Проблемы нравственной и этической психологии в современной России
Шрифт:
XIX век – время бурного развития истоков и оснований современной психологии, как российской, так и зарубежной. Бурлила мысль в пореформенной России второй половины позапрошлого века. Славянофилы призывали бережно относиться к истокам своей культуры, своему прошлому. Кто-то, укрывшись за границей, звал Русь «к топору». Герои Чернышевского взбудоражили общественное сознание и определили выбор жизненного пути многих известных современников, в том числе, и И. М. Сеченова, одного из основоположников российской психологии. М. Г. Ярошевский об истоках этого выбора пишет так: «Сеченовское объяснение рефлекторно-психической механики было прелюдией к его главной теме: утвердить строжайший детерминизм в трактовке поведения человека с идеально сильной волей, который остается верен своим убеж дениям наперекор „требованиям всех остальных инстинктов". Открытие центрального торможения воспринималось как доказательство существования в организме специального „придатка", упражнением которого можно достичь умения управлять поведением по образцу Рахметова…» [6] (Ярошевский, 1975, сноска на с. 12).
6
Рахметов (известный
А для ученика Сеченова А. А. Ухтомского одной из центральных с юности являлась этическая проблема «двойника», поставленная Ф. М. Достоевским. Развивая в физиологии концепцию доминанты, Ухтомский открыл и такую этическую мотивацию как «доминанта на лицо другого», благодаря которой человек не просто осознает себя как личность, но впервые сам становится личностью. Ярошевский отмечает: «Ухтомский выдвигает на передний план возникновение новых доминант (мотивационных установок), порождаемых новой действительностью, а именно личностно-человеческой» (Ярошевский, 1975, с. 14). Л. Соколова в предисловии к книге Ухтомского «Доминанта» говорит о том, что имя автора относится к тем немногим, настоящее открытие которых опережает время (Ухтомский, 2002, с. 5).
Время, благоприятное для понимания психологических (а не только физиологических) идей Ухтомского, наступило теперь. На работах Ухтомского о доминанте на лицо другого человека основана психологическая теория Т. А. Флоренской (Флоренская, 1991, 2006), которую мы считаем фундаментом нравственной психологии. Ее концепция впитала в себя то лучшее и конструктивное, что было накоплено в отечественной психологии советского периода, отличавшейся постоянным и неугасаемым вниманием к нравственным проблемам. Исследования Л. И. Божович с сотрудниками, Э. В. Чудновского, Б. С. Братуся, С. Г. Якобсон и многих других внесли большой вклад в то, что и в постсоветский период интерес психологов к нравственным вопросам не угас. Столкнувшись с реальными проблемами, возникающими в конкретных областях человеческой деятельности из-за обвальных нарушений нравственного закона, современные ученые смогли открыть с помощью этой «естественной лаборатории» и обосновать созидающую роль следования нравственному закону при решении проблем психологии труда (Л. Г. Дикая, Е. П. Ермолаева и др.), социальной и экономической психологии (А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко, А. Е. Воробьева, В. Е. Семенов и др.), проблем воспитания детей и молодежи (Н. Я. Большунова, А. С. Чернышов с сотр. и др.), психотерапии и психокоррекции (М. Ю. Колпакова, Т. Ю. Коренюгина и др.), методологических проблем психологии (К. А. Абульханова, Б. С. Братусь, А. А. Гостев, В. А. Кольцова, Л. М. Попов, О. Е. Серова, В. А. Соснин и др.). Благодаря этим усилиям психологов на всем пространстве России, Украины, Республики Беларусь и др., развиваются исследования различных аспектов нравственно-психологических проблем.
Отчасти данные усилия нашли свое отражение в обилии материалов соответствующей проблематики, присланных на Всероссийскую юбилейную научную конференцию, посвященную 120-летию со дня рождения С. Л. Рубинштейна. Их публикация почти полностью заняла один из томов статей и тезисов (Психология человека в современном мире, Т. 6, 2009). Здесь рассматриваются проблемы развития нравственного сознания личности (Л. Н. Антилогова, Омск; Э. Н. Ольшевская, Беларусь), нравственный аспект организационного поведения (Т. И. Дрынкина, С.-Петербург), совесть как предмет психологического исследования (С. А. Барсукова, Пенза; Л. Ш. Мустафина, Москва), проблемы этической психологии (Л. М. Попов, Ю. Н. Устина, П. Н. Устин, Казань), духовно-нравственный аспект психологической помощи (Л. Ф. Щербина, Украина), представления детей о добре и зле (Л. С. Акопян, Самара), проблемы духовнонравственного становления детей (Н. Г. Капустина, Сургут), нравственного воспитания (О. У. Гогицаева. Владикавказ; А. А. Чернова, Ростов-на-Дону; Т. В. Кожановская, В. В. Спасенников, Брянск), вопросы духовно-нравственной реализации педагогов (С. А. Котова, Санкт-Петербург; О. А. Миненко, Украина) и мн. др.
Даже по приведенной проблематике (а это небольшая часть публикаций) видно, что разработки касаются широкого спектра проблем и что ведутся эти разработки во многих российских центрах, а также в странах ближнего зарубежья. Для понимания широты представленности нравственной составляющей в современной психологической науке существенно отметить и то, что работами, опубликованными в данном томе, не исчерпывается перечень нравственно-ориентированных исследований, о которых шла речь на одной только этой конференции (где данные проблемы не стояли в числе главных тем для обсуждения). Есть публикации и по нравственным аспектам личности профессионала (4-й том указанного сборника), нравственным аспектам в контексте социально-психологических исследований (5-й том) и др.
