Проблеск во мгле

Я вновь вскочила на ноги и осмотрелась. Кровососы редко охотятся поодиночке. Но сейчас вокруг было тихо. Осторожными шагами я начала продвигаться к вертолёту. Он лежал на боку, поэтому дверь, ведущая в грузовой отсек, располагалась высоко над землёй. Я, подпрыгнула, ухватилась за нижнюю часть проёма и, подтянувшись, пробралась вовнутрь. Закреплённое оборудование при ударе об землю сорвалось со своих мест и теперь грудой лежало возле противоположной стенки, ставшей в данный момент полом. Среди оборудования лежали и тела погибших. «А ведь совсем недавно мы сидели здесь и разговаривали» — подумала я. Вот она — непредсказуемость Зоны.

Вдруг один человек пошевелился и тут же застонал. И возле него тут же возник ещё один кровосос. Вскинув автомат, я всадила в спину мутанта остатки патронов и сменила обойму. Попытавшись подойти к раненному, я почувствовала, что двигаться стало как-то тяжело. В этот же момент раздался громкий скрежет, и вертолёт сильно тряхнуло. Кажется, он угодил прямо в гравиоконцентрат. Необходимо поспешить: вертолёт может окончательно впрессовать в землю и меня вместе с ним. Но бросать человека в беде тоже было нельзя. Я подошла поближе и увидела, что в живых остался профессор Семёнов. Его ноги придавило чем-то тяжёлым, что не давало возможности двигаться. Увидев меня, он здорово обрадовался.

— Слава Богу, Вы тоже выжили в этой ужасной катастрофе.

— Я очень живучая, — ответила я ему и попыталась сдвинуть большой ящик с провизией, которым придавило профессора. При первом же толчке он снова застонал.

— Чёрт, больно то как, — вырвалось у него. — Нога, кажется сломана.

— Не выберешься отсюда — будет хуже, — подбодрила я раненного, — придётся потерпеть.

Дожидаться ответа не стала, чтобы не превращать происходящее в банальную душещипательную сцену из фильмов. Он требовал бы бросить его и спасаться самой, я бы уговаривала профессора найти в себе силы, чтобы продолжить борьбу. И так, пока вертолёт вконец не разрушит аномалия. Так что я, не обращая внимания на его крики, просто пару раз пнула ящик, и он, поддавшись, освободил Семёнова. Двигать сломанной ногой профессор не смог, поэтому я, собрав все силы, помогла ему подняться и повела к выходу. Неожиданно он, несмотря на ранение, довольно резво отшатнулся в сторону и принялся что-то искать среди разбросанных предметов. Эти учёные способны на всё ради своих бесценных находок и приборов. Я же не собиралась приносить себя в жертву науки.

— Пойдём, пойдём, здесь ничего не стоит твоей жизни, — потянула я его оттуда.

— Одну секунду, эту вещь нельзя потерять, — сопротивлялся он, — не в коем случае нельзя.

Вертолёт снова затрясся и резким рывком погрузился примерно на метр в грунт. При этом крен немного уменьшился и проём, ведущий наружу, оказался напротив нас. Все раскиданные вещи снова сместились, благодаря чему Семёнов всё-таки нашёл то, что искал. Радости его не было предела. Казалось, он забыл про ситуации, в которой находился. Всё его внимание было сосредоточено на небольшом контейнере. Мне пришлось схватить профессора за одежду, силой развернуть лицом к выходу и буквально вытолкнуть туда. И самой выскочить следом. После этого я оттащила его подальше от вертолёта, который после нескольких рывков почти полностью исчез под землёй. На виду остались лишь верхушка с погнутыми лопастями и конец хвоста. В таком состоянии обломки будут находиться долгие годы, предупреждая сталкеров об опасности.

Немного отдышавшись, я послала со своего ПДА сигнал бедствия. Второй вертолёт экспедиции должен находиться не более чем в двух километрах. Они всегда летают на расстоянии, чтобы снизить шансы одновременного попадания в катастрофу. Оставалось только дождаться прибытия помощи. Я вытащила из рюкзака аптечку первой помощи и подошла к лежащему Семёнову. В первую очередь сделала обеззараживающую инъекцию, так как перелом оказался открытым. Неплохо было бы зафиксировать суставы, но вокруг не было ничего подходящего на роль шины. Пришлось ограничиться простой повязкой. Пока я перебинтовывала профессору ногу, сам он лежал неподвижно, крепко прижав руками к груди свой контейнер. Интересно, что в нём такого особенного, ради чего стоило рисковать своей жизнью? Закончив перевязку, я и обратилась к Семёнову с этим вопросом.

