Пробуждение Посейдона

– Он прав, - подтвердил Гома.
– Они бросались на луны, их резали на кусочки - как будто они видели в этом свой единственный шанс подобраться поближе к колесам. Но это не сработало. Похоже, они сдались - по крайней мере, бойня, похоже, на данный момент закончилась. Я не думаю, что это означает, что мы видели последнего из них - должно быть, их еще много, они ждут, чтобы увидеть, что произошло. Но если они ожидают ответов от кого-либо из нас, я не уверена, что они их получат.

– Кану мог бы с этим не согласиться, - сказал Ру.
– Он прошел через весь этот Ужас точно так же, как Юнис много лет назад. Он сказал, что это дало ему определенную перспективу.

– Кану там?

– Да, - ответил он после минутного молчания.
– Рад тебя слышать, Гома. Есть какие-нибудь новости о Ниссе?

Голос Кану звучал более настороженно и сосредоточенно, чем когда она впервые встретила его на выступе.
– Доктор Андиса делает все, что в ее силах, - ответила Гома, обрадованная тем, что слышит его голос.
– Нам нужно поддерживать ее в стабильном состоянии, пока мы не сможем доставить ее на борт "Травертина". На большом корабле у нас гораздо лучшее медицинское оборудование.

– Рад слышать вас, Гома. Было бы неправильно сказать, что я горжусь вами? Мы, Экинья, совершили несколько хороших и плохих поступков. Но мне кажется, я знаю, на чьей вы стороне.

Его слова согрели ее.
– И вы тоже, дядя.

– Я не уверен, что звучит менее официально - дядя или Кану. Никто никогда раньше не называл меня дядей.

– Говорят, вы были дипломатом.

– Один раз. В другой жизни. И жителем моря. На самом деле я занимался многими вещами, и не уверен, что был особенно хорош в чем-либо из них.

– Вы слишком строги к себе.

– О, я не так уверен. Чего именно я достиг? Я предал свое правительство, подвел своих друзей, ввел в заблуждение Ниссу - и все это ради достижения целей машин на Марсе, которых я едва понимаю, не говоря уже о доверии? И хотя Свифту приходилось мириться с тем, что он был у меня в голове, не то чтобы я действительно был нужен ему для чего-то еще. Я просто был его средством передвижения, средством добраться до этого места.

– Свифт с вами?

– Стоит рядом с нами, протирает пенсне, стараясь не выглядеть обиженным. По крайней мере, один из нас все равно получил то, чего хотел, - встретился со своим творцом.

– Должно быть, за этим стояло нечто большее.

– Несколько возвышенных идей об углублении нашего понимания роли машины и органического мира - попытка найти стратегию взаимного сосуществования. Впрочем, это всего лишь слова. Между тем, наша маленькая прогулка стоила жизней и страданий, и мы ничуть не приблизились к лучшему пониманию Хранителей. На самом деле все гораздо хуже. Если бы мы не пришли сюда, ни одной из этих смертей не случилось бы.

– Если есть вина, которую нужно распределить, вы можете взять на себя только ее долю, - сказала Гома.
– Никто из нас не является невинной стороной.

– За исключением, возможно, вас.

– Вы недооцениваете меня. Я бы перелезла через гору человеческих костей, чтобы найти танторов.

– Даже несмотря на то, что это была не та встреча, на которую вы надеялись?

– Это было только начало. Мы с Ру тратили наши жизни на то, чтобы составить график угасания танторов - снижения их когнитивного уровня. Мы никогда не надеялись столкнуться с самоподдерживающейся колонией танторов, не говоря уже о Восставших. Но да, все пошло наперекосяк. Гребаная человеческая глупость. Страх и невежество. Как будто худшей вещью в мире было бы поделиться этим с другим разумом.

– Люди и слоны. Люди и роботы.

– Может быть, нам просто следует позволить слонам и роботам жить долго и счастливо, - сказала Гома.
– Они казались достаточно счастливыми, чтобы принять Юнис на ее собственных условиях.

– Не может быть, чтобы все было так безнадежно, - ответил Кану со смесью усталости и убежденности.
– Я поставил на карту свою жизнь, чтобы стать посредником в установлении мира между людьми и Эволюариумом. Я достаточно стар и глуп, чтобы обманывать себя, что все еще есть шанс достичь этого. Скажите мне, вы не отказались от Восставших?

– Их осталось не так уж много.

– Насколько понимаю, на Орисоне их несколько, и вскоре у вас тоже будет возможность поближе познакомиться с Гектором. Я был послом у машин, Гома. Это было достаточно странно! Теперь Восставшим нужно будет отправить к нам посла.

– Возможно, их потребуется немного убедить. Земля - не совсем их дом.

– Марс тоже не был моим, но я нашел там друзей.

– Как Гектор?
– спросила она.

– Насколько нам известно, никаких физических проблем нет. Но потеря Дакоты сильно ударила по нему.

– Жаль, что я не могу поговорить с ним сейчас. Вы в состоянии общаться?

– У наших костюмов есть связь, но она неуклюжая. Хотите, я передам ваше сообщение, какую бы пользу оно ни принесло?

– Скажите ему, что его ценят. Скажите ему, что нам с Ру не терпится услышать, что он нам скажет.

– Так и сделаю. Не хотите сейчас поговорить с Юнис?

– Конечно.

Естественно, она все это время подслушивала.
– Гома. Хорошо, что ты нас помнишь.

– Как будто я могла забыть.

– Ты молодчина. Кану прав. Гордость за другого человека - это странное чувство для меня - обычно это разочарование, горечь, гнев. Через некоторое время к этому привыкаешь - начинаешь чувствовать, что это нормальное положение дел. Но посмотри на себя - ты втихаря порадовала старую женщину.

– Я сделала это не поэтому.

– Тогда тем больше причин аплодировать твоим действиям. Тебе пришлось многое пережить, Гома, но ты нас не разочаровала.

– Нас?

– Твоих прославленных предков. Если я не могу говорить за них, то кто может?

– Полагаю, вы правы.

– Не всегда. Но в данном случае - да. Очень даже. Ты говоришь, состояние Ниссы стабильно?

Она бы с радостью рассказала Юнис, что она на самом деле думает о шансах Ниссы, но не тогда, когда Кану все еще был частью разговора.
– Мона делает все, что в ее силах.

– Да. Должна сказать, это явное улучшение по сравнению с вашим предыдущим врачом. Мне гораздо больше нравятся ее манеры обращения с больными.

Когда разговор с Гомой закончился, Свифт все еще был там, небрежно прислонившись к задней стенке полки. Он был единственным из них, кто не был одет в скафандр, его ноги в чулках были закинуты друг на друга, пенсне сидело на кончике носа, и он разглядывал Кану с некоторым временным интересом, как будто тот был новым видом морских существ, обнаруженным во время какой-нибудь морской экспедиции.