Пробудившие Зло

— Что мы должны делать? — спросил Алик.

— Не терпится поработать? — ехидно уточнил старик.

— Не терпится все исправить, — парировал Алик.

— Тогда за работу! Держите! — Старик раздал мальчишкам толстые холщовые рукавицы. — Собирайте чертову ведьмовскую требуху и сбрасывайте все в могилу.

— Может, сначала ключик от книги поискать? — спросил Леньчик. — Интресно, что там внутри…

— Лучше бы этого никому не знать! — прокашлял сторож. — Жаль, что её нельзя уничтожить… Может, это и к лучшему, что ключ потерян. За работу, лодыри!

Старик заставил мальчишек собрать с земли сложить в могилу разбросанные по округе человеческие кости, куски гробовых досок и ошметки сгнившего савана. Затем он тщательно проверил очищенную территорию, подобрал несколько мелких щепок и сбросил их в общую кучу. Затем он сбросил в могилу и череп, который привез с собой в одном из мешков.

— Закапывать, Сергей Филимоныч? — поинтересовался вооружившийся лопатой Леньчик.

— Подожди, — остановил мальчишку старик.

Он подошел к лошади и отвязал от седла очередной мешок. В мешке обнаружилась обычная алюминиевая канистра емкостью в двадцать литров. Старик подтащил канистру к яме, «отжал» пробку, и опорожнил емкость в могилу. Из ямы пахнуло сладковато-приторным запахом бензина.

— Мы что, будем жечь кости? — догадался Алик.

— Да, — подтвердил старик. — Нам нужно сжечь их дотла.

— Но ведь от бензина кости не сгорят, — возразил Алик.

— Это не простой бензин — я кое-что в него подмешал, — произнес старик. — Отойдите-ка в сторонку… — Старик выудил из опустевшего мешка коробку туристических спичек, зажег её и сбросил в могилу.

Полыхнуло жаром — огонь прожорливо накинулся на останки колдуна. На глазах изумленных мальчишек человеческие кости ярко вспыхивали, словно спички, а после рассыпались сероватым пеплом.

Минут через десять, когда пламя опало, Леньчик опять схватился за лопату:

— Ну, теперь точно закапывать…

— Что же тебе неймется-то, а, Ленька? — Старик забрал у мальчишки лопату и перемешал металлическим «штыком» дымящиеся потрескивающие угли. — Спешишь все куда-то, спешишь… Лучше принесите оставшиеся два куля с лошади, — распорядился сторож.

Алик с Леньчиком, взвалив на плечи по мешку, вернулись к чадившей и постреливающей искрами могиле.

— Так, стоять! — Сергей Филимонович вытащил из чехла, висевшего на поясе, охотничий нож и одним движением разрезал мешковину куля, лежащего на плече Алика. Из мешка на землю посыпалась белая крупа. — Не стой столбом! — крикнул сторож. — В могилу сыпь! Да равномернее!

Стоявший налегке Андрей подставил руку под белую струю:

— Это что? Соль?

— Соль, — утвердительно проскрипел старик, — первое дело против всякой нечисти! Ежели круг себя соляную дорожку насыпать — никакая адская тварь не доберется!

— Помните, пацаны, как в прошлом году мы в киноху на Вия ходили? — не к месту спросил Кучерявый. — Там тоже этот… Ну, как его? О! Хома! — наконец вспомнил Андрюха. — Так он от ведьмы тоже кругом защищался, только он его не солью, а мелом на полу рисовал.

— Можно и мелом, — согласился старик. — Только для такого круга хоть крупица веры должна быть, иначе не сработает. А вот соль работает всегда и везде! — с видом заправского знатока, пояснил Сергей Филимонович. — Так, Ленька, давай тоже подходи!

Когда вся соль была израсходована, старик с сожалением произнес:

— Эх, соли бы побольше, да и без того лошадку перегрузил — старенькая она у меня…

— А поможет? — испугался Кучерявый.

— Должно помочь, — обнадежил перепуганного школьника Сергей Филимонович. — Но, если что-то странное заметишь — сразу ко мне!

— Хорошо, Сергей Филимонович, — пообещал мальчишка.

