыбнулся он.

Бабушка вывела его через входную дверь и усадила в «мерседес». Она забралась на сиденье следом за ним, а потом в машину села и Лин-цзе, пристроившись на складном сиденье в среднем ряду вместе с тайками. Дверца уже закрывалась, когда к лимузину бросился отец:

– Мам, ты забираешь Ники…

– Мне плевать! – рявкнула Суи на южноминьском диалекте, отвернувшись от сына, пока охранник закрывал дверцу.

Когда «мерседес» тронулся и отъехал от дома Ху, Ник спросил бабушку по-кантонски:

– Мы едем к тебе домой?

– Да, я отвезу тебя в Тайерсаль-парк.

– И долго я буду жить у тебя?

– Сколько захочешь.

– А папа с мамой будут меня навещать?

– Только если научатся себя вести, – ответила Суи.

Бабушка протянула руку и привлекла его к себе. Ник помнил, как удивил его этот жест и каким мягким был бабушкин бок, к которому он льнул, пока автомобиль, слегка покачиваясь, ехал по ночным улочкам, густо засаженным деревьями.

И теперь Ник внезапно снова оказался на той же самой темной аллее спустя двадцать лет, а за рулем «порше» сидел Колин. Когда машина ехала по Тайерсаль-авеню, Ник как будто узнавал каждый изгиб, каждый ухаб дороги – раз, и ты вдруг подскакиваешь вровень с искривленными древними стволами деревьев, густым навесом листвы, который сохраняет прохладу даже в самый жаркий день… Должно быть, Ник в детстве ходил или катался на велике по этой узкой улочке тысячу раз. Впервые он осознал, что взволнован возвращением домой, и боль, которую он испытывал в последние несколько лет, постепенно исчезла. Сам того не понимая, он уже простил бабушку.

Машина подъехала к знакомым воротам Тайерсаль-парка, и Колин весело объявил подошедшему охраннику:

– Я тут вам Николаса Янга привез!

Гуркх в желтом тюрбане посмотрел на них через лобовое стекло и сказал:

– Простите, но мы сегодня больше не принимаем посетителей.

– А мы не «посетители». Это Николас Янг! И вон там дом его бабушки, – настаивал Колин.

Ник наклонился к водительскому сиденью, чтобы охранник смог его получше рассмотреть. Он не узнал этого человека, – видимо, его наняли уже после отъезда Ника.

– Привет, кажется, мы незнакомы. Я Ник, и меня ждут в этом доме.

Охранник ушел в караульную будку, откуда вернулся с каким-то талмудом и зашуршал страницами. Колин повернулся к Нику и недоверчиво хмыкнул:

– Не, ну ты можешь в это поверить?

– Извините, но я не вижу в списке ни одного из вас, а мы в данный момент в состоянии повышенной готовности. Боюсь, мне придется попросить вас уехать.

– Слушайте, а Викрам здесь? Можете позвонить Викраму?

Ник начал терять терпение. Викрам, возглавлявший службу безопасности в течение последних двух десятилетий, быстро положит конец этому абсурду!

– Капитана Гэйла сейчас здесь нет. Заступит на пост завтра в восемь.

– Ну позвоните ему или тому, кто у вас дежурный.

– Это сержант Гурунг, – сказал охранник, вынимая свою рацию.

Он затрещал по-непальски в рацию, и через несколько минут из темноты вынырнул офицер, вышедший из главного караульного помещения. Ник сразу узнал его:

– Привет, Джои, это я, Ник! Ты скажешь своему другу, чтобы он пропустил нас?

Крепкий охранник в накрахмаленной оливковой форме подошел к пассажирскому окну с широкой улыбкой:

– Ники Янг! Рад вас видеть! Сколько лет мы не виделись? Четыре? Пять?

– В последний раз я был здесь в десятом году. Вот почему твой товарищ со мной незнаком.

Сержант Гурунг наклонился к окну:

– Послушайте, у нас есть конкретные указания. Не знаю даже, как это сказать… но нам приказано не пускать вас.

13 Тайерсаль-парк, Сингапур

За двадцать четыре часа до этого…

– Три, четыре, пять… – считал Эдди, стоя у окна в холле наверху и глядя на подъездную дорожку.

Кортеж состоял из пяти машин – четырех, если не считать перевозившего горничных микроавтобуса, который тащился позади. Тетя Кэтрин с семейством только что прилетели из Бангкока, и Эдди удивился, что автоколонна так невелика.

Во главе следовал белоснежный «мерседес» S-класса с дипломатическими номерами, явно предоставленный посольством Таиланда, но другие автомобили были подобраны наобум: внедорожник «БМВ X5» позади «бенца», «ауди», которому на вид было не меньше пяти лет, а последний автомобиль – вообще непонятно что, какой-то четырехдверный седан, явно не европейский, словом, не из списка приемлемых автомобилей, в которых можно показаться на людях.

Вчера, когда Эдди приехал с семьей из Гонконга, его помощница Стелла организовала «флотилию» из шести одинаковых «рейнджроверов» цвета «карпатский серый», на которых семья Чэн эффектно подкатила к воротам Тайерсаль-парка. Сегодня он почти устыдился тети Кэтрин и ее родни.

Ее муж М. Ч. [66] Таксин Аакара был одним из потомков короля Монгкута, и Эдди вспомнил мельчайшие подробности последнего визита в Таиланд. Ему тогда было девятнадцать лет, а он как будто вчера любовался россыпью исторических вилл в райском саду на берегу реки Чаупхрая. У двоюродных братьев Джеймса, Мэтта и Адама было по три слуги, и каждый из них рвался исполнить любую прихоть хозяина, буквально падая ниц перед ним, будто тот был маленьким божеством. Колонна травянисто-зеленых «БМВ», припаркованных во дворе, готова была в любой момент умчать юных господ в клуб поло, на теннисный корт или к любому из самых горячих танцполов Сукхумвита. А еще Эдди вспоминал, как Джессиана, их сексуальная двоюродная сестрица, однажды ночью отсосала ему в туалете пиццерии в Хуахине.

66

Это аббревиатура мом чао, что переводится как «светлейшество» и является титулом внуков короля Таиланда. Поскольку король Чулалонгкорн (1853–1910) имел девяносто семь детей от тридцати шести жен, а король Монгкут (1804–1868) имел восемьдесят два ребенка от тридцати девяти жен, то титул мом чао носят несколько сот из ныне живущих людей. – Примеч. автора.