Все это в целом – широта охвата проблем современной психологии, география научных центров, где ведутся разработки, высокий научно-методический уровень большинства исследований, появление ряда сильных в научном отношении диссертационных и монографических работ (например, Воробьева, 2010; Купрейченко, 2008, 2010; Стрижов, 2008; и др.) свидетельствуют о том, что вопрос об оформлении нравственно-ориентированной психологии в новое научное направление назрел. Хотя при постановке такого вопроса возникает ряд новых: как лучше назвать это направление, какие существующие исследовательские области оно затронет, какие проблемы
поможет решить, каковы его методологические основания и ряд других. Начнем с последнего вопроса, который должен помочь решить все остальные.Методологические основания нравственной психологии
В русском языке позитивная модальность закреплена за словом «нравственный», тогда как слово «моральный» часто понимают по-разному, в зависимости от контекста. С одной стороны, иногда оно имеет отрицательный смысл жестко закрепленных, внешних по отношению к человеку, но довлеющих над ним правил и предрассудков, мешающих проявлению творческой свободы личности. С другой стороны, слова «нравственный» и «моральный» часто используют как синонимы, что также оправданно, так как в английском языке слово moral имеет значения: нравственность, мораль, нравоучение, этика, нравы, моральное состояние, поучение (как существительное); моральный, этический, нравственный, духовный, нравоучительный, высоконравственный, добродетельный, внутренний (как прилагательное) . И в связи в тем, что большая часть опубликованных работ по нравственному развитию, по решению моральных проблем и др. пришли к нам от англоязычных авторов, употребление слов «мораль» и «нравственность» как синонимов может быть правомерным.
Нам представляется, что именно в такой языковой путанице состоит одна из основополагающих проблем нравственной психологии. Сколько копий ломается в защиту свободы человека от «гнетущего давления моральных запретов»! Да не моральные это запреты, а внутренние законы жизни, нарушать которые человеку нельзя, исходя из его собственных интересов. Понятно, например, что нельзя дотрагиваться до оголенного электрического провода – иначе убьет или покалечит, нельзя «идти в воду, не зная броду». И много таких «нельзя», которые человек выучивает с самого раннего детства, если только он хочет выжить. Законы касаются соблюдения правил, по которым существует физический мир. Нравственные законы – это также очень точные и неотменяемые законы организации жизни во многих ее проявлениях – физических, душевных и духовных. Причем, ведущим здесь является духовный уровень. Еще в таком контексте его можно назвать «мыслительным» [7] . В качестве понятного синонима душевного уровня здесь корректно использовать слово «эмоциональный», а что касается физического уровня, то его можно обозначить словом «телесный». Деление, конечно, условное – духовный уровень пронизывает все остальные, и в норме именно он должен определять нормальную работу всей системы. Но так получается не всегда.
7
Мысль невидима и неосязаема, но обладает организующим остальные действия потенциалом, который и проявляется, если человек сознательно принимает ту или иную мысль.
Как отмечала Т. А. Флоренская, человек часто предстает в «перевернутом» виде: то, что должно было руководить им – дух, оказывается внизу – в подчиненном и искаженном состоянии, а верхнее положение и «командную высоту» занимает тело, и тогда телесные потребности начинают руководить жизнью человека или даже сообществами людей (Флоренская, 2001). А начинается «переворот» не очень заметно для самого человека, когда он нарушает нравственные законы (схожие у разных народов): сначала мысленно, затем в эмоциональных переживаниях, а затем уж самим делом. В результате страдает и сам человек, и общество в целом. Причем, пока он страдает, есть еще возможность исправить ситуацию, но если страдание удалось заглушить (средств для этого современная цивилизация разработала немало), то так и можно застрять в «перевернутом», нечеловеческом состоянии, когда телесные потребности начинают определять все жизненные цели самого человека, а затем и его близкого окружения.
Задача нравственной психологии состоит в том, чтобы исследовать процессы, происходящие на всех уровнях функционирования человека при исполнении или нарушении нравственного закона, проследить путь от мысли к действию, с тем чтобы помочь современному человеку в сложных жизненных обстоятельствах, которые он сам же зачастую и строит всей историей своих моральных выборов.
В публикациях слово «нравственный» часто встречается в сочетании «духовно-нравственный». Духовность в наше время оказалась одним из популярных, но размытых понятий. С нашей точки зрения, область духовных явлений несопоставимо превышает ту, что может охватить предмет психологии как науки. Однако психические явления постоянно соприкасаются с духовными, особенно неразрывна их связь в сфере нравственных выборов личности. И такое словоупотребление здесь оправданно. Выбор осуществляется между добром и злом, вернее, сознательно человек стремится выбрать добро, если только порочность не захватила над ним власть. Но как это происходит в реальной жизни можно пояснить аналогией с простым примером из психологии восприятия.
В одном из своих исследований экспериментатор опрашивала испытуемых о цветовых предпочтениях и просила указать любимый оттенок в цветовом ряде, который предъявлялся с помощью аппаратурной методики. Одна из испытуемых рассказала о своей неизменной любви к красному цвету, однако в цветовом ряде уверенно выбирала отрезок с длиною волны зеленого цвета, считая, что это красный. Выяснилось, что на эксперимент она пришла очень усталой, зеленый для усталого человека всегда предпочтительнее. Но для нас в этом примере главное – факт ее субъективной уверенности: не сделав коррекцию на свое психофизиологическое состояние (усталости) испытуемая продолжала называть зеленое красным [8] . Подобным образом может происходить и в нравственной сфере: черное называется белым, злое – добрым, и часто делается это искренне, потому что причины искажения имеют свои истоки во всей истории жизни личности.
8
Данный эксперимент Т. А. Ребеко двадцатилетней давности воспроизвожу по памяти, т. к. той «уверенной» испытуемой была я.