Проданная Польша: истоки сентябрьской катастрофы
Шрифт:
И ведь, что интересно, разрушительные последствия мирового кризиса 1929-1932 гг. для экономики Германии были не просто тяжелыми — они были катастрофическими. Промышленное производство сократилось почти наполовину, сельскохозяйственное — на 31%. Доля Германии в мировом промышленном производстве снизилась с 14,6% в 1928 г. до 8,9% в 1932 г. Экспорт Германии сократился на 58%. Лишь треть немецких рабочих имела полную рабочую неделю. В разгар кризиса немецкая промышленность была загружена только на 35,7%. Средненедельная заработная плата немецких рабочих в 1932 г. была на 47% меньше, чем в 1929 г. Германия превращалась в страну нищеты, безработицы, хронического недоедания, безысходности и отчаяния для миллионов людей.
И вдруг — случилось чудо! Национал-социалисты, придя к власти, из разоренной
Была расширена добыча железной руды, а также ее импорт из Швеции, Норвегии, Бельгии, Люксембурга, Франции и их колоний. Если импорт железной руды в 1929 г. составлял 15,8 млн. т, то в 1939 г. — 22,1 млн. т. Это позволило Германии выплавить в 1938 г. 23,3 млн. т стали и выйти по этому показателю на первое место в Европе. Кроме того, за границей закупали никель, олово, вольфрам, молибден, хром, платину, бокситы, почти отсутствовавшие в Германии. Ввоз бокситов за 1933-1938 гг. увеличился в 5 раз, и в 1939 г. выплавка алюминия в Германии достигла 30% его мирового производства, что выдвинуло Германию по этому показателю на первое место.
Более того, одновременно с ростом промышленного и сельскохозяйственного производства Германия посмела изгнать из своего народного хозяйства еврейский международный капитал, лишая евреев права получать доход с экономической деятельности всей Центральной Европы. Что, с точки зрения мировой финансовой олигархии, к этому времени устойчиво обосновавшейся в лондонском Сити, было страшным преступлением и должно было быть в ближайшее же время остановлено. И следовало незамедлительно найти для этого действенный и надежный способ, необходимо было найти удавку на эту слишком уж быстро подымающуюся Германию. А самой лучшей удавкой для национал-социалистической Германии была бы ВОИНА — ибо экономика нацистского государства могла успешно и динамично развиваться лишь в условиях мирного времени. Почему?
А потому: в целом по Версальскому договору в результате передачи территорий (Франции, Бельгии, Польше, Дании) и плебисцитов Германия потеряла около 73 тыс. км2, или 13,5%, прежней территории, на которой проживало 6,5 млн. человек, или 10% населения. На утраченные земли приходилось 75% (три четверти!) добычи железной руды и цинка, 20% добычи угля, 20% выплавки чугуна.
Германия не имела нефтяных скважин на своей территории — уже только поэтому никакая более-менее серьезная война ею планироваться не могла и в самых отчаянных мечтаньях. В условиях МИРНОГО времени по торговым и клиринговым договорам Германия могла рассчитывать на нефть Румынии, СССР, Голландской Вест-Индии, Венесуэлы и Ирана — в случае начала военного конфликта этот нефтяной поток мгновенно мог сократиться до тоненькой струйки.
Германия испытывала жуткий «голод» на марганец, никель, олово, вольфрам, молибден, каучук; она вынуждена была добывать железную руду с таким бедным содержанием железа, что все иностранные геологи хватались за головы — в их странах ТАКАЯ руда и рудой-то не считалась…
Таким образом, имея более чем радужные перспективы для своей экономики в МИРНОЕ ВРЕМЯ, с первыми же выстрелами серьезной войны Германия не только теряла эти перспективы — само ее существование как экономически самостоятельного государства ставилось под вопрос; мало того, в случае развертывания настоящей БОЛЬШОЙ войны будущее для немецкого народа становилось весьма и весьма мрачным и неопределенным.
Именно по ресурсной составляющей своей экономики Германия не то что в поджигатели войны никак не вписывается — ей и роль обороняющейся стороны в случае серьезного военного конфликта не потянуть. Просто потому, что нельзя начинать войну, рассчитывая на шесть миллионов тонн румынской нефти против совокупной добычи двенадцати миллионов тонн иранской (иранской де-факто; де-юре — британской), пятнадцати миллионов тонн голландской (примерно та же песня), тридцати двух миллионов тонн венесуэльской (половина из которой — добыча британских компаний), пяти миллионов тонн иракской (до последней капли — английской), тридцати четырех миллионов тонн советской
нефти. А главное — против двухсот миллионов тонн американской нефти.Всякие забавные версии подлинных причин начала Второй мировой войны вроде резуновской мы в этой книге рассматривать не станем. Просто потому, что имеем свой собственный взгляд на эту проблему.
