Проблемы международной пролетарской революции. Коммунистический Интернационал

Вполне возможно, что каждое парламентское слово Либкнехта в дореволюционной Германии находило гораздо больше слушателей, чем нашло бы теперь. Целиком признаю вообще, что в эпоху надвигающейся революции парламентские речи, хотя бы и самые революционные, не могут производить такое действие, какое производили или могли бы производить несколько лет тому назад, в момент наивысшего господства милитаризма. Мы вовсе не говорим, что парламентаризм имеет всегда и везде одно и то же значение. Наоборот, парламентаризм и его место в борьбе пролетариата должны расцениваться с точки зрения конкретных условий времени и места. Но именно поэтому чистейшим суеверием является огульное отрицание парламентаризма. В последнем счете такое отрицание равносильно страху добродетельного человека, который не выходит на улицу из опасения подвергнуть свою добродетель каким-либо искушениям. Если я революционер и коммунист, работающий под действительным руководством и контролем централизованной пролетарской партии, – то я могу действовать в профессиональной организации, на фронте, в газете, на баррикадах, в парламенте, но остаюсь тем, чем должен быть: не парламентарием, не газетным писакой, не профессионалистом, а революционным коммунистом, который использует все пути, средства и методы во имя социальной революции.

Наконец, последняя глава тов. Гортера: «Масса и вожди». В этом вопросе его идеализм и формализм находят не менее яркое выражение, чем в других. «Не гоняйтесь за большими массами» – поучает нас тов. Гортер. «Лучше иметь небольшое количество, но хороших товарищей».

В таком виде этот рецепт бессодержателен. Во-первых, мы видим на примере Голландии да и других мест, что небольшое, строго законсервированное число членов организации отнюдь не спасает от идейных шатаний, а в известном смысле способствует им, ибо организация сектантского типа не может обладать необходимой устойчивостью. Во-вторых – и это главное – нельзя забывать, что нашей целью является не что иное, как революция. Революцией же может руководить только массовая организация. Гортеровская борьба против «культа вождей» имеет чисто идеалистический, почти словесный характер, причем он впадает в противоречия на каждом шагу. Нам не нужно вождей, – говорит он, – центр тяжести должен быть перенесен на массы. А, с другой стороны, он же предупреждает нас: не гоняйтесь за массами. Связь между партией и классом определяется – по Гортеру – чисто-педагогическим взаимоотношением между небольшим пропагандистским обществом и зараженным буржуазностью пролетариатом. Но как раз в таких организациях, где царит страх перед массами, где нет к ним доверия, где хотят заполучить членов путем индивидуальной пропаганды, где работа происходит не на основе классовой борьбы, а на основе идеалистического просвещения, как раз там вожаки должны играть непропорционально большую роль. Мне нет надобности приводить примеры. Тов. Гортер сам найдет их немало (Возглас: «германская коммунистическая партия!»). История германской коммунистической партии еще слишком свежа. Она до сих пор еще слишком мало вела массы за собой, чтобы на опыте можно было сколько-нибудь полно определить взаимоотношение масс и вождей. Только теперь, после раскола независимой социалистической партии, который произошел благодаря работе коммунистической партии (несмотря на ее несомненные отдельные ошибки, на которых вы так настаиваете), лишь теперь начинается новая эпоха в жизни германского пролетариата и германского коммунизма. Воспитание масс и отбор вождей, развитие самодеятельности масс и установление соответственного контроля над вождями, – все это взаимно связанные и взаимно обусловленные явления и процессы. Я не знаю такого рецепта, при помощи которого можно было бы искусственно перенести центр тяжести с вождей на массы. Гортер указывает на пропаганду избранных. Допустим на минуту. Но пока эта пропаганда овладеет массами, поднимет их, центр тяжести действия будет, очевидно, среди тех, которые ведут пропаганду, т.-е. среди инициаторов или вождей. Сплошь да рядом в борьбе против вождей находит свое выражение демагогическая форма борьбы против идей и методов, представляемых данными вождями. Если эти идеи и методы правильны, тогда влияние данных вождей равносильно влиянию правильных методов и идей; от имени же массы выступают те, которые не умеют массой овладеть. Вообще говоря, отношение между вождями и массой обусловлено культурно-политическим уровнем рабочего класса, зависит от того, есть ли у него революционные традиции и навыки массового действия и какой толщины слой пролетариата прошел школу классовой организации и марксистского воспитания. Самостоятельной проблемы «вождей и массы» нет. Расширяя арену своего идейного влияния, проникая во все сферы жизни и борьбы рабочего класса, вовлекая все более широкие рабочие массы в активную борьбу под знаменем революционного переворота, – коммунистическая партия тем самым расширяет и углубляет самодеятельность рабочих масс и, отнюдь не уменьшая роли вождей, наоборот, придавая ей небывалый исторический размах, делает, однако, эту роль более тесно связанной с самодеятельностью масс и подчиняет ее их организованному и сознательному контролю.

