Проданная королева

***

А после Вадим баюкал в объятиях женщину, оберегая ее сон, чтобы в него больше не вторгались кошмары, и размышлял о жизни.

Сменить имена и мир, изменить судьбу...

Трудный путь пришлось пройти, чтобы обрести себя и, в конце концов, соединиться. А может быть, дело как раз в том, что судьбу свою им было не изменить? Она бы все равно привела их друг к другу?

Как знать?

Ответа на это вопрос он конечно же не дождался. Уснул, уткнувшись носом в ее волосы. Слишком хорошо было рядом с ней, чтобы надолго отвлечься.

***

А наутро у них объявились гости.

Негромкий, даже какой-то робкий стук в дверь. Мира от этого проснулась, не совсем еще понимая, что происходит. Рядом, откинувшись назад, и предоставляя в ее распоряжение всю подушку, спал Вадим. Миру мгновенно обожгло смущением от нахлынувших воспоминаний.

Засмотрелась.

Во сне он казался молодым, красивым и беззащитным, а еще несгибаемым, непрошибаемым и беспощадным, как таран. Удивительная двойственность натуры.

Даже сейчас умудрялся демонстрировать свою собственническую сущность. Рука плотно обхватывала ее талию, прижимая к себе. Но и тут берег, подушка была всего одна, чтобы не потревожить ее, ему пришлось изрядно изогнуть шею.

Одно слово - демон. Или тень, как их тут называют. Мира не могла связать его сущность с религиозным понятием. Потому что он не был воплощением зла, правда, и пушистостью и белизной не отличался. Но поступки на которые Вадим оказался способен, говорили сами за себя. Ну а то, что он с крыльями, это так красиво...

Впрочем, что с крыльями, что без, он был хищником. Кем-то вроде льва, который жрет сырое мясо. Бессмысленно винить хищника, в том, что ему надо питаться.

Стук повторился снова.

Встрепенулась, заливаясь краской стыда. Совсем спятила.

Быстро выбралась из постели, аккуратно выскользнув из-под руки. Рука тут же зашевелилась, ища потерянное сокровище. Вадим проснулся.

– Что случилось?
– подскочил, усаживаясь на постели.

Услышав стук, проговорил, как припечатал:

– Погоди, я пойду посмотрю, что там.

Мира возражать не стала. Вадим быстро вышел наружу, а к ней в комнату проскользнула Одри. Уставилась с лукавым вопросом. Честно говоря, Мирослава испытывала неловкость, оттого что в ее постели сегодня ночевал мужчина, и все вокруг об этом знают. Глупость конечно, но воспитание, черт его дери... Потому румянец расползся еще ярче.

– Миледи! Ну, скажите уже, все хорошо?
– круглые голубые глазки Одри возбужденно блестели.

– Да...
– прошептала Мира, кивая внутреннему ощущению счастья.
– Да.

– Ой, - затараторила девушка.
– А мне Эрвиг сразу сказал, они любят друг друга, значит, так тому и быть. Я за вас ужасно рада, миледи. Ну, странник такой... ой... ну, он такой мужчина... Поздравляю, миледи!

– Спасибо, - положительно, краснеть сегодня и краснеть...
– И Одри, зови меня Мира. Я же никакая не королева.

– Может быть, Мира, но у меня на этот счет свое мнение, - Одри подмигнула, показывая необычную крученную нить.

– Может быть, все еще впереди? А, миледи?

Рассмеялись обе. Потом Мирослава спросила:

– А кто там приехал?

Одри странно поморщилась и проговорила:

– Пойдемте, миледи, сами увидите.

***

Спустились в зал, но там никого не оказалось. Мирослава уже опасалась всего, а после слов Одри тревожность просто зашкаливала. Чуть не бегом выскочила во двор. И как-то сразу успокоилась, это Селим вернулся. Нахохленный араб сидел в уголочке у стены, а рядом с ним большой продолговатый ящик. Приглядевшись, поняла - цинковый гроб.

Сжалось сердце. Линевра. Вернулась домой, несчастная погибшая королева...

Потом отвлек шум голосов. Спор доносился откуда-то снаружи, выбежала за ворота замка и с удивлением увидела адвоката Гершина Игоря Наумовича. Вот это было очень неожиданно.

Но еще более неожиданным оказалось то, что они с Вадимом общались как старые друзья, вернее, почти как ученик и наставник. Может, так и было? И они оба, почему-то наседали на Эрвига, который усиленно отмахивался.

Подбежала Одри, встала рядом с Мирой, глядя на мужчин.

А Гершину видимо надоело в чем-то убеждать Эрвига и он просто вытянул руку в его сторону, а потом сделал жест, словно что-то из него вытряхнул. И тут бедняга на глазах у всех обернулся здоровым камышовым котом. Кот, весь в ошметках плоти, в розоватой жиже, присел на за задние лапы, озираясь вокруг огромными ошарашенными глазами. Конечно, глаза повылазили не только него, а у всех присутствующих.

– Ну вот видишь, парень, - проговорил Гершин.
– Прости, что пришлось сделать это насильно. Но если б ты не упрямился, было бы не так больно. Как чувствуешь, себя? Давай, оборачивайся назад.

И опять похожий жест.

А на земле уже сидел ошарашенный голый, весь в ошметках, Эрвиг. Женщины немедленно отвернулись, да и вообще двинули оттуда быстрым шагом.

– Мирочка!
– окликнул Гершин.
– Я к вам сейчас подойду. Закончим тут терапию...

– Ага, Игорь Наумович, здрасьте...
– только и смогла выдавить Мира, понимая, что тот обращался к ней отнюдь не на русском языке.

Да и вещи делал совершенно не человеческие. Не говоря уже о том, что...

***

Когда женщины ушли, мужчины первым делом кинулись к Эрвигу:

– Ну что? Показывай!

Ну, показал. В животной форме-то все регенерировало очень быстро. Гершин цыкнул и сказал:

– Еще раз десять придется перекинуться. Ну да ничего, можешь делать это постепенно, я понимаю, как это больно с непривычки.

Тот только рукой махнул:

– Сейчас!

И Гершин и Вадим, который оказался свидетелем и болельщиком, невольно хохотнули, понимая нетерпение человека.

– Без меня сможешь?
– спросил Гершин.