Проблемы морфологии и словообразования
Шрифт:
В обыденной речи особенно активно идет процесс редукции слова к первым двум слогам: peli (pel'icula), tele (televisi'on), compi (compa~neros), disco (discoteca), boli (bol'igrafo), etc. Ср. аналогичное явление в русской речи: маг (магнитофон), бад (бадмингтон) и др.
Итак, испанский язык, прежде всего, лексичен. Он постоянно озабочен созданием новообразований, сохранением архаизмов, варьированием уже существующих слов, а также словесными играми. Одним из откликов на зов лексикона можно считать расширение арсенала морфонемных элементов, занимающих промежуточное место между основой слова и суффиксом или флексией. Эти элементы не входят в систему регулярного аффиксального словообразования. Поэтому для их обозначения служит термин интерфикс, а не инфикс, который ассоциируется с названиями собственно дериватив—ных морфем – суффиксом, постфиксом и префиксом. Термин инфикс, впрочем, также используется в лингвистике. Он обычно применяется к семантическим «вставкам» в основу слова, то есть внутрь лексемы; например, рус. ндрав, страм, ср. лат. vici «я победил» и vi—n—co
В отечественном языкознании применяется ряд терминов для обозначения морфонемных элементов, входящих в состав слова и выполняющих в нем соединительную функцию, но не закрепивших за собой четкого значения. Их называют субморфами, квазиморфами, факультативными морфами, пустыми морфами, эпентезой, конка—тенаторами, формантами, «структемами», вставками, «прокладками», соединительными морфемами (Verbindungsmorphemen в терминологии Н. С. Трубецкого). См. серию работ об интерфиксах Е. А. Земской [Земская 1964; Земская 1973: 113–136; Земская 2004: 117–142]. См. также [Яруллина—Тодорова 1998; Лопатин 1977: 53–57]. В русскую лингвистику, как отмечает А. А. Реформатский, термин интерфикс был введен А. М. Сухотиным [Реформатский 1967: 266].
В русистике термин интерфикс используется преимущественно для обозначения соединительных звуков – гласных и согласных: лес—о—степь, стал—е—вар, пол—у—круг, пят—и—этажный, суди—л—ище, жи—л—ец, пе—в—ец, африк—ан—ец и др. Соединительная морфа может соответствовать грамматическому показателю первого компонента сложения: дв—ух—этажный, перекат—и—поле, тр—ех—рублевый. В то же время она может быть нулевой: вольт—метр. Очень часто интерфикс вводится в слово по аналогии; ср. будущ—н—ость, настоящ—н—ость; ялт—ин—цы, чит—ин—цы. Об аналогии см. ниже. Во всех случаях интерфиксация способствует созданию единства или цельнооформленно—сти слова. Она, кроме того, «расширяет круг основ, от которых могут создаваться суффиксальные производные» [Земская 1973: 126]. Русский язык не пользуется интерфиксами для растяжения звуковой оболочки слова. Интерфикс в нем выполняет в основном функцию фонетической адаптации суффикса или флексии к словообразовательной основе и способствует созданию морфосемантических аналогов. Более того, для русского языка вообще не слишком характерно стремление к растяжению слов. Напротив, в определенных ситуациях он любит словесные «обрубки»; ср. имена действия, обычно пользующиеся двухсложными суффиксами– ение, – ание, и др.: выгул \ выгуливание, отлов \ отлавливание, запрет \ запрещение, выполз \ выползание, вывод \ выведение, развод \ разведение, визг \ визжание, дребез \ дребезжание и др. ср. также: навар, нарыв, наскок, наем, накал, обрыв, воз, навес, развес, отлет, лет, полет, налет, подвиг, подкоп, разбой, прибой, прыг—скок и пр., а также окказионализмы: выпендр, выклянч, вымет икры, вымуштр солдат, выпор детей и пр. [Земская 1996: 130–131].
Сопоставление суффиксальных образований с «лилипутами» свидетельствует о влиянии значения, стиля и контекстов употребления слова на его протяженность. Так, сокращение слова было характерно для постреволюционной поры.
Испанский язык, напротив, не любит нулевых словообразовательных элементов. Он избегает прямого присоединения флексии к основе другой части речи, например, глагольной флексии к именной основе. Иными словами, он не пользуется конверсией, то есть переключением слова из одной парадигмы в другую в словообразовательных целях. Классический испанский язык не экономен, и это отличает его от других европейских языков, в частности английского и французского, не обременяющих слово избыточными морфологическими и слоговыми элементами. Так, назализация привела во французском языке к сокращению слогового состава слова, в частности суффиксов; ср. – mente (лат. mentis) и – ment.
