Пробуждение Посейдона

– С тобой все в порядке?
– спросила она Ру, обеспокоенная тем, что его дыхание звучит затрудненно.

– Перестань волноваться, - сказал Ру твердым, но дружелюбным тоном.

Они отошли от посадочного модуля и вышли на тропу, ведущую дальше к лагерю. Они приземлились в районе низких, пологих холмов, уходящих вдаль под лиловым небом, которое в зените темнело до пурпурно-черного. Было несколько облаков, поднимавшихся с большой высоты струйками пара, и достаточно легкого ветерка, чтобы поднять пыль у них под ногами, но воздух был в тысячу раз разреженнее атмосферы на борту их корабля. Они могли видеть звезды и другие миры в этой Солнечной системе. Тропа была расчищена от мусора, но окружающая местность была усеяна коварной осыпью из мелких камней и гальки. Все цвета этой планеты были лиловыми, палевыми и оттенками бледно-ржавого. Это было безжалостно и угнетающе, нигде не было видно ни намека на живой организм.

Теперь, когда они спустились, лагерь казался еще дальше. Вокруг него, уменьшаясь с расстоянием, виднелась свалка вышедших из строя или заброшенных технологий. Там были антенны передатчиков, провисшие в тех местах, где оборвались их направляющие. Там были тарелки для радиоприемников, воткнутые в грязь и теперь наполовину заполненные пылью. Там были коробки с электроникой, выпотрошенные и выставленные на всеобщее обозрение. Там, где от столба к столбу все еще были протянуты электрические кабели или кабели передачи данных, они были увешаны рваными, трепещущими кусками металлической фольги, похожими на овсянку. Барабан, прикрепленный к оси наподобие колеса, казалось, лениво вращался по собственной воле.

Ближе к лагерю атмосфера ветхости ослабевала. Над небольшим скоплением куполов возвышалась башня-скелет, увенчанная набором передатчиков и приемников различного назначения. Хотя ее явно ремонтировали и подлатывали на протяжении многих лет, она все еще выглядела исправной, с различными управляемыми тарелками и антеннами, а также трубками того, что, как предположила Гома, было оптическими телескопами или дальномерными устройствами.

От космического корабля, даже корабля малой дальности, даже чего-то, что могло бы двигаться по грунту, не было видно и следа.

Они остановились как один, заметив движение. С одной стороны лагеря возвышался невысокий утес, возможно, высотой в три или четыре этажа. Скала была почти отвесной, но, тем не менее, примерно на полпути вверх по ней с паучьим упорством карабкалась фигура, поставив ноги на самый узкий из уступов, одной рукой ухватившись за скалистый выступ, в другой держа режущий инструмент. По всей поверхности, с обеих сторон от того места, где работала фигура, был плотный узор из угловатых надписей. Режущий инструмент имел яркий, как солнце, наконечник, ослепительно мерцающий. Там, где он соприкасался с утесом, кусочки скалы отлетали в сторону, образуя постоянно вьющуюся ленту серой пыли.

– Это она, - сказала Гома.

В почти безвоздушном пространстве Орисона они не издавали ни звука, но фигура, тем не менее, выключила режущий инструмент и сунула его обратно в сумку на поясе. С обезоруживающей скоростью - и столь же обезоруживающим отсутствием заботы о собственной безопасности - фигура, казалось, спускалась со скалы серией опасных прыжков назад.

Достигнув земли, фигура снова посмотрела на утес, словно проверяя дневную работу, затем повернулась, чтобы обратиться к подошедшей группе. Фигура была маленькой и хрупкой ростом, одетой в более старую и неуклюжую модель скафандра, чем те, что носили высадившиеся.

Фигура подняла руку. Мгновение ничего не было сказано, фигура и десантный отряд молча смотрели друг на друга, ничто не двигалось, кроме пыли, развевающихся флагов и лениво вращающегося колеса.

– Юнис Экинья?
– спросила Васин.

По их каналу связи прогудел голос. Это была женщина, говорившая на суахили со странно старомодной, суетливой дикцией.

– Нет, Лайка, космическая собака. Кого еще вы ожидали увидеть?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Для начала существовал только факт нападения и их собственное немедленное выживание. Если бы Хранитель был цел и его наступательные возможности полностью функционировали, не было бы ни предупреждения, ни мыслимой защиты - просто мгновение, в течение которого существовал Кану, за которым последовала бесконечная череда мгновений, в течение которых его не было.

Но он дышал и думал, и обшивка корабля - по крайней мере, если судить по герметичности контрольной палубы - не могла быть разрушена слишком сильно.

Но он услышал вой сирен, увидел красную пульсацию индикаторов тревоги, почувствовал в животе начало неконтролируемого падения, когда "Ледокол" потерял контроль над своей ориентацией. Он посмотрел на Ниссу, увидел понимание на ее лице - ни одному из них не нужно было говорить очевидное.

– Ты можешь что-нибудь сделать?
– спросила она.

Руки Кану лежали на консоли, пытаясь заставить корабль исправить собственное падение, но системы не реагировали.
– Ничего хорошего. Блокировка управления во всех системах рулевого управления - оно не позволяет себе задействовать компенсационную тягу. Свифт - если ты думаешь, что справишься лучше меня, то сейчас у тебя есть шанс.

Он почувствовал, как Свифт взял управление в свои руки. Они начали двигаться по пульту с удвоенной скоростью и уверенностью - в этом разница между новичком и концертирующим пианистом.

– Кому-то из вас лучше найти способ сделать это, - сказала Нисса.
– Мы не хотим возвращаться в Хранителя.

– Мы пытаемся, - сказал Кану.
– Трудно понять, насколько серьезны повреждения - по всей этой стороне датчики полностью выгорели.

– Что на нас обрушилось?

– Ничего физического - ни ракеты, ни чего-либо подобного. Должно быть, это был энергетический импульс, какой-то вид электромагнитного разряда. Я даже не уверен, что это можно было считать нападением - скорее игривым укусом.

– Мне это показалось не очень игривым, - сказала Нисса.

– Должно быть, так оно и было. Мы все еще здесь.

Свифт увеличил частоту обновления изображения на консоли. Индикаторы состояния мигали с гипнотической скоростью, слишком быстро, чтобы его сознание могло их воспринять.

– Что он делает?

– Хотел бы я знать. Поговори со мной, Свифт.

– Это довольно серьезно, - ответил Свифт.
– Мы отдаляемся все дальше от Хранителя, что обнадеживает, и дальнейших атак не было, но в равной степени свидетельства указывают на серьезные нарушения в управлении и способности двигаться. Я пытаюсь убедить корабль позволить мне стабилизировать его падение.

– Тогда убеди немного посильнее.

– Не вини "Ледокол", Кану - корабль делает все, что в его силах. Он знает, что был сильно поврежден, и мудро защищает нас. Я сделаю все, что в моих силах. Сейчас у меня открыто несколько каналов тяги - вы не будете возражать, если я усилю их действие выборочным сбросом внутреннего давления воздуха и воды?

– И обескровить нас досуха?

– Летучие газы можно добывать, а запасы пополнять, как только мы найдем подходящий ресурс. Кроме того, потребуется лишь небольшой процент - скажем, от пяти до десяти, в зависимости от обстоятельств.
– Свифт продолжал настаивать, очевидно, приняв согласие Кану как должное.
– Ну вот, мы уже восстанавливаем некоторый контроль. Когда мы будем в надлежащем состоянии, мы сможем подумать о том, как оценить степень ущерба.