Тов. Гортер говорит, что нельзя начинать революции, пока вожди не поднимут умственный уровень рабочего класса так, чтобы он окончательно уразумел свою историческую задачу. Но ведь это чистейший идеализм! Как будто бы момент наступления революции действительно зависит только от степени просвещения рабочего класса, а не от целого ряда других факторов – внутренних и международных, экономических и политических и, в частности, от влияния нужды наиболее обездоленных трудящихся масс, ибо нужда – с позволения тов. Гортера – остается важнейшей пружиной пролетарской революции. Очень может быть, что при дальнейшем ухудшении экономического положения Европы в Голландии разразится революция в такой момент, когда голландская коммунистическая партия все еще будет представлять собою лишь небольшую по численности группу. Вовлеченные в революционный водоворот голландские рабочие не станут себя спрашивать, не нужно ли им подождать, пока коммунистическая партия успеет подготовить их для вполне сознательного и планомерного участия в событиях. Вполне вероятно, что Англия вступит в эпоху пролетарской революции, имея лишь сравнительно малочисленную коммунистическую партию. Тут ничего не поделаешь, ибо пропаганда идей коммунизма не есть единственный фактор истории. Отсюда следует лишь тот вывод, что рабочий класс Англии – если он пересечением больших исторических причин окажется уже в ближайший период вовлеченным в открытую пролетарскую революцию – должен будет в процессе своей борьбы за власть и сейчас же после завоевания власти создавать себе свою массовую партию, расширять и укреплять ее, а в первую эпоху революции малочисленной коммунистической партии придется, не отрываясь от общего движения и считаясь с данным уровнем сознательности и организованности пролетариата, стремиться вносить в фактически развертывающуюся революцию максимум коммунистической сознательности.

Вернемся к Германии. Во главе германского пролетариата, в момент, когда открывалась эпоха, не оказалось боевой партийной организации. Рабочий класс оказался вынужден строить свою действительно революционную партию в самом ходе открытой борьбы. Отсюда крайне затяжной характер этой борьбы, связанной с большими жертвами. Что мы наблюдаем в Германии? Ряд наступлений и отступлений, восстаний и поражений, переходы от нападения к защите, критический самоанализ, самоочищение, расколы, переоценку вождей и методов, новые расколы и объединения. В этом горниле борьбы на основе небывалого революционного опыта вырабатывается настоящая коммунистическая партия. Пренебрежительное отношение к этому процессу, как к склоке «вождей», как к семейным дрязгам оппортунистов между собою и пр. и пр., свидетельствует только о чрезвычайной близорукости, чтобы не сказать – о слепоте. Когда видишь, как германский рабочий класс позволял своим «вождям» – Шейдеманам, Эбертам и др. – закабалять себя во славу империализма, как потом широкие массы порывали со своими империалистическими вождями и, ища новой ориентировки, создавали временные условия для влияния Каутских и Гильфердингов, как затем лучшая и наиболее боевая часть этих масс создала коммунистическую партию, на первых порах малочисленную, но твердо и правильно рассчитывающую на дальнейший процесс революционизирования пролетарских масс, – когда наблюдаешь, далее, расслоение внутри независимой партии и фактический раскол между оппортунистическими вождями, между рабочей демократией и революционными массами, увлекающими за собою лучшую часть вождей, – когда оцениваешь этот процесс в полном его объеме не с точки зрения педанта, а с точки зрения материалистически мыслящего революционера, – то говоришь себе: здесь, в рамках объединенной коммунистической партии, создается новая основа в новой обстановке для подлинного развития революционной партии пролетариата. Если тов. Гортер не видит этого, то его можно только пожалеть. Если представляемая им здесь организация K.A.P.D. (Коммунистическая рабочая партия Германии), в которой есть несомненно большое число прекрасных рабочих-революционеров, если эта малочисленная организация боится вступить в объединенную коммунистическую партию, которая создается не путем поверхностного рекрутирования, а в муках революции, после проделанной глубокой борьбы, после расколов и очищений, – то этот страх означает лишь, что вожди K.A.P.D. играют в ней пока еще слишком большую роль и заражают руководимых ими рабочих тем недоверием к пролетарским массам, которым была насквозь проникнута речь тов. Гортера.

