Процент соответствия

– Как что? Река...

– Сухое русло. Много-много километров сухого русла, Алим. Спасатели не смогут привести сюда алмаров.

Атран. Институт генетики

...Закрыть глаза, закрыть уши, отказаться от всех чувств, только инструмент, его чувства... Подождать, пока не будет полного слияния... Образец... Прохладная культура ткани... Обволочь ее медузообразным телом инструмента... расслабиться, пока еще подготовительный этап операции... Сосредоточиться на маленьком участке... Сформировать и подвести к этому участку ощущала... Так... Клетки поверхности не нужны, они раздавлены и повреждены... Растворить... Глубже, еще глубже... Вот они, мягкие, нежные клетки внутренних тканей... Сузить поле обследования, все, что рядом, не существует... Хорошо, получилось... Утончить ощущала... Сосредоточиться на нескольких клетках... Вот они, упругие, слипшиеся оболочками... Раздвинуть, выбрать одну... Отделить от остальных, завлечь внутрь инструмента... Об остальных забыть, их больше нет... Вот она, единственная, растет, заполняет все поле чувств... Мешочек с упругими стенками... Ощупать... Хороший мешочек, совсем не поврежденный... Ощущала больше не помощники, теперь подвести к мешочку жгутики... Внутрь клетки... Осторожно, нежно, не повредить... Вот он – клубочек ядра... Извлечь... Аккуратно, нежно... Забыть о клетке, есть только ядро, оно заполняет все поле чувств... Подождать, расслабиться, соразмерить усилия и масштабы... Вот он, большой как глаз алмара... Войти жгутиками в него, ощупать... Нежно, едва касаясь, пока не обострятся чувства... Теперь распутывать, выделять петлю за петлей, нить за нитью... Время остановилось, его нет, есть бесконечно сложный узел нежнейших переплетений... Не торопиться... Одна нить отделена, в сторону ее... Теперь пойдет легче... Вторая, третья... Клубок распадается, теперь выпрямить, распутать каждую в отдельности... Разложить в пространстве аккуратно, одну к одной... Обволочь сознанием, расслабиться, пусть инструмент ознакомится с ними, ощутит, поймет их... Забыть об осязании... Черное ничто... В нем формируется туманная тень... Предвестник образа... Не торопиться... Времени нет, есть облачко, оно расплывчато, туманно, сосредоточиться на нем... Сфокусировать... Не торопиться... Отступить назад... Снова сфокусировать... Будто ощупываешь облачко ощущалами... В одних местах оно плотнее, там не трогать, в других совсем рыхлое, там нежными прикосновениями раздвинуть невесомую субстанцию, прижать к плотным узелкам... Образ формируется все четче... Это же цветок егия! Тот самый, что растет у входа в грот лаборатории. Спасибо тебе, Ардина, ты славная девчонка. Или это намек? Позднее подумаю. Сейчас выхожу из слияния с инструментом... Без спешки не травмируя и не балуя инструмент... Нити скомкать в комочек... Это тоже тренировка... Где у нас клетка?.. Вот она... Комочек в клетку... Пусть оболочка клетки восстановится... Подождать... Жгутики больше не нужны, убираем и забываем... Клетку нежно двигаем к образцу ткани... Где она была? Здесь, вроде? Ну, сюда ее и вернем... Эти три раздвинем... Потеснитесь, ребята... Готово! Выводим образец ткани из инструмента... Сделано... Теперь вспоминаем, что у нас были чувства... Слух, обоняние, осязание... С осязанием что-то не так, но это пройдет... Можно слегка расслабиться, ослабить контакт с инструментом... Я Атран, широкомыслящий, я больше не инструмент. Хорошие здесь инструменты. Настоящие! Чуткие, отзывчивые. Не те, университетские, ленивые, огрубевшие от сотен студентов, выработавшие на студентов иммунитет и почти не поддающиеся управлению. Ехидные сволочи, одним словом. Нет, с таким инструментом работать одно удовольствие. А теперь можно попробовать приоткрыть один глаз. Мутный свет... Ну да, я сам в инструмент по самые жабры погрузился... Медленно-медленно приподнимаюсь на плавниках. Все тело задеревенело... Инструмент, не обволакивай меня больше, отделяйся от меня... Умница... Хотя ты этого и не понимаешь. Теперь можно приоткрыть второй глаз... И выйти из слияния.

Отрабатываю плавниками назад и оглядываю лабораторию. Ардина о чем-то тихо беседует с профессором в другом конце грота. Неуклюже, как моллюск, шевелю одеревеневшим хвостом, выплываю в центр грота. Помещение залито бледным, рассеянным светом. То ли вечер, то ли утро.

– Сколько времени?

– Ты уже закончил? Ну, что это было?

– Выйдем наружу, я тебе такой же подарю.

Ардина смеется приятным, жаберным смехом. Серьезная девушка. И красивая.

– Вы, юноша, просидели в инструменте почти сутки. Солнце только что встало. Были какие-то сложности?

– Нет. Просто мы с инструментом притирались друг к дружке. Замечательный у вас инструмент. Ни в какое сравнение с учебными не идет. Чуткий, понятливый! Очень четкую картинку образца дал.

– А скажите мне, юноша, это был женский, или мужской цветок?

Выпадаю в осадок. И честно в этом признаюсь.

– Не знаю. Я первый раз имел с ним дело.

– О чем же вы думали?

– Об Ардине...

Ардина фыркает и гневно бьет хвостом, а профессор смеется.

