Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие»

Позже Джаган признавался братцу:

— Я было решил им все высказать тут же, на месте, но потом передумал. Ничего, я найду другой случай… Все до конца выясню раз и навсегда.

Джаган так хорошо забаррикадировался на своей половине, что и не заметил, как Грейс исчезла. Хватился он ее только спустя две недели. На той половине царила тишина. Однажды утром Джаган не выдержал, подошел к двери и заглянул в замочную скважину, предварительно вынув из нее бумажную затычку, которую вставил раньше. Там никого не было, но в соседней комнате послышалось какое-то движение. Он вставил обратно затычку, выпрямился, вышел на задний двор, обогнул дом, заглянул через занавеску в окно, но ничего не увидел. Из комнаты раздался голос Мали:

— Кто там?

Джаган хотел улизнуть, но тут Мали открыл окно и сказал:

— Ты мог бы постучать.

— Нет-нет, — сказал Джаган. — Я не хотел тебя…

И пошел к себе по боковой дорожке. Мали посмотрел ему вслед, а потом окликнул:

— Отец!

У Джагана радостно забилось сердце. Мали так давно не называл его отцом. Джаган остановился.

Сын спросил:

— Ты что тут рыщешь?

Джаган смущенно сказал:

— А где Грейс?

— Зачем она тебе? — спросил Мали грубо.

— Затем, что я ее давно не видел, — ответил храбро Джаган.

Мали сказал:

— Как ты можешь ее видеть, если ты заперся у себя и к нам не заходишь? Это же глупо!

Джаган сделал вид, что занят кустом жасмина, растущим под окном, — он заметил, что за ними с интересом наблюдает сосед.

«С того самого дня, как он здесь поселился, он только и делает, что наблюдает за нами. Зря я не купил этот дом, когда мне его предлагали. Я мог бы отдать его Мали. Жил бы достаточно близко и в то же время далеко…»

Джаган погрузился в свои мысли. Мали тоже заметил соседа и замолчал.

Джаган сказал:

— Я хочу поговорить с вами обоими. Почему бы вам не выйти сюда?

Голова Мали исчезла из окна, через минуту он вышел из дома. На нем был роскошный халат, а на ногах — домашние туфли. Можно было подумать, что он существо исключительное и выход его должен сопровождаться звуками фанфар и всеобщим ликованием. Но под лучами индийского солнца он как-то сразу совсем сник. Он подошел к отцу и сказал:

— Этот парень следит за нами. Мне это не нравится. Не говори громко.

— Хорошо, — прошептал Джаган хрипло.

От старания говорить шепотом вены у него вздулись. Он задыхался. Он не привык к секретам.

Мали сказал:

— Зачем нам разговаривать в саду? Почему бы не войти в дом?

Джаган побоялся сообщить ему почему и только заметил:

— По-моему, здесь очень приятно…

— Ну, конечно, — сказал язвительно Мали. — Солнце палит, и соседям все слышно.

Джаган не заметил колкости — он наслаждался тем, что сын сегодня такой общительный.

— Давай сядем в тени вон там в уголке. Он нас там не увидит.

— Зато все прохожие увидят, — сказал Мали.

Джаган возразил:

— Ну и что? Почему бы им на нас не посмотреть? Разве мы делаем что-нибудь дурное?

— Люди должны уважать желание других уединиться, и все тут. В этой стране такого не бывает. Вот в Америке никто не пялит на тебя глаза.

— Если мы будем друг друга избегать, как же мы поймем друг друга. Чего нам стыдиться? Зачем нам прятаться?

Мали не стал больше спорить — отец сегодня был необычайно разговорчив. Он сдался. Джаган, торжествуя, спросил:

— Грейс дома или нет? Мне хотелось бы поговорить с вами обоими об одном важном деле.

— Ее здесь нет. Она уехала к друзьям на несколько дней.

— Когда она уехала?

Джаган испугался, что сыну может не понравиться этот вопрос, и, чтобы смягчить его, прибавил:

— Мне показалось, что я ее давно не видел.

— Ты запечатал дверь к нам и ходишь через двор. В чем дело, отец?

Пока Джаган обдумывал ответ, Мали продолжал:

— Ты что, думаешь, моему делу конец, если ты запрешь свою дверь? Переписка продолжается, и я должен знать, что ты решил. Неужели ты думаешь, что я из-за тебя откажусь от своей идеи?

Какая жалость, что они, как всегда, несутся к самому краю пропасти.

Джаган попытался перевести разговор:

— Вы должны поскорей пожениться.

— О чем ты говоришь? — закричал Мали.

Джаган объяснил. В ответ Мали только сказал:

— Ты наслушался всякого вздора. Я и не думал, что ты будешь слушать сплетни.

Джаган с удовольствием отметил, что сын больше не называет его глупцом. Он спросил:

— Зачем Грейс сплетничать о самой себе? Знаешь, я не хочу больше об этом говорить. Здесь есть неподалеку маленький храм, там вас быстро поженят. Не нужно никого приглашать, просто мы втроем и жрец, и через час все будет кончено.

— Грейс в последнее время стала что-то придумывать… Поэтому я тебе и говорил, чтоб ты отправил ее домой, но ты пожалел расходов, — сказал Мали. — Она не в своем уме, ей нужно пойти к психиатру.

— Это что такое?

— Ты что, не знаешь, кто такой психиатр? Какая глушь! Ничего здесь у вас не знают.

С этими словами Мали повернулся и ушел в дом, а Джаган остался стоять, словно пригвожденный, на месте. Он попытался вспомнить слова, сказанные Мали, и разгадать их смысл. Но смысла не было. Кто такой психиатр? Что он должен был сделать? Пока он пытался разобраться во всем этом, сосед неслышно появился у забора и вкрадчиво произнес:

— Так редко вас здесь теперь увидишь. А что поделывает ваш сын?

— У него дело с американскими компаньонами.

— О-о, это очень хорошо. Значит, он зарабатывает доллары для нашей страны. Очень хорошо, очень хорошо…

На этой приятной ноте Джаган поспешил уйти: он чувствовал, что сейчас сосед спросит его о снохе. Странная ситуация: он даже не знал, сноха она ему или нет. Он никак не мог решить, кто же из них лжет.

12

Он очень волновался и не заметил, как прошел день. В голове у него гудело, он плохо понимал, что делает. Вопросы Сиварамана, деньги, принесенные в медном сосуде, появление братца в обычный час и его уход — все это почти не задело его сознания.

Братец поел, поговорил о том о сем, поджидая, пока речь, как всегда, зайдет о Мали, но Джаган не выказал никакого желания говорить о сыне, и братец не настаивал.

«Что ж, он когда говорит, а когда нет. Надо принимать его таким, какой он есть, и все тут», — подумал он и в нужный момент удалился.

Джаган считал деньги и делал записи в книгах, но в мыслях у него было одно: как разгадать эту загадку, которую задал ему Мали. При каждой новой встрече перед Джаганом вставал новый облик сына, часто никак не связанный с прежним. Джагану вспомнился эпизод из «Бхагавадгиты». Когда воин Арджуна дрогнул на поле брани, господь предстал перед ним в образе его колесничего и явил себя во всей своей беспредельности. С одной лишь из сторон он был тысячелик.