В современном испанском языке арсенал интерфиксов богат и разнообразен, причем их выбор, значение и применение не подчинены строгим правилам. Интерфиксы вариативны, непредсказуемы и… не всегда необходимы. Интерфиксы – это своего рода складки, оборки и вставки, делающие звуковой «наряд», или «облачение», слова более гармоничным и выразительным. Приведем наугад несколько примеров с разными интерфиксами: mach—ac—'on, acab—ad—or, camb—al—ache, habl—anch—'in, pap—arr—ucha, com—ed—ero, dent—ec—illo, blanqu—in—oso, joven—z—uelo, etc. Всего в испанском языке насчитывается около 100 интерфиксов, в том числе 30 глагольных. Последние всегда предшествуют окончаниям глаголов 1 спряжения, даже если основа принадлежит глаголу 2 или 3 спряжения: lam—isc—ar «облизывать» (от глагола lamer «лизать»), adorm—il—arse «задремать» (от глагола dormir «спать»), com—isc—ar «перекусывать, закусывать» (от глагола comer «есть»), mord—isc—ar «покусывать» (от глагола morder «кусать»), mull—isc—ar «разрыхлять, размягчать» (от глагала mullir «делать мягким»), corr—et—ear «бегать, резвиться» (от глагола correr «бежать»), etc. Интерфиксы в этом случае, усложняя основу, упрощают формообразование, унифицируя его по образцу 1–ого спряжения. Как показывают приведенные примеры интерфиксы могут придавать значению глагола градуирующие коннотации, указывать на фреквентативность или процессуальность действия.
По данным испанского Академического словаря 1992 г. в испанском языке имеется 250 разных комбинаций интерфиксов с суффиксами и глагольной флексией. Некоторые суффиксы (например, – 'on) соединяются с 40 разными интерфиксами: mach—ac—'on, corp—ach—'on, mat—al—'on, gat—all—'on, vej—anc—'on, garg—anch—'on, lim—at—'on, grab—az—'on, tem—er—'on, beb—err—'on, com—il—'on, etc. Некоторые интерфиксы (например, – аг-) предшествуют 14 разным суффиксам: viv—ar—acho, espumar—ajo, sec—ar—al, hoj—ar—asca, fog—ar—ata, bot—ar—ate, lengu—ar—az, hum—ar—eda, pasm—ar—otе, etc. Эти сведения приведены в [Portol'es 1988: 166].
На необходимость введения в испанскую дескриптивную морфологию категории интерфиксов обратил внимание Я. Малькиель [Malkiel 1957]. Основной аргумент Я. Малькиеля состоял в том, что во многих случаях в языке
отсутствует исходная (промежуточная) форма, способная, прямо, не прибегая к посреднику, присоединять к себе суффикс; ср.: humo – *humar – hum—ar—eda «облако дыма», polvo – *polvar – polv—ar—eda «облако пыли». Однако, интерфиксы вводятся в слово и при возможности прямого соединения суффикса c основой. Так, нет препятствий для непосредственного примыкания суффикса к основе прилагательного grande «большой» (ср. grandor «размер, величина»). Однако, язык часто предпочитает ин—терфиксальные образования: grandote, grand—ill—'on, grand—ull—'on, grand—ul—'on «высокий человек, дылда, верзила»; ср. также largu—iruch—o, larg—uch—o «долговязый». Это наводит на мысль, что большая протяженность предмета может повести к интерфиксальному растяжению обозначающего его слова, как бы передавая этим движение взгляда вдоль объекта; ср. рус. длинный – длиннющий, широкий – широченный, толстый – толстущий, высокий – высоченный и др. Впрочем слова со значением малой протяженности также растягиваются; ср. малый – маленький – малюсенький, короткий – коротенький – коротюсенький. Этим маркируется эмоциональная реакция на воспринимаемый объект.После выступления Я. Малькиеля тема интерфиксов стала предметом широкой дискуссии. Те испанисты, которые возражали против введения в морфологический анализ категории интерфиксов, предпочитали пользоваться понятием усложненных вариантов суффиксов (ср. – eg—oso, – isc—al, – arr—'on), служащих их фонетической адаптации к основе, в частности устраняющих хиат. Кроме того, указывалось, что не всегда в дериватах выделима исходная основа, соответствующая реально существующему суффиксальному слову; ср. tonto – *tontero – tont—er'ia, bobo – *bobero – bob—er'ia. Сторонники интерфиксации объясняли эти случаи действием аналогии, благодаря которой суффикс среднего звена словообразовательной «тройки» переносится во второй элемент словообразовательной «двойки». Тем самым, приведенные выше производные повторяли последовательность морфем в третьем члене рядов типа ganado – ganadero – ganad—er—'ia. Ласаро Карретер предпочитает применять к деривации по аналогии термин estereotip'ia «стереотипическое словообразование», при котором к основе присоединяется не последовательность отдельных элементов, а целостный блок, объединяющий интерфикс и флексию, например, – izar, – ecer [Carreter 1980; Carreter 1997].
