Проданная

– А вы, простите, кто? – Господин поднёс к глазам монокль, рассматривая её так, что Диара поёжилась, почувствовав себя голой, как тогда перед продажей.

– Я – работница господина Эурелиуса.

– Странно. Я давно знаком с Алистером, но не слышал о том, чтобы он искал или, уж тем более, нанимал какую-то работницу. Но я поговорю с ним. Как вас зовут, прекрасная девушка? – Мужчина подошёл ближе и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся. Диара инстинктивно спряталась за стол и ответила:

– Диарлинг.

– Какое замечательное имя! А может быть, мы с вами познакомимся поближе? – Его рука легла на стол, за которым укрылась Диара. Она стояла, кусая губы. С такими людьми нельзя показывать, что тебе страшно. Никогда. Это то, чему она научилась, пока её везли как рабыню на продажу.

– Боюсь, что господин Эурелиус не одобрит этого, – ответила она, цепенея от страха.

– Да ладно вам! Уверяю вас, что Алистер не будет против того, чтобы мы познакомились после вашей работы поближе. Когда вы заканчиваете свою работу?

– Но у меня вовсе нет желания знакомиться с вами поближе, – прибегла к последнему аргументу Диара.

– Милочка, со мной нельзя что-то желать или не желать. Я секретарь Его Величества – Граций Аделиос и я всегда получаю то, что хочу. Завтра я приду к вам и мы обязательно поговорим. До свидания.

И мужчина, немного похрамывая, вышел из зала, оставив Диару стоять, прижав руки к бешено бьющемуся сердцу.

Что же ей делать? После того, как закончился приём, она, наверное, ещё с полчаса простояла в растерянности. На травника надежды не было. Вряд ли он захочет ссориться с королевским секретарём. Даже в Гасте она смутно слышала его имя. И слава о нём ходила отнюдь недобрая, а как о человеке циничном и даже жестоком. Только вот что он забыл здесь, в Римасе? Насколько она успела узнать – городок был небольшим, не столица, во всяком случае. Так, скорее, большой посёлок. И тем тяжелее было её положение. В столице или крупном городе ей было бы легче затеряться. Здесь же такое невозможно.

– Как прошёл приём? – Травник, умеющий неслышно подкрадываться, заставил натянуться и так напряжённые нервы. Она едва не вскрикнула, резко повернувшись, и опять увидела отголосок какого-то странного чувства, мелькнувшего на лице Эурелиуса. Открыться или нет? Попросить защиты? А вдруг травник без вопросов продаст её Грацию так же, как когда-то купил? В конце концов пока секретарь Его Величества придёт ещё раз, она, наверное, что-нибудь придумает. Поэтому после минутной заминки она излишне бодро ответила:

– Как обычно. Вот здесь вся сумма, тридцать два рила и записи – что купили. Два человека попросили снадобье на заказ.

Травник молча взял деньги, мельком взглянул в тетрадь и сказал:

– Хорошо.

То ли похвалил, то ли просто оценил сделанную работу – Диара так и не поняла. Когда он ушёл, она вздохнула с облегчением. Ей только не хватало, если он будет допытываться со своей ледяной дотошностью, почему она сейчас испуганна. Она так и не поняла, читает ли травник мысли, но каким-то образом угадывает то, что она чувствует. И это ему почему-то не нравилось.

А в комнате она подумала сначала засесть за написание письма Эдмону, потом всё-таки решила повременить. Несмотря на то, что страх рвался наружу, сейчас ещё не время. Пока травник с Гастином спокойно заходят в её комнату, даже не стучась, письмо представляет слишком большую опасность. Не носить же ей всё время его с собой. Вот когда травник разрешит ей выходить в город, тогда она и займётся написанием. А пока она решила заняться самообразованием и освежить в памяти информацию об Империи и её законах. Тем более, что чтение хоть как-то позволяло заглушить удушливый страх.

На следующий день к двенадцати она опять должна была быть в зале и принимать посетителей. Травник, видимо, остался вполне удовлетворён результатами её работы, потому что опять оставил её наедине с покупателями, а сам, видимо, уединился в своей лаборатории. Пока Диара думала, кого боится больше – господина Эурелиуса или этого секретаря Его Величества, пробило двенадцать, и покупатели поспешили один за одним, так что она едва успевала их принимать. Ближе к вечеру она всё больше и больше нервничала, а огромные старинные настенные часы, казалось, отбивают каждый час похоронным звоном. По крайней мере он раздался у Диары в ушах, когда опять около четырёх вошёл Граций.

– Вот видишь, девочка, – улыбнулся он ей с порога, нехорошо, довольно и сыто, как кот, объевшийся сметаны, – Я сдержал своё слово. Пойдём, пообщаемся.

Он придвинулся поближе. Что же делать? Ударить секретаря Его Величества? За это полагается тюрьма и вряд ли там она будет в большей безопасности. Но страх застилала глаза и, когда Граций подошёл ближе, она схватила со стола первый попавшийся предмет, им оказался тяжёлый резной подсвечник, и отступила к стене.

– Что такое? – В глазах Грация мелькнуло удивление. Видимо, он не привык, к тому чтобы ему действительно кто-то отказывал. Но Диара была настроена решительно. Значит она будет первой, если он не привык. – Вы боитесь гнева своего хозяина? – По своему истолковал он её реакцию. – Сейчас я спрошу у Алистера, отпустит ли он вас ко мне на пару дней, скажем.

– Что вы хотели у меня спросить?

Голос травника вызвал у Диары странную смесь облегчения и страха. Конечно, его разрешение ничего не изменит, но почему-то она всё равно надеялась на заступничество там, где никакой надежды вроде бы и быть не могло.

– Алистер, как старого знакомого, можно на пару слов, – Граций улыбнулся травнику так открыто и дружелюбно, что Диара с испугом поняла – сейчас травник точно уступит. Настолько располагающий вид был у королевского секретаря (и это несомненно часть его работы), что если бы она не видела его настоящее лицо, никогда бы не поверила, что человек может так измениться.

– Я слушаю, – травник стоял, скрестив руки на груди. Диаре показалось, или в глазах королевского секретаря вот уже второй раз за день, мелькнула растерянность и удивление.

–Я хотел бы пообщаться с твоей работницей после, так сказать, завершения рабочего дня. А она, вот, бедняжка, боится, что ты её не отпустишь. – И вид такой невозмутимый. Диара вздрогнула от страха.

– Это не…неправда, – только и смогла она выдавить из себя. Сил ответить что-то другое, словно бы совсем не было. Страх вернулся и с такой силой, что она едва не задохнулась от нахлынувших эмоций.

– А хочет ли моя работница пообщаться с вами? – Задал вопрос Эурелиус, игнорируя её признание. Он не услышал? Или не захотел услышать?

– О… – Граций на секунду замялся, но тут же нашёлся. Не зря же он королевский секретарь. – Прекрасная девушка просто стесняется. Обычная девичья скромность.

И усмехнулся, плотоядно. Диаре показалось, или ледяные глаза травника полыхнули огнём снова? Она опять почувствовала себя на рынке рабов. Оценивали её достоинства и недостатки, как у породистой лошади, не обращая внимания на неё саму. Словно её здесь не было. И всё-таки её дальнейшая судьба зависела от этого разговора.