– Ну, девочка, берегись! Охотник добычу не упустит! Идите домой, юноша, сегодня-завтра отдохните, а послезавтра будете мне ассистировать.

– Что за операция?

– Рук-ки. Как всегда, рук-ки. Когда же установится единый стандарт на этот орган? Ну, иди отдыхай, а то я уже ворчать начал.

Своего хома пока не было, и Атран по-прежнему проживал в студенческом кампусе. Один в двухместном хоме. Алим до сих пор не вернулся из путешествия. Атран даже начал беспокоиться. Но с другой стороны, двухместный хом в кампусе на одного – это здорово! Далековато от работы, зато жизнь ключом бьет!

Наскоро перекусив, он вышел на маршрут и неспешно двинулся к хому. Вскоре его догнал маршрутный шалот. Резко ускорившись, Атран сравнял скорости и присосался на свободное место позади нижнего нервного пятна шалота. Рядом дремала немолодая, добрая даже во сне особа. Это получалось у нее так сладко и заразительно, что Атран сам широко зевнул, задремал, и чуть не проспал свою остановку. Проснулся от толкотни и гомона студенческих голосов. Молодежь облепила шалота словно пиявки. Водитель привычно обругал прицепившихся у самого хвоста, заявил, что если под хвост попадут, то так им и надо, сами виноваты. Его заверили, что все с этим согласны, и шалот под шутки и звонкие выкрики взял курс к университету.

Первым делом Атран отоспался. Потом проведал друзей-студентов. От Алима не было никаких известий. Более того, не вернулся никто из группы, с которой он отправился в путешествие. Это настораживало. Еще две-три недели, и профессор вместо Алима возьмет в свою группу другого выпускника, а друзья намечали устроиться в одно место.

Нет, конечно, экстремальный туризм – спорт опасный, – размышлял Атран. – Меня запросто мог алмар скушать. Но чтоб целая группа уступила место молоди – такого не бывает...

Думать о неприятном не хотелось, и Атран начал вспоминать Ардину. Как плавны и точны ее движения, какая улыбка, как широко расставлены огромные глаза с ярко-красной радужкой, и как восхитительно она рассердилась... Надо поскорее познакомиться с ней поближе, пока Алим не вернулся. Дружба дружбой, но девушки – разговор особый!

– Итак, юноша, сегодня вы только наблюдаете. Позднее будете мне ассистировать, но сегодня – смотрите и запоминайте.

– Слушаюсь, профессор.

Атран занял позицию на верхнем нервном пятне профессора, слился и операция началась. Профессор закрыл глаза, слился с инструментом и погрузил в него голову по самые жабры. Работал он виртуозно! Делал за секунды то, на что у Атрана уходили минуты. Вскрыл икринку, в которой только-только начал формироваться зародыш, и разложил его на клетки. Начал работать сразу с сотней. Небрежно распарывал оболочку, извлекал комочек ядра, а раскладывать на нити предоставлял инструменту! Атран был поражен. Настолько доверять инструменту их в университете не учили.

– «И правильно делали, что не учили», – передал профессор. – «Это рабочий материал. Настоящую работу нужно делать самому».

И вслед за этими словообразами сам разложил ядрышко на нити. Быстро, ловко, аккуратно, и вместе с тем – очень нежно. Облек нити сознанием и расслабился.

– «А вот здесь, юноша, можно отдохнуть. Нельзя торопить инструмент. Он должен понять организм. Если будем торопить, начнет выдумывать, фантазировать...»

– «У него же нет фантазии. Нас в универе учили...»

– «Мало ли чему студентов учат.»

Сфокусировал образ профессор на удивление быстро. Только что было туманное облачко, и вот уже из него сформировалось студенистое тело, в котором просвечивали кровеносные сосуды и косточки. Профессор долго и придирчиво изучал его.

– «Вот здесь, на жаберной дужке наследственный генетический дефект»,– удовлетворенно сообщил он через некоторое время. – «После работы подправим. Теперь смотрим, что у нас с рук-ками. У мамы с папой самый распространенный вариант. Трехпалые, с одним противостоящим пальцем. А наследнику они хотят сделать четырехпалые, попарно противостоящие. Ваши предложения, юноша?»

– «Продублировать кусочек нити с противостоящим пальцем.»

– «Можно и так. Но будет много хлопот с кровоснабжением и сосудистой системой. Легче заменить фрагмент нити с противостоящим пальцем на фрагмент с двумя пальцами, взятыми с другой рук-ки. Кисть получится симметричной, и стыковать нужно только два крупных кровеносных сосуда. Вот так!» – профессор начал вырывать из заранее препарированных нитей кусочки и встраивать их в ту, с которой работал. Делал это лихо и самозабвенно.

– «Профессор, но этот фрагмент... Он же...»

– «Да, из плавника. А какая нам разница, откуда взят нервный ствол? Главное – на нем есть нужная нам развилка.»

Покончив с левой конечностью, профессор взялся за правую. Запас препарированных заранее клеток стремительно уменьшался.

– «Ну вот, с рук-ками покончили. Что еще надо сделать, юноша?»

– «Вы хотели исправить генетический дефект».

– «Неверно! Мы еще не проверили обтекатели для рук-ков. Вдруг новая кисть не поместится?»

Обтекатели представляли собой две глубокие канавки вдоль боков, почти карманы, в которые рук-ки убирались во время движения. Об обтекателях Атран не подумал, и ему стало стыдно.