Проблеск небес

Даже в эту минуту ее не покидало влечение к нему. Вечерний черный сюртук и белый галстук подчеркивали его поразительную красоту. Все время, пока они обедали, она ловила его настойчивый взгляд, как будто он размышлял, как заманить ее в свою постель.

Но у нее не было времени думать об их отношениях. Сейчас граф поймет почему.

Лорена со стуком опустила ложку в опустевшее блюдо для пудинга.

– Что все это значит? Ты помешала моему разговору с его сиятельством.

– В таком случае я должна попросить вас закончить разговор позднее. – Не обращая внимания на возмущение свекрови, Кэтрин продолжала: – Пока вы все собрались здесь, я хотела сказать, что скоро уеду из этого дома. Завтра я начинаю подыскивать для себя жилище.

– Дом для себя… – Лицо Лорены покрылось смертельной бледностью, как будто новость привела ее в ужас. Заглушая тиканье часов, она громко и тяжело задышала, как будто ее душили. – Это возмутительно. Невероятно! Ты не можешь уехать из этого дома.

– Я не хочу вызывать чье-либо недовольство. Просто для меня настало время начать самостоятельную жизнь.

– Ты поставишь нас в трудное положение, – упрекнула Лорена. – Кто будет указывать слугам, что делать? Кто займется покупками и починкой?

– Кто будет читать мне на ночь? – спросила с негодованием Присцилла.

– Кто будет причесывать меня? – жалобно протянула Пруденс, хватаясь за свои золотистые волосы. – Горничная вечно портит мои локоны.

У Кэтрин сжалось сердце. Больно было думать, что их больше волнует собственный комфорт, чем прощание с любимой родственницей.

– Вы можете дать объявление, что ищете французскую камеристку. А заодно и экономку.

– Вздор! – Ноздри Лорены гневно раздувались. – Я запрещаю тебе уезжать! Ты толкаешь нас на ненужные расходы, и все из-за своего каприза.

– Это не каприз. Я уже давно думала об отъезде. – Кэтрин решилась сказать о своей мечте, которая поддерживала в ней надежду в трудные минуты, и решительно добавила: – В своем новом доме я собираюсь открыть школу. Бесплатную школу, чтобы каждый ребенок в графстве мог научиться читать и считать.

Она не удержалась и взглянула на Берка. Он сидел и наблюдал за ней, склонив голову набок и подперев подбородок. По его лишенному всякого выражения лицу трудно было догадаться, о чем он думает.

Если он отказался покинуть Сноу-Мэнор, то уедет она. Это тоже было неплохо. Кэтрин долго плыла по течению, как опавший лист, гонимый ветром. Берк заставил ее снова чувствовать и хотеть. И он дал ей средства осуществить свою мечту.

– Ты учительница? – скривив губы, сказала Присцилла. – И почему некоторые тратят целый день на обучение сопляков, которые слишком глупы, чтобы чему-то научиться?

– Быть простым человеком еще не значит быть слабоумным, – ответила Кэтрин. – Все дети заслуживают шанса учиться, расти и расширять свой кругозор.

– Но как ты сможешь иметь свой дом? – спросила Пруденс. – Мама, у нее ведь нет денег, правда?

Лорена так сжала губы, что они побелели.

– У нас здесь гость. И сейчас не время и не место обсуждать финансовые дела.

– Нет ничего вульгарного в обсуждении за обеденным столом. – Берк поднял бокал с вином. – Так продолжайте, расскажите им. Они все равно рано или поздно это узнают.

Пухлые руки Лорены уперлись в льняную скатерть, и бриллиантовые кольца на ее пальцах блеснули в свете свечей. Подчеркивая, что делает это вопреки своему желанию, она сказала:

– Кэтрин потребовала часть моей вдовьей доли.

– Но это невозможно! – возмутилась Присцилла. – Она не имеет права на наши деньги.

– Как мы тогда купим платья для нашего дебюта в Лондоне? – воскликнула Пруденс. – Я должна иметь не меньше тридцати платьев, и все по последней моде.

– Девочки, девочки! Мы обсудим наши дела в другое время. – Когда близнецы, надувшись, замолчали, Лорена злобно взглянула на Кэтрин: – Вот видишь, чего ты добилась своими эгоистичными намерениями. Ты просто не можешь уехать и жить одна, без присмотра.

– Вдова, имеющая свой дом, пользуется всеобщим уважением.

– Соседи подумают плохо о твоем поступке. Начнутся разговоры по всему Йоркширу и дальше.

– Сплетни скоро прекратятся. Особенно когда люди увидят, что нет ничего неприличного в том, как я живу.

– Не понимаю, что это нашло на тебя, – с раздражением сказала Лорена. – Мой дорогой Фредди никогда бы не захотел, чтобы ты сбежала и бросила нас. Как это на тебя похоже – позорить память о нем.

Она поднесла к глазам салфетку. С опущенными уголками губ Лорена выглядела такой удрученной горем, что Кэтрин почувствовала себя виноватой. Но она достаточно хорошо знала свекровь, чтобы понять, что слезы были лишь уловкой.

– Альфреда нет, – мягко заметила Кэтрин. – Теперь я сама принимаю решения.

– Ладно! – Отбросив салфетку, Лорена накинулась на Фабиана: – А что же ты, племянник? Не сиди тут как болван. Ты глава семьи и должен приказать ей отказаться от безумных замыслов. Скажи, что мы не можем обойтись без нее.

Фабиан сгорбился и жалобно взглянул на Кэтрин:

– Мне не хочется, чтобы вы уезжали. Пожалуйста, не могли бы вы остаться?

Его искренняя просьба тронула Кэтрин больше, чем все аргументы Лорены. Но девушка уже не могла позволить себе отступить.

– Сожалею, но я твердо решила. Что бы ни говорили, никто не заставит меня изменить решение.

– Упрямая девчонка. – Лорена оттолкнула стул, царапнув ножками ковер. – Такая неблагодарность! После всего, что я сделала для тебя. Вытащила из грязи, превратила в леди, терпела твои деревенские манеры.

Кэтрин вздрогнула. Рухнули последние иллюзии – ее никогда не считали членом этой семьи. Но она гордо подняла голову:

– Я делала все, что могла, чтобы Альфред мог гордиться мной.

– Значит, ты ничего не сумела сделать. Может быть, это благо, что у тебя не было ребенка. Твоя плебейская кровь могла бы отразиться и на нем…

– Довольно! – Берк встал и оперся руками в стол. Он с гневом смотрел на Лорену. – Я терпеливо выслушал вашу тираду лишь из уважения к желанию Кэтрин самой решить это дело. Но если вы скажете еще одно слово против нее, я заткну вам глотку вот этой салфеткой!

– Дорогой милорд! – Лорена издала нервный смешок и прижала дрожавшую руку к своей необъятной груди. – Я не хотела оскорбить вас. Я поступила неразумно, позволив вам стать свидетелем нашей неприличной ссоры. Но вы настолько вошли в нашу семью, что я совсем забыла о вашем присутствии.