Пробуждение сердца

Пока девушка в нерешительности стояла у приоткрытой двери, Туфу проскочил в щель и проворно, как черт от ладана, помчался по коридору.

– Туфу! Назад! – сдавленным шепотом крикнула она и бросилась вдогонку за шустрым мохнатым песиком. Санча знала, что ей, как всем им – и королеве в том числе, запрещалось самовольно покидать отведенные покои и разгуливать по замку, но не могла сейчас думать ни о чем другом, кроме любимой собачки королевы. Что она скажет Мадам, если Туфу убежит? Из всех, кого любила королева, он один остался у нее.

Подобрав подол ночной рубашки, Санча бежала за Туфу. Тот, не слушая ее приглушенных призывов, стремглав несся вперед по темным коридорам, мимо многочисленных дверей. Как блуждающий огонек, белый песик скатился по крутой лестнице, спускающейся в мрачную галерею, стены которой были увешаны оружием. Здесь Санча едва не поймала его. Ее пальцы уже коснулись шелковистой шерсти, но щенок метнулся в другой коридор и сквозь сводчатые двери вбежал в тускло освещенный зал.

Санча в нерешительности остановилась, не зная, на что решиться. Вид зала заставил ее поежиться. В неверном свете факелов, укрепленных на стенах, она разглядела длинный стол возле очага, уставленный серебряными блюдами с мясом и фруктами, рядом поставец, на котором поблескивали кувшин для вина и кубки. Санча опасливо осматривала зал. Ни души, лишь пылали факелы, да щенок бегал, обнюхивая незнакомые вещи и виляя коротким хвостиком. Заметив, что Туфу поднял заднюю лапу у отдельно стоящего небольшого стола, покрытого расшитой золотом скатертью, Санча бросилась вперед, но песик оказался проворнее.

– Ах ты, негодник! – упрекнула она щенка, поспешно схватила Туфу на руки, надеясь исчезнуть прежде, чем кто-нибудь их заметит.

В этот момент раздался отдаленный перезвон колокольчиков, тот же необычный серебристый перезвон, что она слышала недавно наверху, и сердце у нее оборвалось. Послышались смутные голоса, определенно мужские, но слов было не разобрать. Шаги доносились от галереи и с каждым ударом ее сердца становились все громче, ближе.

У Санчи перехватило дыхание – спасаться бегством было поздно! Что произойдет, если ее застанут здесь? Она всхлипнула, отчаянно обшаривая глазами зал в поисках укромного места, где можно было бы спрятаться. Но безжалостный свет факелов проникал в каждый уголок. Оставался только небольшой стол, который недавно облюбовал Туфу. Быстро, как преследуемый кролик в нору, Санча нырнула под длинную парчовую скатерть. Забившись подальше, она сжалась в комок у стены, крепко прижимая к себе извивавшегося в ее руках песика, и натянула подол ночной рубашки на колени. Под столом пахло плесенью, к лицу прилипла паутина, но Санча была рада и этому укрытию.

Громкие голоса, грубый смех и топот ботфортов возвестили о том, что мужчины вошли в зал. С перепугу Санча не разбирала их слов, звучавших уверенно, угрожающе и хвастливо. Однако ошибки быть не могло: один из голосов, перекрывавший остальные, был ей знаком. Это был голос Болинброка, который прилюдно вынудил Ричарда, своего кузена, отдать ему корону.

Мужчины остановились у пылающего очага и оказались совсем близко. Санче достаточно было лишь немного вытянуть шею, чтобы край златотканой скатерти не мешал ей все видеть. Конечно, подглядывать нехорошо, этот урок она усвоила с детства. Но зато она убедилась, что была права: это в самом деле был Болинброк – широколицый, выделяющийся своей мощной фигурой даже среди рослых приспешников. Некоторых из них Санча узнала – они принадлежали двору Ричарда, других видела впервые.

Неожиданно внимание присутствующих переключилось – все столпились у стола и принялись что-то разглядывать. Санча напряженно пыталась понять, что они разглядывают с таким сосредоточенным вниманием. Однако все было напрасно, пока один человек не отошел в сторону, а другой не подступил ближе к столу. То, что Санча увидела в образовавшийся просвет, потрясло ее. Она закрыла глаза и закусила губу, чтобы не закричать от ужаса.

