Продажный ангел

Под присмотром двух дюжих полицейских — Юлдуз в последний раз переступила порог квартиры Станислава. Собрать вещи.

Несколько смен одежды. Телефон. Документы. Полотенце. Зубная щетка…

Девушка захватила еще блокнот с рисунками мужа.

Спросила конвоиров:

— Не возражаете?..

Медведи-полицейские пожали плечами.

«Старый дядюшка все равно не оценит творчество племянника, — подумала Юлдуз, пряча блокнот. — Это же не банковская карта».

Девушка покинула дом мужа с одним потрепанным рюкзачком.

Ночь Юлдуз провела за решеткой, в отделении полиции. В компании таких же несчастных тюркских и таджикских женщин, приговоренных к депортации.

Поначалу девушка даже с долей удовольствия вслушивалась в родную речь. Долгое время Юлдуз жила затворницей. Ни с кем не перебрасывалась и словечком — если не считать коротких телефонных разговоров с мамой.

Женщины глазели на выпирающий живот Юлдуз. Некоторые даже просили разрешения потрогать. Спрашивали:

— Кто муж?.. Где он?..

Юлдуз в сотый раз отвечала:

— Русский художник. Он умер.

Женщины удивлялись. Многозначительно качали головами. Сочувствовали.

Громкая болтовня и плач постепенно утомили девушку. От духоты Юлдуз чуть не теряла сознание. Поудобнее устроившись на узкой жесткой койке — девушка отвернулась к стенке. На несколько часов забылась тревожным сном.

45. Муравей и джунгли

Арестанток подняли с первым солнечным лучом, пробившимся в крохотное оконце камеры. Вывели во двор.

Там уже толпились — под присмотром полицейских — такие же помятые и хмурые мужчины. Тоже таджики и тюрки.

Подъехал длинный автобус. Приговоренных к депортации мигрантов рассадили по салону.

Юлдуз досталось место у окна. Немного изумленным блуждающим взглядом она смотрела на поплывший за бортом автобуса город. Тюркская красавица — нежная, как цветок — прощалась с недоброй расейской столицей.

Дома-высотки. Магазины с ярко-кричащими вывесками. Громадные рекламные щиты. Офисные стеклянные башни.

В этих безбрежных джунглях Юлдуз всегда чувствовала себя слабым муравьем — которого в любую секунду могут раздавить.

Сколько унижений она здесь вытерпела!.. От грубых воплей начальницы в гипермаркете — до потери невинности с наглым жестоким клиентом. Но тут же — в этом чудовищном мегаполисе — Юлдуз, пусть и ненадолго, обрела любовь и счастье.

«Стасик. Милый Стасик. Я тебя не забуду. Никогда. Никогда».

Рядом с Юлдуз сидела полноватая тетушка в хиджабе. Как завороженная — дама смотрела на округлый живот девушки.

Спросила:

— Неужели, дорогуша, ты беременна от христианина?..

Юлдуз только грустно улыбнулась.

46. Путешествие в красном вагоне

Автобус прибыл к главному городскому вокзалу. Депортируемых мигрантов построили в колонну по трое — и повели на перрон.

Мигранты ловили презрительные взгляды зевак. Шепот и выкрики:

— Так вам и надо — азиатам понаехавшим!.. Чемодан — ишак — кишлак!..

У платформы уже стоял состав. Все вагоны — зеленые. Один — красный. Мигрантам приказали грузиться в красный вагон.

Депортируемые хлынули в вагон роем цикад. Каждый торопился занять койку. Юлдуз задержалась в тамбуре, чтобы не попасть в толпу — в которой могли задеть живот девушки. В итоге — Юлдуз досталось место рядом с туалетом.

Поезд тронулся. Девушка задумчиво смотрела в мутное стекло окна.

Сначала улетела платформа. Следом понеслись каменные ограды — покрытые паутиной граффити. Дальше начались поля, леса, пустыри. Колеса стучали, стучали — убаюкивая Юлдуз.

Когда она открыла глаза — не смогла сообразить, сколько уже находится в пути. Час или полсуток?..

Депортируемым не полагалась еда. Они сами покупали провизию у проводников, у торговцев-разносчиков или в киосках на промежуточных станциях. Те, у кого не было денег — довольствовались бесплатным кипятком.

Юлдуз порадовалась за себя. У нее-то на карточке хватало червонцев.

«Я приеду к маме и сестренке не совсем с пустыми руками».

Но тут же девушку обожгла мысль о том, как были заработаны эти деньги.

Помня о ребенке, Юлдуз хорошо питалась.

Пирожками. Острыми салатами. Печеньем. Позволила себе даже жирный шашлык. Пила сладкий чай и кофе с молоком.

Юлдуз не жадничала. Угощала тех, кому не хватало на еду. Купила тетушке в хиджабе халяльную колбасу. Женщине с двумя девочками — хлеб, сок, курочку гриль.

На следующее утро поезд достиг государственного рубежа. В вагон вломились грубые амбалы в камуфляже — расейские пограничники.

«Погранцы» досматривали багаж, опракидывая чемоданы и выворачивая рюкзаки. Проверяли документы.

Наконец — расейская таможня была пройдена. Поезд прополз еще несколько сотен метров — и снова встал.

В вагон опять втекли мордовороты в камуфляже — только еще и с нашивками в виде полумесяца. Это была пограничная служба Восточного Туркестана. Унизительный досмотр с вываливанием вещей из чемоданов — повторился.

Но вот и мусульманские бугаи с электрошокерами покинули вагоны. Набирая скорость — состав начал углубляться в восточно-туркестанскую территорию. За окном пронеслась мечеть.

В четырнадцать часов по местному времени поезд остановился у вокзала.

Проводник громко объявил:

— Станция Курган!..

Сойдя с поезда — Юлдуз долго смотрела в безоблачное небо. И дышала, дышала.

Девушка купила билет на автобус до Ак-Сарая — областного центра, в пятидесяти километрах от которого находился ее родной аул.

Потом зашла в чайхану. Хорошенько подкрепилась большой плошкой плова и румяными промасленными беляшами. Запила обильный обед ароматным зеленым чаем.

Достав телефон, Юлдуз позвонила.

— Салем, мам. Встретишь меня в Ак-Сарае?..

47. Мать и дочь