«Коммунистический Интернационал» N 17. 1920 г. 

Л. Троцкий. МАРТОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ГЕРМАНИИ

Центром последнего революционного движения в Германии являлась Вестфалия, а в ней – Мансфельд, горный округ. Рабочие шахтеры Вестфалии во многих отношениях напоминают наших уральских рабочих. Они гораздо более отсталы, они привязаны к земле, у них свои домики, небольшое количество домашнего скота, вообще весь режим имеет характер индустриального феодализма. Только после революции начинается превращение вестфальских, особенно мансфельдских рабочих в самый революционный по настроению отряд германского рабочего класса. Точно так же, как и на Урале, здесь в этом районе мы наблюдаем террористические акты, как продукт реакции рабочей массы, которая находилась долго под чрезвычайным материальным и духовным гнетом своих господ. Здешние рабочие, примкнув к социал-демократии, вышли из ее рядов вместе с независимой рабочей партией, а затем, когда левое крыло независимых перешло к коммунистам, все здешние горнорабочие оказались в рядах коммунистической партии. В настоящее время «Freiheit» издевается над невежеством, темнотой этих рабочих, над их вождями и пр., не понимая, что поскольку передовой слой рабочего класса слишком тесно связан со старыми навыками и держится в оковах старой партийной профессиональной бюрократии, постольку движущими силами, особенно в первую эпоху революции и весьма возможно вплоть до завоевания государственной власти пролетариатом, являются те слои рабочего класса, которые в прошлую эпоху были более отсталы и погрязали даже в христианско-монархических предрассудках. Пробужденные впервые революцией, они, стряхнув с себя старые реакционные предрассудки, почувствовали себя также независимыми и от диктатуры партии, профессиональных союзов и их бюрократии и потому оказались движущей силой наиболее активных революционных выступлений. При этом им свойственен энтузиазм молодой силы, а если у них нет навыков к борьбе, то эти качества быстро приобретутся, и, несмотря на тяжелые жертвы, мартовские события, несомненно, в последнем счете создадут суровую школу революционной дисциплины для рабочих Вестфалии.

18 апреля 1921 г.

Л. Троцкий. МАРТОВСКОЕ РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ В ГЕРМАНИИ

(Заметки для себя)

1. В отличие от других капиталистических стран в Германии не произошло за последние месяцы не только резкого, но и вообще сколько-нибудь значительного ухудшения экономического положения.

2. Во внутренней политике также не произошло крупных изменений; блок буржуазных партий в центральном правительстве поддерживается по существу социал-демократами, которые входят в правительства отдельных немецких государств.

3. В международном положении крупным событием явился разрыв лондонских переговоров [121] и верхне-силезский плебисцит [122] . Сама по себе, однако, оккупация нескольких новых пунктов войсками Фоша не могла при нынешнем положении Германии дать решающий толчок рабочему классу. Вопрос о Верхней Силезии по-прежнему висит в воздухе.