Вдруг раздался звон колокольчиков. Санча вздрогнула, и Туфу вырвался у нее из рук.

* * *

Когда Мари проснулась, то с удивлением обнаружила, что кровать Санчи пустует. Она быстро оглядела комнату: ни Санчи, ни любимца Мадам, Туфу. Мари была существом нервным, всегда ожидала самого худшего, и предчувствия редко обманывали ее. Она кинулась к другой кровати.

– Алина! Алина! – принялась она звать подругу, тряся за округлое плечо, высовывавшееся из-под одеяла. – Санча пропала! – воскликнула она. – Случилось что-то ужасное, я это чувствую!

Алина относилась к числу тех, кто долго раскачивается. Она забормотала что-то бессвязное, ничего не соображая спросонья, и, широко зевая, села в постели. Когда до полусонной Алины наконец дошло, о чем ей взволнованно твердит Мари, она откинула свесившиеся на глаза волосы и вяло спросила:

– Куда она подевалась?

– Не знаю! Туфу тоже пропал, – беспомощно вздохнула Мари.

– Но как? Когда? Нас же постоянно охраняют…

Мари в ответ лишь пожимала плечами, не находя правдоподобного объяснения. Вскоре и Алина была в таком же смятении. Девушки испуганно шептались, склонившись голова к голове: воображение рисовало им самые страшные картины случившегося. К счастью, им недолго пришлось оставаться в неведении.

Прежде чем служанки явились одевать их, в дверях возникла госпожа де Куаси. Позади нее виднелся долговязый юный паж, крепко прижимавший к себе своенравного щенка. Де Куаси стремительно вошла в комнату, велев пажу оставить собачку и удалиться.

– Где Санча? – тут же спросила Мари.

Де Куаси холодно взглянула на нее, словно не расслышала вопроса, и сказала:

– Смотрите, чтобы эта отвратительная собачонка снова не сбежала. Ее взбалмошность уже привела к довольно печальным последствиям.

Перепуганный песик поскуливал и жался к ногам Алины. Девушка наклонилась и взяла его на руки.

Госпожа де Куаси направилась к двери, но тут Мари, забыв о почтительности, с какой подобало обращаться к столь важной даме, как де Куаси, забыв вообще о всяких приличиях, выкрикнула:

– Что вы сделали с Санчей? Я расскажу королеве, как вы…

– Я уже сообщила Мадам о несчастном случае с леди де Северье, – раздраженно, почти грубо ответила де Куаси.

– Несчастном случае? Не было никакого несчастного случая! – воскликнула Мари таким тоном, словно уличала ее во лжи.

Госпожа де Куаси ядовито ухмыльнулась:

– Ошибаетесь, был, и виной всему эта мерзкая собачонка.

– Я вам не верю! – закричала Мари.

– Я тоже не верю, – поддержала ее Алина, чьи глаза сверкали гневом.

– Хотите верьте – хотите нет, это ничего не меняет, – с высокомерным видом ответила де Куаси и добавила: – Этой ночью леди де Северье упала с лестницы и сильно расшиблась. За ней ухаживает врач Болинброка.

Проговорив это, де Куаси проворно подошла к двери, впустила служанок и поспешила прочь, словно ее ждали неотложные дела.

В обществе юной королевы Мари и Алина не подавали виду, что чрезвычайно встревожены. И без того у нее тяжело было на сердце. Но со свойственной детям чуткостью Изабелла быстро поняла, что скрывается под их напускной бодростью. В этот день она провела намного больше, чем всегда, времени в часовне за молитвой, а потом долго бродила с печальным видом по покоям. Маленькая Изабелла очень переживала за свою милую фрейлину. Как ни старались Мари и Алина развеселить ее играми и пением, им не удалось вызвать улыбку на ее лице. Даже уморительные выходки любимой собачки не могли заставить ее рассмеяться.

2

Миновало несколько дней – словно растворились в сумраке, неизменно царившем в покоях громадного Виндзорского замка. Под его высокими стенами пролегала древняя немощеная дорога. Там, где она пересекала небольшую речку – приток Темзы, стоял деревянный мост на опорах из камня и бревен, и неторопливая темная река крутила вокруг них медленные водовороты. В ярком свете весеннего утра расплавленным золотом казалась кромка песчаных отмелей близ берега. Ниже по течению зеленели молодой листвой поросшие ивами крохотные островки.