Советский Союз, кстати, из числа «поджигателей войны» мы также смело можем исключить. Опять же потому, что СССР в конце тридцатых годов не то, что на мировую войну с «империалистическими хищниками» не был способен — он себе едва на хлеб зарабатывал. Он слишком много строил, слишком много готовился строить — ему участие в мировой (да что там в мировой? На локальные конфликты силенок не хватало!) войне было не по карману. Несмотря на весь наш предвоенный барабанный бой и фанфары, на пропаганду наших успехов и достижений — в мировой экономике наши показатели надушу населения плелись где-то далеко за Италией и едва превосходили таковые показатели польские. У нас еще три четверти населения в лаптях при керосиновой лампе обреталось — какие уж тут завоевания и мировые войны…
В абсолютном исчислении советский национальный продукт был, в общем-то, неслабым — мы и чугуна в конце тридцатых начали изрядно выплавлять, и стали, и электроэнергии вырабатывать. Но все равно делали всего этого много меньше, чем потенциальный противник.
Кто-то хочет поспорить?
Спорить тут нечего. Мы в 1940 г. выплавили 18,3 млн. т стали и 14,9 млн. т чугуна — Германия (без протектората Богемии и Моравии и без Верхнесилезского промышленного района) выплавила 23 млн. т стали и 24 млн. т чугуна. У нас — 170 млн. населения, у Германии (с Австрией и протекторатом) — менее 90. То есть мы произвели втрое меньше, чем Германия, стали, и вчетверо меньше чугуна — в расчете на душу населения. Германия могла себе позволить строить легковые автомобили, делать швейные машинки и спускать на воду круизные лайнеры — и у нее еще оставалось изрядно железа на военные нужды. Нам же для того, чтобы просто сравняться с ней в военном производстве, нужно было до минимального минимума снизить расход металла на гражданские нужды. Вот так вот.
Мы в 1940 г. добыли 165,9 млн. т угля — Германия в этот же год добыла его 332 млн. т. И все остальные цифры тоже дают примерно такую же картинку.
Успехи и достижения у нас были, вне всяких сомнений. Относительные успехи и достижения; причем относительно уровня царской России 1913 г. Тот уровень мы к 1939 г. во многом, конечно, превзошли. Хотя крупного рогатого скота в 1940 г. у нас было меньше, чем у царской России в военный 1916 г.
Так что тезис Резуна и «резунистов» о том, что товарищу Сталину не терпелось затеять мировую войну, мы отметаем начисто — «за отсутствием состава преступления». Может быть, товарищ Троцкий и затеял бы такую войну во имя мировой революции — но, к счастью, товарища Троцкого Иосифу Виссарионовичу удалось сначала спровадить в далекую Алма-Ату, а там и вообще из пределов Советского Союза выставить. А потом и пришить руками испанского товарища Рамона Меркадера — но это совсем другая история.
Сталин отъявленным троцкистом ни в коем случае не был, и рисковать судьбой вверенной ему страны ради сомнительных призраков мировой революции было отнюдь не в его стиле. Построить империю, вернуть под сень двуглавого… тьфу, тьфу, под сень серпа и молота бежавшие в смутные времена окраины — очень может быть (и даже наверняка), такие планы у товарища Сталина были. Но рисковать ради этого будущим всей страны — это, извините, чистый блеф и перебор.
Германии, как и СССР, большая война с напряжением всех наличных сил в это время — нож острый.
Ибо в случае развертывания всемирного военного противостояния все планы своего экономического роста, расширения рынков сбыта, увеличения производства и экспорта немцам придется отложить в самый дальний ящик самого дальнего шкафа.
Конечно, фюрер с трибун и газетных полос вещает о необходимости готовить нацию и страну к войне, спускает на воду броненосцы и демонстративно обнимает летчиков-истребителей легиона «Кондор» — но реальных экономических основ для НАСТОЯЩЕЙ войны у Германии нет. И взяться им неоткуда…