Процентная афёра

Подобное колебание он правильно истолковал, как вопрос о его собственном интересе к сестрам. Он был осторожен, нe показывая заинтересованности:

– Совершенно очаровательны, если вы любите милых школьниц. Приятели моей мамы, разве вы не знаете?

Он повторял свои выдумки в клубах, убеждая всех, что их отношения - самыe случайныe, таким образом, девицы Латтимор были честной игрой. Понятно, что с ними нельзя было вести себя неприлично, не вызвав у герцогини Мейн негодования, что, несомненно, означало столкновение с виконтом.

Удовлетворенный утренней работой и задавая себе вопрос, говорил ли он когда-либо столько лжи раньше, его светлость отправился на Парк-лейн. Сидни была совсем не милой школьницей, и он почти сожалел о том, что привлек к ней внимание более наблюдательных членов общества. Но как кто-нибудь мог проглотить эту неправдоподобную историю? он задавался вопросом.

Форрест представил Проказницy - веснушчатая девчонка с рыжыми косичками, складывающая цифры на грифельной доске, и усмехнулся. Скорее всего, она вычисляла проценты с колыбели! У нее даже не было школьной формы, но он потерял достаточно сна, думая о ее округлой фигуре в его руках.

Что ж, сказал он себе, ее ноги теперь твердо стоят на брачном рынке, и так лучше. Он мог бы поехать домой в Сассекс с чистой совестью, как только доставит свои сообщения.

* * * *

– Юные леди все еще в постели, - сказал Вилли или Уолли.

– Разбудите ее - было все, что сказал Форрест. Ему не нужно было указывать, какую сестру он хотел бы видеть, или что он сам пошел бы за ней, если бы захотел.

Ожидая, Форрест болтал с генералом о военных новостях. Это было более удовлетворительным, чем подобные разговоры c его собственным отцом, который разбрасывал газеты, когда кто-то с ним не соглашался. Генерал просто постучал в свое кресло несколько раз.

Затем явилась Сидни, одетая в платье персикового цвета, которое подчеркивало теплые тона ее кожи. Он не был удивлен, что она не надела желтое платье, вопреки его пожеланиям, и что она сидела на стуле у ног дедушки, как будто для защиты. Он даже не удивился тому, как она выглядела с припухшыми глазами и растрепанными волосами, только реакцией своего тела - оно воспринимало ее как женщину, которaя только что занималась любовью. Школьница, ха!

Пришел Гриффит и отвел генерала прочь, невзирая на протесты Сидни. Форрест улыбнулся и положил ему в карман несколько монет. Гриффу он тоже нравился.

– Мне жаль, что я не могу остаться с вами, мой лорд, но я должна встретиться с миссис Минч по поводу меню на сегодня.

– Я уверен, что все, что она выберет, будет в порядке, пока вы не приложите руку к приготовлению пищи. Разве вы не хотите услышать, как проходит ваше приключение?

– Я уже знаю; меня еще не арестовали.
– Она махнула рукой на букеты цветов - на столе в булевском стиле, на каминной полке, в холле.
– Некоторые из них даже для меня, по словам Аннемари, так что нас не изгоняют из общества. И нет, я не хочу еще одну лекцию. Пожалуйста.

– Бедная крошка, у вас все еще болит голова? Я задержу вас на мгновение, чтобы вы знали, какие истории рассказывают. По слухам, слуги страдают от таких же головных болей, как и леди, все проклинают сладости. Патронессы Алмака исследуют чашы для пунша, чтобы выяснить, что туда подлили. Владельцы магазина считают конфеты национальным достоянием, а сестры Латтимор пользуются большим успехом. О, и кондитерский бизнес церковных леди закрыт.

– Мы? Я имею в виду успех. Я знаю, что у нас нет бизнеса, никогда не буду использовать этот рецепт снова, вы можете быть уверены. Я могу закрыть книги, как только соберу последние поступления.

Виконт лениво покачал кисточки на своих гессианах.

– Книги закрыты. Я собрал весь инвентарь, чаны, формы и расходные материалы и cкупил все оставшиеся запасы в магазинах. Как я уже сказал, вы вышли из бизнеса.

Сидни была слишком истощена, чтобы разозлиться. В любом случае, гнев никогда не помогал ей при общении с ним.

– Но это было мое дело. Вы не имели права.

– Нет? Кажется, я вспоминаю определенный подарок, который я хотел бы вам преподнести. Вы продолжали настаивать, что это был заем, помните? По сути, я выкупил у вас бизнес церковных леди в обмен на долг. Теперь мы в расчете.

Брови Сидни нахмурились, когда она подумала об этом. Либо ее мозг был все еще одурманен, либо его рассуждения были такими же подозрительными, как и его характер.

– Это не имеет смысла. Я начала бизнес с вашими деньгами. Теперь вы прекратили бизнес и спасли мою шею своими же деньгами. С моей точки зрения, я не только обязана вам своей благодарностью, a должна вам вдвое больше!

– Черт возьми, Сидни, вы все еще не можете поверить, что я не зарабатываю на жизнь, собирая с должников фунт мяса!

– Ну, нет, - призналась она, - но вы были там и дали мне золото.

– И я должен был признаться вам сразу. Отлично. Моего брата обманули, и я пошел забрать его расписки у мерзавцев. Тысяча фунтов, которые я вам дал, была оплатой его фальшивых векселей.

Сидни вскочила.

– Тогда я должна деньги настоящим ростовщикам?
– пискнула она.
– И они начисляют мне проценты, пока вы сидите здесь и болтаете о пуншах и патронессах?

Он тоже встал и отбросил капризный локон с ее лба.

– Я не болтаю, Проказница, и нет, вам не нужно беспокоиться об Отто. У них тоже нет бизнеса. Покинули страну, если они знают, что для них хорошо. Так вы забудете о деньгах раз и навсегда?

Сидни хотелось бы, чтобы она могла. О, как она не хотела быть обязанной, особенно этому человеку, который держал ее в таком трепете. Но...

– Я не могу, - сказала она.
– Я позаимствовала у вас деньги без залога и поклялась выплатить своей честью. Если я этого не сделаю, то буду бессчестна. Но не волнуйтесь, - сказала она ему более бодрым тоном, - Сезон еще не закончился.

– И у вас есть план. Где я слышал это раньше? Но, дорогая, еще несколько таких схем, и вы будете должны мне свою душу.
– Она все еще выглядела мягкой и мечтательной, поэтому он не мог не добавить: - Сколько стоит ваша добродетель?
– Ее рот открылся, чтобы дать ему отпор, которого он заслужил, поэтому он поцеловал ее.

Сидни была растеряна, она никогда не чувствовала себя настолько дома, как в его объятьях. Пальцы ее ног сжались в туфлях, а руки потянулись, чтобы коснуться его лица, почувствовать его кожу. Каждый церковный колокол, который когда-либо звенел на каждой колокольне, отбивал удары в ее сердце - или этo пожарная тревога cигналила в ее растерянном уме? Что она делала, наслаждаясь таким позорным образом? Уинифред все еще нужно было заключить хороший брак, и лорд Сковилл будет в ужасе. Небеса, подумала Сидни, она будет в ужасе! Она сильно прикусила кончик его языка, который играл с ее губами. Он отскочил назад, ругаясь, и стал ждать пощечины.