— Ленька! — крикнул сторож. — Во теперь можешь смело закапывать!

Обрадованные мальчишки принялись споро забрасывать чадившую яму землей.

— Еще бы плитой тяжелой привалить, да зацементировать на совесть, — утрамбовывая выросший могильный холмик, сокрушался сторож. — Только кто же мне кран выделит? Ладно, больше сотни лет спокойно пролежал, дай Бог еще сотню таких дурней не сыщется!

— Сергей Филимоныч, мы же пообещали… — заикнулся Алик.

— И я от своего обещания тоже не отказываюсь — рот буду держать на замке! А вам всем советую забыть это все как дурной сон.

— Забыли уже, Сергей Филимонович! Правда, пацаны? — сказал Леньчик.

Мальчишки понуро кивнули.

— Ну, тогда брысь с глаз моих! — распорядился сторож, собирая опустевшие мешки.

Второй раз мальчишкам повторять не пришлось — их словно ветром сдуло с заброшенного кладбища. Старик покачал им вслед головой, а затем, достав кисет с махоркой и свернув «козью ногу», с удовольствием закурил. С неупокоенным духом чернокнижника на какое-то время было покончено. А вот что делать с книгой и кольцом старик еще не решил. Если о кольцах «Вестников Смерти» он знал лишь понаслышке, то возможности подобной колдовской книги он некогда «имел счастье» наблюдать воочию. Старик поглубже затянулся крепким табаком — события тех далеких дней разбудили не самые лучшие воспоминания…

Глава 4

Москва 1939 г.

Возле распростертого на грязном, заплеванном паркете истерзанного тела стояли двое.

— Забавно, — простуженным голосом произнес один из них — худой нескладный старик, поправляя желтовато-мутный мениск монокля, поблескивающий в его правом глазу. — Весьма и весьма забавно, — вновь повторил он, теребя длинными узловатыми пальцами седую бородку-эспаньолку. — Даже не знаю, что вам сказать по этому поводу, драгоценный вы мой. — На вытянутом костистом лице старика, обтянутом пергаментно-желтой кожей с проступающими то тут, то там «печеночными» пигментными пятнами, лежала «печать» крайней степени изумления. Таким озадаченным престарелого профессора медицины уже давно никто не видел.

— Лазарь Евстафьевич, неужели совсем никаких предположений? — Собеседник профессора — тучный коренастый мужчина лет пятидесяти, тяжело отдуваясь, сдвинул на затылок форменную фуражку с бирюзовым околышем и промокнул скомканным носовым платком абсолютно лысую и круглую, словно бильярдный шар голову, покрытую крупными бисеринками пота.

— Представьте себе, Дорофей Петрович, ни-ка-ких! — Виновато развел руками старик.

— Я не могу в это поверить, Лазарь Евстафьевич! Ведь вы же светило мирового уровня! — Милиционер оттянул жесткий воротничок кителя с тремя металлическими синими «шпалами» на бирюзовых петлицах и потер широкой ладонью побагровевшую шею. — Если не вы, то кто же?

— Я тоже, знаете ли, нахожусь в полном смятении чувств, товарищ лейтенант…

— Вообще-то капитан милиции, что равно армейскому подполковнику [2] , — без «задней мысли» поправил профессора Дорофей Петрович, но старик отчего-то обиделся.

— Мне без разницы! — вспылил он, нервно дернув щекой. Монокль выпал из его глаза, и закачался на тонкой золотой цепочке, пристегнутой к лацкану старомодного пиджака. — Я не разбираюсь в ваших этих… чинах. — Тонкие бескровные губы профессора презрительно скривились. — Так же, как и вы ни черта не смыслите в ученых степенях и званиях…

2

[2]Во времена Ежова в милиции и ГУГБ установились персональные звания и знаки различия, похожие на армейские, однако фактически соответствующие на два ранга выше воинского звания (так, в 1940 году звание капитана госбезопасности/милиции примерно соответствовало армейскому подполковнику или полковнику, майор госбезопасности/милиции — полковнику или комбригу, старший майор госбезопасности/милиции — комдиву, затем генерал-майору)