Продавец кондитерки 3
Шрифт:
С другой стороны, жестокое угнетение объявленных людьми «второго сорта» православных, униатов, протестантов, иудеев и мусульман (которые также проживали на территории этой страны) привело к тому, что окраины просто не желали больше быть польскими провинциями.
А. Старовольский, живший в XVII столетии, утверждал:
«В Речи Посполитой нет ничего, кроме дикого рабства, отдавшего жизнь человека в полную власть его пана. Любой азиатский деспот не замучит за свою жизнь столько людей, сколько замучат за один год в свободной Речи Посполитой».
Наконец, принцип «золотой вольницы», «генриковы артикулы» (документ, подписанный Генрихом Валуа, который также
Сохранить своё государство в таких условиях было невозможно. Но во всех бедах поляки традиционно обвиняли и обвиняют соседей, прежде всего Россию. Эти претензии к России кажутся особенно странными, если учесть, что во время разделов Речи Посполитой в XVIII столетии исконно польские земли отошли к Пруссии и Австро-Венгрии, в то время как Россия получила области, абсолютное большинство населения которых имело украинское, белорусское, литовское и даже русское происхождение.
Одним из эпизодов «национально-освободительной борьбы», пожалуй, самым губительным для польской государственности (но им традиционно гордятся в Польше), стала военная кампания 1794 года. В историю Польши она вошла как Insurekcja warszawska (Варшавское восстание). На мраморных плитах у Могилы Неизвестного солдата в Варшаве два эпизода этой бесславной для Польши войны упоминаются в числе «великих побед» наравне с захватом Москвы в 1610 г. и Берлина в 1945 г. (да, без поляков Советская Армия, конечно, в Берлине бы не справилась), и «победой при Бородино» в 1812 году.
Об этих событиях в СССР политкорректно старались не вспоминать. Между тем в российской историографии центральное событие восстания 1794 года называлось «Варшавской заутреней» и «Варшавской резней» — и эти официальные термины говорят о многом.
Дело в том, что с 1792 года в крупных городах Польши были размещены иностранные военные гарнизоны. Поскольку стояли они там с согласия правительства Польши и короля Станислава Понятовского, оккупационными эти войска назвать было нельзя. Иначе с тем же основанием можно сейчас называть оккупационными американские войска в современной Польше. Во внутренние дела Речи Посполитой командиры иностранных частей не вмешивались, но само присутствие чужих солдат вызывало в Польше сильное раздражение.
Российские войска в Польше возглавлял тогда генерал-поручик барон Осип Игельстром. Влюблённый в польскую графиню Гонорату Залусскую, он мало обращал внимания на «сплетни» о готовящемся антироссийском выступлении.
С другой стороны, и Екатерина II не придавала значения донесениям о неспокойной обстановке в Польше. Императрица надеялась на лояльность своего бывшего любовника — короля Станислава Понятовского. Таким образом, ответственность за трагедию в Варшаве и Вильно лежит и на ее плечах.
Руководителем нового мятежа (напомним, что король и правительство Польши войны никому не объявляли) был избран Тадеуш Костюшко — выходец из небогатой литвинской семьи, которого однокашники по рыцарской школе в Варшаве (учился с 1765 по 1769 гг.) прозвали «шведом». К этому времени за плечами Костюшко были Война за независимость США, в которой он сражался на стороне восставших колонистов (и дослужился до чина бригадного генерала) и боевые действия против России в 1792 году.
12 марта (по юлианскому календарю) польский бригадный генерал А. Мадалинский, который, согласно решению гродненского сейма, должен
был расформировать свою бригаду, вместо этого перешел прусскую границу и в городе Сольдау захватил склады и казну прусской армии. После этого акта грабежа он пошел на Краков, который был сдан повстанцам без боя. Здесь Костюшко 16 марта 1794 года был провозглашен «диктатором Республики». В город он прибыл лишь через неделю — 23 марта, огласил на рыночной площади «Акт восстания» и получил звание генералиссимуса.Численность армии Костюшко достигала 70 тысяч человек, правда, вооружение большинства этих бойцов оставляло желать лучшего.
Им противостояли русские отряды численностью около 30 тысяч человек, около 20 тысяч австрийцев и 54 тысячи прусских солдат.
24 марта (4 апреля по Григорианскому календарю) армия Костюшко у деревени Рацлавице близ Кракова разбила российский корпус, возглавляемый генерал-майорами Денисовым и Тормасовым. Эта, в общем-то, малозначащая и не имеющая стратегического значения победа послужила сигналом к восстанию в Варшаве и некоторых других крупных городах. В польской столице во главе восставших оказались член городского магистрата Ян Килинский, от своего имени пообещавший полякам имущество русских, проживавших в Варшаве, и ксёндз Юзеф Мейер.
Успеху восставших в Варшаве весьма способствовали неадекватные ситуации действия русского командования, которое не предприняло никаких мер для подготовки к возможному нападению на своих подчинённых.
Между тем Игельстром прекрасно знал о боевых действиях, открытых Костюшко и его соратниками. Слухи о готовящемся выступлении в Варшаве были известны даже рядовым и офицерам русского гарнизона, а прусское командование заблаговременно вывело свои войска за пределы города. Но Игельстром даже не отдал приказ об усилении охраны арсенала и оружейных складов. Л. Н. Энгельгардт вспоминал:
«За несколько дней была молва, что накануне вечером из арсенала в окошко было выброшено для черни до 50000 патронов».
А Ф. В. Булгарин утверждал:
«Поляки, бывшие в Варшаве во время бунта, говорят, что если б русский отряд был сосредоточен, имел при себе всю свою артиллерию, и если б арсенал и пороховой магазин были во власти русских, что было весьма легко, то восстание было бы усмирено при самом его начале».
Но, повторимся, русское командование во главе с Игельстромом не предприняло даже и малейших мер предосторожностей, и 6 (17) апреля 1794 года (Великий четверг Пасхальной недели) звон колоколов известил горожан о начале мятежа. Как писал потом Костомаров:
«Заговорщики ворвались в арсенал и овладели им. Из арсенала дали несколько выстрелов: это был сигнал, что оружие в руках заговорщиков, и толпа бросилась туда за ними. Разбирали оружие, какое кому было нужно».
В результате сразу же в церквях были убиты многие русские солдаты и офицеры, пришедшие в храмы безоружными. Так, практически в полном составе был уничтожен 3-й батальон Киевского гренадерского полка. Другие русские военнослужащие были убиты в домах, где находились их квартиры.
Ещё раз процитируем Костомарова:
«По всей Варшаве возрастал ужасный шум, выстрелы, свист пуль, неистовый крик убивающих: „до брони! бей москаля! кто в Бога верует, бей москаля!“ Врывались в квартиры, где помещены были русские, и били последних; не было спуска ни офицерам, ни солдатам, ни прислуге… Солдаты третьего батальона киевского полка в тот день причащались, они собирались где-то в устроенной в палаце церкви. Было их человек пятьсот. По известиям Пистора, всех, находящихся в церкви, перерезали безоружных».