Пробудившие Зло

Профессор с отвращением поглядел на шнурок, но вновь безоговорочно посыпал его солью и засунул в рот. Старуха тоже даром времени не теряла: нанизав «куриного бога» на один из шнурков, она при помощи хитроумного узла подвязала его к медальону. Воронье перо и костяную рогульку она искусно вплела в замызганные косички, после чего, распустив шнурок амулет, пристроила эту конструкцию меж цветных бусинок.

— Ну, все, хватит уже, пора работу предъявлять! — колдунья требовательно протянула руку, на которую профессор выплюнул слегка раскисший и пожеванный кусочек кожи.

Ни разу не поморщившись, баба Феня лизнула один из узелков. У профессора вытянулось лицо, едва он увидел, как в месте соприкосновения языка старухи и просоленной кожи в воздух выстрелила струйка дыма.

— Ох! — болезненно скривилась колдунья, одергивая руку. — Хорошо просолился, зараза!

— Что это было? — не теряя самообладания, спросил Крылов.

— Это плата, — со свистом вдыхая воздух, чтобы остудить обожженный язык, ответила баба Феня. — За все приходится платить, милок! — пояснила старуха. — И за обретение силы — тем более!

— Вот, оказывается, как это действует! — воскликнул Дмитрий Михайлович. — Я об этом читал, но думал, что байки…

— Это, как раз, чистая правда, — произнесла бабка. — Соль — первейшее средство против нечисти! Там, где есть соль — ничто не может быть заколдовано! Правда, все зависит от её количества.

— Так вы, уважаемая Аграфена Тарасовна, выходит — нечисть?

— Пока во мне есть хоть малая толика силы — да! А вот если растрачу все, сольюсь до самого донышка — могу её, родимую, горстями жрать! Только потом на восстановление способностей уйму времени убью! Поэтому приходиться мириться с таким вот положением вещей: на данный момент мы с солью несовместимы!

Но руками-то вы шнурок берете, — подметил профессор, — и никакого результата.

— Ну, то ж руки, а не глотка, — пояснила Аграфена Тарасовна. — Жжется слегка. Но если надолго этот шнурок, допустим, округ руки обвязать, ожог будет «будь здоров»!

— Ага, понятно, — качнул головой Крылов, вспоминая аналогию, — это как контакты от батарейки языком лизнуть. Щиплет. А если руками — так и не почувствуешь ничего.

— Не знаю, как там с вашими батарейками, а руками можно…

— Только осторожно…

— Правильно, Умник! Не зря в профессору выбился… Соображаешь! Я тебя быстро основным премудростям выучу!

— Давайте сначала с Возгарем разберемся, а там посмотрим, — ответил профессор.

Пока они вели обстоятельную беседу, старуха умудрилась вплести в «подготовленный» Крыловым шнурок оставшиеся ингредиенты, и прикрепить его к амулету. Подцепив «усовершенствованное» ожерелье айнов указательным пальцем, баба Феня скрупулезно осмотрела его со всех сторон.

— Готово, — произнесла она, не найдя изъянов в изделии. — Должно сработать. Зови своего каторжника, пусть примерит.

— Дров тебе, баб Фень, на два года хватит! — первым делом похвалился появившийся в избе Квазимодо. — Да и ты, гляжу, без дела не сидела! — произнес он, оценив «изделие народного промысла». — Работать будет? — поинтересовался он между делом, надевая амулет на шею.

— А поверить-то и не на ком, — сказала ведьма.

— Ладно, принимаем на веру, без полевых испытаний! — произнес горбун, пряча ожерелье под рубашку. — Ну что, бабуль, пора нам…

— Ну так и скатертью дорожка! — сказала баба Феня. — Ты, Умник, над моим предложением пораскинь, а ты, каторжанин, на рожон не лезь — тебя Возгарька в бараний рог свернет… Он хитрый, способ обязательно изыщет, как мою защиту обойти.

— Не боись, старая, прорвемся!

— Смотри сам не порвись! — предупредила ведьма. — Про котел не забудьте! Чем быстрее мне его доставите, тем быстрее я силы смогу восстановить! Ну а если сильно прижмет — прибегайте, есть у меня схрон один, заповедный, оттуда никакая нечисть вас выковырить не сможет!

— Учтем, Аграфена Тарасовна! До скорого свидания! — чинно раскланялся со старухой профессор.

— Наше вам, баб Фень, с кисточкой! — шаркнул ножкой горбун.