— Что в контейнере? В нём уникальная находка! — с жаром произнёс он. — Она была обнаружена три года и восемь месяцев назад. Но до сих пор мы не смогли понять её назначение. А на прошлой неделе её попытались украсть. К нам на базу пришли четверо сталкеров. Интересовались редкими экземплярами, назвались представителями богатого коллекционера с «Большой земли». Они сразу показались мне подозрительными, поэтому я усилил охрану хранилищ. И нате вам: в первую же ночь они попытались туда проникнуть. Ну, одного наши ребята застрелили, другого ранили, но он вместе с двумя оставшимися всё-таки сумел улизнуть. После этого я с этой вещью не расстаюсь. Боюсь, что попытку похищения могут повторить. Сейчас я слаб и не могу защитить её.

Профессор глубоко вздохнул. Было видно, что он сильно переживает за сохранность своей ноши. Но тут его лицо просияло.

— Знаете что, Шнайдер, — обратился он ко мне, — возьмите его себе. У Вас находка будет в безопасности.

— Откуда у Вас такое доверие ко мне?

— Вы ведь только что спасли мне жизнь и помогли сохранить находку! Других доказательств доброжелательности мне и не надо. Забирайте и без возражений.

Я послушно взяла контейнер в руки. Весил он около килограмма, места занимал немного. Обременительной ношей не станет, почему бы не исполнить просьбу чудаковатого профессора? С другой стороны и ответственность брать не хотелось.

— Прячьте, прячьте его скорей, — произнёс Семёнов, когда в воздухе послышался шум, издаваемым приближающимся вертолётом. Я не стала с ним спорить и убрала контейнер в рюкзак. Профессор благодарно кивнул.

Через минуту вертолёт был совсем близко. На последнем участке до цели он замедлил ход, чтобы не попасть в поле действие тех аномалий, которые привели к падению нашего. Ориентируясь по показаниям приборов и лежащим внизу обломкам, пилот осторожно облетел гравиоконцентраты и «карусель». После этого мягко приземлился рядом с нами. Из вертолёта выбежало четверо человек, неся в руках носилки. Они положили на них профессора и понесли в вертолёт. Из кабины вышел ещё один человек и подошёл ко мне. Он был невысокого роста, но довольно крепкого телосложения. На плечах у него были погоны. На лице — озабоченное выражение. Ещё бы, не началась ещё экспедиция, а потеряна почти половина состава.

— Сержант Прохоров, глава защиты экспедиции, — представился он.

— Алёна Шнайдер, рада знакомству.

— С тобой всё в порядке, ты не ранена?

— Спасибо за заботу, всё хорошо. А вот Семёнову нужна помощь.

— О нём позаботятся. А вот то, что ты пережила катастрофу без ранений — это чудо.

— Я успела выпрыгнуть из вертолёта в последний момент.

— Ну, что ж, тогда это чудо в двойне, — похоже, что он мне поверил. — Послушай, Алёна, я не хочу отнимать у тебя время, но мне надо знать о подробностях катастрофы. Пойми, придётся мне держать ответ перед начальством. И слов «не знаю, не видел» там быть не должно.

— Судя по всему, вертолёт сбился с курса потому, что на него налетела стая ворон. Попал в область действия «карусели». Разбился.

— Прости, можешь поподробней о воронах.

— Это вряд ли. Я сидела в грузовом отсеке и ничего не видела.

— Не понимаю, — пробормотал Прохоров себе под нос, — ведь вороны отлично ориентируются в пространстве. Аномалии облетают, а вертолёт не заметили! Решительно не понимаю. А никого поблизости не заметила в момент катастрофы? — Произнёс он уже в полный голос.

— Только кровососов. Наверное, прибыли сюда полакомиться падалью.

— Да, у них есть такая склонность. Я ведь неспроста беспокоюсь. Буквально на днях лаборатории пытались ограбить.

— Да-да, Семёнов меня проинформировал.

— А он сказал Вам, что его самого пытались убить?

— А вот это для меня новость, — я действительно была удивлена. — И всё же я считаю, что катастрофа — всего лишь несчастный случай, а не покушение.

— Эх, если бы ты могла полететь с нами и рассказать обо всём Зеленцову.