4. Так как на этот раз дело не шло о прямом наступлении империалистских сил на Советскую республику, то вести из России должны были оказывать скорее угнетающее, чем возбуждающее действие на рабочие массы в Германии.

121

Разрыв лондонских переговоров. – В июле 1920 г. английское правительство, желавшее возобновления торговли с Советской Россией, предложило ей начать мирные переговоры. При этом Англия рассчитывала использовать предстоящие переговоры для того, чтобы вынудить советское правительство приостановить успешно развивавшееся в то время наступление Красной Армии против Польши и Врангеля. По приезде наших делегатов (Каменева и Милютина) английское правительство предприняло ряд попыток в этом направлении, угрожая военным вмешательством в русско-польскую войну. В ответ на это по всей Англии поднимается волна пролетарского протеста против угрозы войны с Советской Россией. Создаются «комитеты действия», по всей стране идут многотысячные митинги протеста, рабочая партия и тред-юнионы развивают чрезвычайно энергичную деятельность.

Между тем 18 августа начинается отступление Красной Армии от Варшавы, и картина резко меняется. 24 августа Англия опубликовывает заявление, где требует от советского правительства изменения некоторых условий, выставленных им в переговорах с Польшей, и заявляет, что правящая в России олигархия не может быть признана, между тем как всего месяц тому назад Англия предложила нам начать переговоры. Вслед за этим премьер-министр Ллойд-Джордж, под предлогом, якобы, вмешательства наших представителей во внутренние дела Англии, предложил Каменеву покинуть пределы страны. 11 сентября советская делегация уехала из Лондона. Дальнейшие переговоры с Советской Россией были теперь излишни, ибо Красная Армия потерпела поражение и Польша была спасена. 

122

Верхне-Силезский плебисцит. – Верхняя Силезия – богатейший угольный и промышленный район Германии, на который Польша предъявила свои притязания на Версальской конференции. Версальская конференция постановила, что вопрос о переходе Верхней Силезии к Польше должен быть решен в результате голосования (плебисцита) населения Верхней Силезии. За время от Версальской конференции до плебисцита Польша вела бешеную агитацию среди польской части населения Верхней Силезии и несколько раз поднимала восстания, желая поставить союзников перед совершившимся фактом захвата этого района поляками. Ввиду противодействия германской «полиции охраны», а также Англии, эти попытки оканчивались неудачей. Плебисцит был произведен 20 марта 1921 г.; в пользу присоединения к Германии было подано 707.393 голоса, в пользу же Польши – 479.365 голосов. Тем не менее Польша продолжала предъявлять требования на Верхнюю Силезию и в том же году вновь устроила восстание. 20 октября 1921 г. конференция союзнических послов, несмотря на результаты плебисцита, решила передать Польше 30% территории Верхней Силезии с 400.000 жителей. В этих 30% территории заключаются 95% всех угольных запасов Верхней Силезии, достигающих 60 милл. тонн. Польша получила кроме того почти все разработки железных, цинковых и серебро-свинцовых руд. Конференцией послов было также постановлено, что Польша и Германия должны сохранить хозяйственное единство верхне-силезских предприятий в течение 15 лет. Естественно, что последнее постановление осталось только на бумаге, и Польша в настоящее время уже почти целиком захватила предприятия на полученной ею территории. 

5. В стране как бы установилось некоторое относительное равновесие. Аппарат буржуазного государства получил известную уверенность в себе.

6. После кровопролитных боев 1919 года [123] рабочий класс переживал молекулярный процесс внутренних перегруппировок, причем весь накопленный опыт нашел свое внешнее наиболее законченное выражение в создании коммунистической партии с почти полумиллионным составом.

7. Вместе с буржуазным государством аппарат социал-демократии и профсоюзов вернул себе относительную устойчивость и снова стал важнейшим фактором пассивности и консерватизма в рабочих массах.

