Продавец кондитерки 3

В 1807 году Адмиралтейство начало закупки в Бразилии стволов гонкало — тигрового дерева, знаменитого своей прочностью, в Южной Африке — хвойных деревьев, а также каури в Новой Зеландии и эвкалипта в Австралии.

Большие трудности возникли с импортзамещением железа. Естественно, сначала Англия резко увеличила закупки в Швеции. Но вскоре, после проигрыша Стокгольмом войны 1808—1809 годов и включения страны в Континентальную систему, пришлось изыскивать другие источники поставок. Примерно с 1807 года начинается добыча железной руды в Индии, Канаде и Бразилии6.

Однако самая сложная ситуация сложилась с двумя стратегическими товарами — пенькой и льном. Из первой делались канаты, а из второго — паруса. До 1805 года Англия почти 90 процентов этих товаров получала исключительно из России. Две трети годового экспорта сразу же скупалось британцами на корню, причем платили они авансом, чтобы обеспечить гарантированное получение. Об объемах требуемых закупок много может сказать следующий факт — на один 74-пушеч-ный корабль требовалось 80 тонн пеньки, для производства которой было необходимо 350 гектаров, засеянных коноплей.

После вступления России в Континентальную систему началось время разброда и шатаний, поиска выхода из сложившейся ситуации. С 1812 года большую роль в английской экономике стала играть тасманская пенька, с каждым годом ее количество все возрастало.

После захвата французами Португалии в1807 году, в Бразилию эмигрировало правительство страны во главе с королем, который объявил Бразилию «метрополией», а собственно Португалию — «захваченной врагом колонией».

Под конопляные поля был практически полностью отдан остров Норфолк недалеко от Австралии, пробовали сеять лен и коноплю в Новой Зеландии. Выращивать коноплю пытались также в Ирландии и Шотландии, сеяли в Австралии (колония Новый Южный Уэльс) и Канаде, ввозили бомбейскую пеньку, пробовали заменить ее джутовыми канатами, но либо объемы были невелики, либо канаты получались непрочными и быстро гниющими. Очень порадовала своими качествами манильская пенька. Однако ее тогда производилось мало, и даже в 1811 году таким образом смогли закрыть лишь 13 процентов потребностей британского флота.

Та же самая ситуация получилась и с парусами — пробовали делать их хлопчатобумажными (перкаль), но в условиях тропиков хлопковые паруса сильно гнили и быстро рвались.

Меж тем почти все это стратегическое сырье можно было закупить в стране, которая не так давно была английской колонией. Речь, конечно же, о Соединенных Штатах Америки. США соперничали с Россией в производстве пеньки и парусины, обладали гигантскими запасами строевого леса. Американские дельцы сполна воспользовались сложностями англичан — если в 1801 году пенька стоила 25 фунтов стерлингов за тонну, то к 1809 году ее стоимость возросла до 118 фунтов за тонну. Та же ситуация была с льном и строевым лесом. Более того, в 1807 году американский президент Томас Джефферсон объявил лес, лен и коноплю стратегическими товарами, ограничив их экспорт. В конце концов Англия, просто задыхавшаяся без этих материалов, начала просто захватывать американские корабли с пенькой, лесом, льном и другими товарами. Сначала обе стороны пробовали договориться дипломатическим путем, переговоры шли долгих четыре года — с 1808 по 1810 гг. Но США выдвигали ряд условий, неприемлемых для англичан. Среди них — полный переход торговли между Англией и Вест-Индией в посреднические руки США, монопольный экспорт.

Еще одним яблоком раздора между Британией и США была проблема Канады. Соперничество двух этих североамериканских территорий было предопределено самой географией. Издавна европейцы попадали к берегам Тринадцати колоний двумя путями. Первый — южный, сначала используя пассаты между Европой и Америкой, дующие между 10 и 30 градусами северной широты, а далее поднимаясь на север с помощью Флоридского течения и Гольфстрима. Второй — северный, минуя южный берег Гренландии и далее пользуясь Лабрадорским течением. Таким образом, наиболее коротким северным путем в США можно было попасть только мимо побережья Канады и Ньюфаундленда.

Не лучше обстояли дела и с торговыми путями из США в Европу: суда шли либо мимо Лабрадора и Ньюфаундлендской банки с помощью Гольфстрима, причем ветра в этом случае прижимают парусные корабли к побережью Канады, либо мимо Багамских или Бермудских островов через эпицентр Северо-Атлантического (Азорского) антициклона, минуя постоянные шторма и бури. Стоит отметить, что испанцы, водившие в XVI веке свои «серебряные флоты» из Вест-Индии в Испанию, и имевшие перевалочную базу на Азорских островах, основные потери несли именно здесь, в области Азорского максимума. Так что и в сторону Европы гораздо более удобный и короткий путь вел мимо берегов Канады.

