Пробуди меня

– И ты будешь с ней. Но помоги нам пережить зиму, подготовиться как можно лучше. Сейчас ты нужна здесь. Нужна мне и людям, что на тебя рассчитывают.

Поджимаю губы.

– Папа будет мной гордиться?

– Еще как. Он оценит то, что ты не билась в сентиментальной истерике.

– А Брюс?

– Когда мы его найдем, он просто лопнет от гордости. Ты достойная дочь и жена военных.

– До встречи с твоим братом я клялась себе в том, что никогда не свяжусь с военными. Хватало мне отца с его вечными переездами, дисциплиной и косыми взглядами по поводу того, что я не сын.

– Брюс не похож на остальных.

– Поэтому я и вышла за него.

– Он всегда надеялся, что встретит девушку нежную, как лепесток, лучше хрустальную. Чтобы плакала над словом «котенок» и падала в обморок от малейшего намека на царапину.

– Да мы просто созданы друг для друга, – шмыгаю носом и издаю подобие смешка.

Картер кладет руки мне на плечи.

– Если без шуток, то так и есть. Ты знаешь, что когда вы начали встречаться, он хотел уйти со службы? Чтобы не втягивать тебя в это все. Не хотел быть продолжением твоего отца.

– Знаю. Я переубедила. Это было важно для него.

– Мы найдем его, сестренка. Вы снова будете вместе.

Делаю глубокий вдох и отмахиваюсь от личных переживаний.

– Не хочу больше видеть Троя в команде.

– Дай ему еще один шанс. Если подобное повторится, я не буду настаивать. Вам нужен пятый.

– Почему он?

– В нем есть потенциал. Он справится, а я помогу ему сбросить эту браваду.

– Ладно. Еще один шанс.

***

После разговора с Картером, возвращаюсь к себе. Иду по длинным холодным коридорам.

За спиной раздается шуршание. Резко обернувшись, ищу источник звука. Никого. За одним из углов доносится плохо сдерживаемое хихиканье. Улыбнувшись, беззвучно крадусь в ту сторону. Выпрыгиваю и хватаю шпиона на руки.

– Мария! Ах ты, маленькая мышка, следишь за мной?

Восьмилетняя белокурая девочка заливается звонким смехом.

– Я шла за тобой от самого командного пункта! А ты заметила меня только сейчас! Я уже лучше справляюсь.

– Ого, да ты просто профессионал. Через пару лет, когда ты станешь совсем большая, возьму тебя в отряд. Будешь моим напарником.

– Только через пару лет? А мама меня отпустит?

– Прямо сейчас пойдем и спросим.

Перехватив Марию подмышкой, несу ее в медпункт.

– Мел, я тут поймала шпиона. Охотилась за мной. Говорят, из твоего лагеря.

– Мария, сколько раз я просила тебя не мешаться под ногами?

– Брось, Мел, она не мешается. Малышка, сбегай к Нику, я кое-что привезла тебе из города.

– Мам, можно?

– Конечно.

Мелисса тепло улыбается, глядя, как дочь вприпрыжку отправляется за своим подарком. Затем переводит взгляд на меня.

– Ты ее балуешь.

– Сейчас детей нужно баловать как никогда. Если хочешь, я не буду. Просто, когда она смеется, мне легче думать об Аманде.

– Когда-нибудь я тоже буду радовать твою дочь. Выглядишь усталой. Как вылазка?

– Отлично, – небрежно отмахиваюсь, чтобы не заставлять ее волноваться.

Мелисса наш главный врач. В свое время мы с ней спасли друг другу жизни. Она красивая, синеглазая, темноволосая. Веселая и добрая, очень чуткая. Таких людей теперь мало осталось. Вся ее семья здесь, на базе. Муж отвечает за генераторы, а дочка помогает по мелочам в медпункте и играет с немногочисленными детьми. Люблю бывать у Мел, возиться с Марией.

Подруга внимательно смотрит на меня.

– Хочешь витаминку?

Смеюсь.

– Нет, оставь для детей. Приму душ и попробую отдохнуть.

– Ты спала?

– Минут сорок в машине. Ночью пару часов.

– Почему ты отказываешься от снотворного? Хороший отдых пошел бы тебе на пользу.

– Давай так. Если сегодня не смогу уснуть, то завтра обязательно возьму таблетку.

– Лгунья, – по-родительски ворчит Мел. – Говоришь так каждый день.

– Послезавтра поедем за медикаментами. Составь список.

– Думаешь, в городе еще что-то осталось?

– Мы вычистили почти все магазины, лавки и супермаркеты. Думаю, со следующей недели придется все же лезть в дома.

– Сочувствую, – она морщит нос, зная, как я боюсь этой перспективы.

– Ничего. Главное – чтобы на базе было все необходимое.

***

Я почти привыкла к тому, что вода в душе прохладная. Стараемся не тратить энергию на котлы. Лишь на освещение, готовку, изредка попытки проверить связь. Для детей воду кипятят на кухне в больших кастрюлях.

За месяцы, что мы здесь, я поняла, что человек может смириться с любыми неудобствами. На самом деле, по-настоящему нужных вещей не так много, как казалось раньше. Конечно, мне адаптироваться было проще. С отцом-военным обзавестись кучей хлама было просто нереально.

Подумав о папе, замираю и в миллионный раз обращаюсь к нему с мольбой. «Прошу тебя, позаботься о маме. И об Аманде».

Падаю в кровать, глаза сами закрываются, и я проваливаюсь в сон. На деле лишь снова переживаю все произошедшее.

***

Вспышка.

Мне двадцать четыре. Я стояла посреди очередного военного городка и не понимала, какого черта после колледжа вернулась к родителям. Всегда терпеть не могла эту военную жизнь. Жалела маму, вынужденную ждать отца из командировок и миссий. Наверное, хотела поддержать ее. На следующий день отец должен был снова уехать на несколько месяцев. Мама сильно поседела за время моей учебы, справляться со всем этим в одиночку ей было сложнее. Я же просто не представляла, куда себя деть. Всю юность я старалась доказать отцу, что дочь не хуже сына, а потом решила, что имею право быть тем, кем захочу. И неважно, что он думает.

Когда я приехала после выпуска, отец позаботился, чтобы меня взяли штатным психологом. Хотя был уверен, что «настоящему солдату психологи не нужны». Старая школа, деревянное мышление. Но я-то знала, что отец мягче, чем хотел казаться.

Два месяца спустя я совершенно свыклась, мне даже понравилось. Количество мужчин в форме меня не смущало, я выросла среди них. Помню, в одной из многочисленных школ у меня была подружка, которая черной завистью завидовала, что вокруг меня постоянно толпы сильных, решительных мужиков.