123

Бои 1919 г. – Революционные события 1919 г. в Германии развиваются на почве недовольства передовых слоев пролетариата политикой центрального правительства («Совета народных уполномоченных») и соглашательских советов. 6 января 1919 г. в Берлине происходит вооруженное выступление рабочих, руководимое коммунистами и частью берлинских независимых социал-демократов. Образовывается революционный комитет, во главе которого становятся Либкнехт и Ледебур. Восстание было беспощадно разгромлено белогвардейскими офицерскими отрядами, под руководством социал-демократа Носке. Наступает жестокая реакция и репрессии, главным образом против берлинских рабочих, а 15 января происходит арест и убийство без суда вождей германского рабочего класса – Карла Либкнехта и Розы Люксембург. В учредительном собрании, выборы в которое происходили 19 января в условиях жестокой реакции, большинство получают буржуазные партии. Отдельные революционные вспышки имели место еще в феврале и начале марта 1919 г. в Берлине, а в апреле 1919 г. образовалась Баварская Советская Республика, продержавшаяся, впрочем, только около месяца.

8. Коммунистическая партия отдавала себе в создавшемся положении отчет в том смысле, что переживаемый период нужно использовать как для упрочения своей организации, так и для систематической раскачки рабочих масс с целью подрыва создавшегося неустойчивого равновесия. Таков, очевидно, смысл открытого «Письма», призывавшего рабочие массы к объединенным революционным выступлениям вокруг частичных требований.

9. Тактическая задача состояла при этом в том, чтобы при помощи отдельных массовых выступлений локального, профессионального, политического характера определить способность массы к активности и силу сопротивления врага. Затем, постепенно расширяя базу действий и обостряя методы, найти – может быть в самом недалеком будущем – благоприятный момент для перехода в решающее наступление по всему фронту.

10. Такой тактический расчет мог (и в известном смысле должен был) столкнуться с противоположным тактическим расчетом врага: не дать коммунистической партии возможности планомерного развития массовых действий, а провоцировать ее к преждевременным выступлениям, изолировать от массы и раздавить.

11. Однако, такое выступление контрреволюции могло иметь прямо противоположные результаты: сплочение рабочего класса в целом под знаменем коммунистической партии. Этот результат был бы тем неизбежнее, чем открытее и провокационнее было бы выступление контрреволюции.

12. Полицейское наступление Герзинга в Прусской Саксонии [124] по всем данным не было понято массами, как начало контрреволюционного похода против пролетариата в целом – совершенно независимо от того, каково действительное объективное значение выступления Герзинга. И оценка выступления Герзинга со стороны Центрального Комитета коммунистической партии (независимо от того, насколько эта оценка была в данный момент правильна) не могла быть усвоена массами в качестве решающего мотива для действия, как вследствие отсутствия крупных фактов, так и вследствие крайней краткости подготовительной агитации.

124

Полицейское выступление Герзинга. – Мартовское восстание 1921 г. в Германии имело своими причинами дезорганизацию и общее ухудшение хозяйственного положения Германии, выразившееся в колоссальном падении курса марки и грозившее полным обнищанием германскому рабочему классу. Уже с середины 1920 г., в связи с общим оживлением рабочего движения и успешными действиями советских войск против Польши, наблюдается и в Германии заметный подъем рабочего движения и усиление влияния компартии. Буржуазия, учитывая этот рост революционных настроений, стремится спровоцировать восстание и утопить его в крови рабочих. С этой целью правительственный комиссар в Руре, социал-демократ Герзинг, опубликовывает в марте 1921 г. приказ о разоружении рабочих. Возмущенные приказом, передовые рабочие поднимают восстание, во главе которого становится компартия. Мартовское восстание 1921 г., продолжавшееся всего два дня, было подавлено, несмотря на героизм восставших рабочих, ибо большинство рабочего класса не было достаточно подготовлено и не шло еще за компартией. Уроки мартовского восстания были учтены Коминтерном, и на III Конгрессе была выработана на основе опыта восстания 1921 г. тактика единого фронта, как метода завоевания широких масс рабочего класса.