Между тем действие аналогии, или стереотипа, не всегда может объяснить случаи интерфиксации. Например, пара *humar – humareda, как отмечает Л. Портолес, лишена опоры на аналогичные образования [Portal'es 1988: 154–155].
Много споров вызывали также случаи двойной суффиксации. Так, Я. Малькиель обособляет интерфикс – ar– в словах bail—ar—'in, danz—ar—'in, cant—ar—'in. Ласаро Карретер видит в этих словах стереотипное воспроизведение итальянской модели типа ballerino [Carreter 1997: 18]. Л. Портолес допускает случаи совместного действия интерфиксации и аналогии (стереотипа), в результате которого оказывается возможным присоединять суффикс к инфинитиву. Аналогия как бы отрывает окончание инфинитива от глагола и переносит его к суффиксу; ср.: saltar—'in и salt—ar'in. Однако такое совместное действие интерфиксации и аналогии не укрепилось в испанском языке и обычно предпочтение отдается интерфиксации; ср.: escup—it—ina («плевок» от escupir «плевать»), habl—anch—'in, habl—ant—'in («болтун» от hablar «разговаривать»), parl—ant—'in, parl—anch—'in («болтун» от parlar «болтать») и др.
В сущности интерфиксация и аналогия отвечают разным тенденциям в функционировании языка. Интерфиксация, хотя и способствует грамматической унификации глагольных парадигм, в целом ведет к морфологическому и лексическому варьированию, тогда как действие аналогии (стереотипизации) направлено на снятие, или ограничение, варьирования морфологических форм, то есть ведет к унификации структуры близких по значению лексических групп слов. Грамматическая унификация и лексическое варьирование отвечают некой общей закономерности развития испанского языка. Его грамматические формы устремлены к единообразию, а лексические – к разнообразию. Испанская грамматика считается с нормой, а лексика любит отстранять ее от себя. Территориальное разобщение не вызвало резкого расхождения грамматических форм, но способствовало лексико—семантическому обособлению региональных вариантов языка, которые вместе с тем в той или иной степени взаимодействуют друг с другом, умножая варьирование. Даже, казалось бы, устойчивые формы морфологической деривации, не оберегают слово от варьирования. В испанском словообразовании, как показывает феномен интерфиксации, аналогия действует гораздо менее активно, чем в грамматике.
Каков же статус интерфиксов в испанской морфологии? Нельзя не заметить, что обращение к понятию интерфиксов весьма запутало морфологические теории структуралистов, внеся в них разнобой и поставив под сомнение статус и определение основной единицы анализа – морфемы. Отечественные испанисты этого избежали, отстранившись от интерфиксации.
Интерфиксы лишены регулярной семантической и грамматической функции. В этом смысле они подобны фонеме. Их, поэтому, трудно отнести к категории морфем в структурном понимании этого термина. Я. Малькиель, обратившись к анализу интерфиксации, расширил понятие морфемы, подведя под него асемантические и грамматически неактивные элементы, выделимые в слове остаточным путем [Malkiel 1958: 185]. Точно так же те авторы, которые видят в морфеме не столько мельчайшую значимую единицу, сколько единицу, выделимую в составе слова «по узнаванию», как, например, М. Аронофф, причисляют интерфиксы к морфемам: «What is essential about a morpheme: not that it means, but rather that we be able to recognize it» [Aronoff 1981: 15]. Некоторые филологи (например, Л. Бауэр) относят интерфиксы к числу формативов – дистрибутивных сегментов, выделимых в ходе морфологического анализа слова, независимо от того, обладают ли они признаками морфов или нет [Bauer L. 1983: 16–21]. Одни авторы видят в интерфиксах морфонемный элемент, цель которого – гармонизировать звуковую оболочку слова. Другие приписывают интерфиксам грамматическую функцию. Так, суффикс —'on может присоединяться только к основам глаголов I спряжения (acus—ar – acus—'on, tap—ar – tap—'on). Присоединение этого суффикса к основам глаголов II или III спряжений происходит через посредство интерфикса: com—er – com—et—'on, beb—er – beb—err—'on, perd—er – perd—ig—'on, dorm—ir – dorm—il—'on. Интерфикс, таким образом, снимает запрет на сочетаемость суффикса —'on с основами глаголов II и III спряжений и тем самым осуществляет не столько фонетическую, сколько грамматическую гармонизацию глагольных парадигм. Этот же суффикс избегает присоединяться к существительным мужского рода. Запрет снимается включением в слово интерфикса; ср.: vuelo и vol—ant—'on.