Учтя эти особенности, мы можем понять, что залив Святого Лаврентия, полуостров Лабрадор и остров Ньюфаундленд имели стратегическое местоположение на пути в Америку и из Америки.

И с самого своего основания США стремились, хоть и неудачно, захватить эти земли.

Второй важнейшей пограничной проблемой между доминионом Британии и новым американским государством была экспансия в области Великих Озер. Постоянные пограничные конфликты, заключение союзов и контрсоюзов с индейскими племенами, война поселений и поселенцев — этот регион был очень важен как для канадцев, так и для англичан. Канадцы видели здесь плодородные, богатые рыбой, лесом, дичью земли, с гораздо более приемлемым климатом, нежели Квебек и Новая Шотландия. Американцы же хотели обладать контролем над областью Великих Озер, чтобы обезопасить недавно приобретенную французскую Луизиану и ограничить внутренние канадские торговые пути только рекой Святого Лаврентия.

Еще одной причиной для конфликта была религия. После завоевания Канады в 1763 году Королевская прокламация гарантировала католикам-франкоканадцам свободу вероисповедания, сохранение всех торговых привилегий, обычаев, французского гражданского права и элементов самоуправления. Эта мера встретила большое неудовольствие английских поселенцев, к тому же король в 1774 г. еще более увеличил привилегии французских купцов и колонистов, даже расширив границы провинции Квебек. В 1791 году бывшая Французская Канада была разделена на две провинции — Нижнюю Канаду (район реки Святого Лаврентия) и Верхнюю Канаду (район Великих Озер). В последней было введено британское самоуправление и переселилось много протестантов, Нижняя же Канада осталось преимущественно католической и французской. Но главное требование сохранялась — веротерпимость к католической церкви, и ее преимущество в обеих провинциях Квебека. Именно это обусловило полную поддержку франкоканадцами Британии как в войне за Независимость США 1775— 1783 гг., так и в англо-американской войне 1812—1815 гг.

В отличие от британцев, Независимые Колонии относились к католическому анклаву под боком резко отрицательно. В случае завоевания Канады США планировали либо полное выселение католиков, либо, лишение их гражданских и религиозных прав, а также подумывали вообще запретить католическое вероисповедание.

Глава 3

В окончательном варианте этой главы не будет.

Смут в русской истории было множество, поэтому нужно сразу уточнить определения. Смута с большой буквы — это период, в огромной степени определяющий дальнейшее историческое развитие. Такая Смута охватывает практически всю территорию страны, затрагивает все социальные слои, сословия, народности, все стороны жизни. Выражается Смута в разрушении властной вертикали, в двоевластии (или многовластии), в сепаратизме, в гражданской войне — войне братоубийственной, тотальной. Разумеется, такова Смута начала XVII века, такова Смута начала XX века (то есть русская революция), и такова, с некоторыми существенными оговорками, Смута конца века, Смута, свидетелями и участниками которой мы являемся.

В то же время были в нашей истории социальные движения, достаточно громкие, которые не дотягивают до Смуты с большой буквы. Это, например, «замятня» между потомками Дмитрия Донского в момент становления Московского государства во второй четверти XV века, бунты Степана Разина, Кондратия Булавина. Это в некотором смысле — вооруженные выступления декабристов, это атаки на правительство революционеров-народовольцев в 70–80-е годы XIX века. Да, они затронули многих людей, они очень сильно повлияли на социальное и культурное развитие, но все-таки в них не было той глобальности, что в больших Смутах.

Отдельно я бы выделил пугачевский бунт. Он чуть было не перерос в Смуту с большой буквы, в нем можно выделить основные признаки большой Смуты — и двоевластие, и феномен самозванчества, и участие разных сословий и народностей, и гражданскую войну, но все же масштаб событий, прежде всего в географическом смысле, был достаточно локальным. На всю Россию пугачевщина не выплеснулась. Это была такая «прото-Смута».

Теперь то, что касается нашей нынешней Смуты. Может быть, ее все-таки стоит писать со строчной буквы — поскольку настоящей гражданской войны у нас, к счастью, не случилось. Были войны в национальных окраинах, было двухдневное противостояние и бряцание оружием (с минимальным, к счастью, количеством жертв) в августе 1991 года, была малая гражданская война в Москве в октябре 1993 года, были две войны в Чечне, которые в некотором роде тоже можно назвать гражданскими… террористические акты опять же. Но все-таки это совсем не то же самое, что Гражданская война образца 1918—1922 годов, американская Гражданская война 1861—1865 годов, Гражданская война в Испании 1936—1939 годов или недавняя гражданская война в бывшей Югославии. С другой стороны, распад СССР — это, несомненно, геополитическая катастрофа, по масштабам последствий вполне сравнимая с классической гражданской войной.