— Не паясничай, изверг! — нахмурилась старуха. — А то не посмотрю, что ты мне все дрова переколол, да накажу…

— Баб Фень, так я ж любя! — произнес Квазимодо, припадая губами к руке Аграфены Тарасовны. — Вот разрулим все косяки, я на тебе женюсь!

— Трепись-трепись! — рассмеялась бабка. — Ох, поймаю за язык! Я ж тебя насквозь вижу! Это ты от страха хорохоришься — давно уже по-настоящему не пугался! А на деле ты молчун, каких поискать! И слово своё держать умеешь!

— Все-то ты знаешь, баб Фень, — отбросив клоунские ужимки, серьезно произнес Квазимодо. — Поджилки трясутся — спасу нет…

— А накось, возьми, — старух протянула горбуну бумажный кулечек. — Пол чайной ложки на стакан кипятка… Принимай утром и вечером, перед сном — забудешь про дрожь в коленках!

— Спасибо, баб Фень! — от чистого сердца поблагодарил старуху Квазимодо.

— Сочтемся, — сказала ведьма. — А теперь — проваливайте, чтобы глаза мои вас не видели!

— Пойдем, Михалыч, пока при памяти! — хохотнул уголовник, выходя из избы.

* * *

На обратном пути Крылов, не переставая, думал над предложением Аграфены Тарасовны. Становиться ли подмастерьем у старой ведьмы, или послать её ко всем чертям? Хотя, надо признать, предложение заманчивое! Даже очень! Не к этому ли ты стремился, Дмитрий Михайлович, всю свою сознательную жизнь? Выискивая крупицы тайных знаний в древних трактатах? А что собственно, он теряет? Бессмертную душу? Теплое местечко в раю? Так это еще большой вопрос: куда направят после распределения? Есть подозрения, что любоваться райскими кущами придется из окна экспресса, несущегося прямиком в пекло! Так не стоит ли продлить своё существование здесь, на этой грешной земле? Протянуть сколько возможно, а там будь, что будет? Насладиться жизнью на полную катушку, чтобы было о чем вспоминать, сидя голой задницей на раскаленной сковороде или купаясь в кипящем масле! И хочется, и боязно… Так и не приняв никакое решение, Дмитрий Михайлович решил оставить сей насущий вопрос до лучших времен. Неизвестно еще чем закончиться их противостояние с воскресшим колывановским колдуном. Может, и не придется ничего решать…

— Тьфу-тьфу-тьфу! — сплюнул профессор через левое плечо, прогоняя дурные мысли.

— Чего-то ты, Михалыч, совсем суеверным стал? — усмехнулся Квазимодо. — Если черная кошка дорогу перебежит, объезжать седьмой дорогой заставишь?

— Знаешь, как говорят: лучше перебдеть, чем недобдеть! — ответил Крылов. — А в нашем с тобой деле лучше не рисковать понапрасну! Суеверия, как оказалось, не на пустом месте выросли!

— Народна мудрость?

— Ну, можно и так сказать, — ответил профессор. — Как думаешь, сумеют твои ребята котел для старухи раздобыть?

— Не кипишуй понапрасну! — обстоятельно заявил горбун — по мере приближения к дому, к нему вновь возвращалась былая уверенность. — Достанут они твой котел!

— Хорошо, — произнес профессор. — Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

Квазимодо промолчал. Он лишь неодобрительно покачал головой, осуждая излишнюю суеверность Крылова.

На подъезде к Алексеевскому монастырю, узкая проселочная дорога оказалось перегорожена двумя черными «Волгами» с темными тонированными стеклами. У одной из машин оказалось пробито колесо. И сейчас его сосредоточенно менял хмурый «водила». Возле головной машины стоял, покуривая трубочку, щуплый абсолютно лысый благообразный монах в темной сутане, с большим наперсным крестом на груди. Его открытое морщинистое лицо лучилось добродушной улыбкой. А вот люди, окружающие «батюшку» не понравились горбуну с первого взгляда. Было в них нечто такое… опасное… хищное… Сам будучи еще тем зверем, уголовник чувствовал таких людей за версту. Не простые ребятки, ох не простые! Даже расслабленные позы, в каких пребывали люди окружающие монаха, не могли ввести горбуна в заблуждение: если потребуется они в пять секунд могут порвать на куски любого… Да и слегка топорщившиеся элегантные костюмы наверняка скрывали огнестрельные сюрпризы в оперативных кобурах. Квазимодо затормозил и, открыв дверь, высунулся из «козлика».