Там, в глубине России,мы не ждали известий.Прикладывали ухок рельсам железной дороги,к стенам разрушенных монастырейи слушали, слушали…2001
«Старое фото в семейном альбоме…»
Старое фото в семейном альбоме.В группе детей улыбаюсь вместе со всеми.Никому, кроме меня,не видны за улыбкойта тревога, тот страх,та жажда успеха…За нею вся жизнь —все, что было и будет.Каждый из нас знает,чего
стоит его улыбкана групповом портрете.1986
Улицы детства
Все тот же пух тополиныйлетает-витает на улицах детства…И стрижи, и вороны, и старый забор,бесконечно кривой и длинный,и этот немыслимо дальний простор —все отдано мне в наследство.Пробираться путем окольными не ведать, что это сон,под разрушенной колокольнималиновый звон-стон…Вечно длящийся миг,породнившийгрезу бденияс былью сна,годы и дали скрепивший,как ласточкина слюна.1995
«Помню в раннем детстве свою завороженность…»
Помню в раннем детстве свою завороженностьбыстрым движением весенних ручьев,а по вечерам – их неподвижностью, когда, замерзая,они останавливались, словно по чьему-то мановенью.Соседка тетя Настя поясняла: тот, кому они повинуются,тоже хочет кое-когда поспать.2003
Изгнанники
И добрая крыша чужбиныне спасала от ливнейсобственных слез.2002
«Мне восемь лет…»
Мне восемь лет.Я лежу в траве и смотрю в небо.Густая крона с прогалинамикажется сетью,закинутой в голубое море,где живутвсе будущие прекрасные мгновения,и выловить ихещё предстоит.1985
«Лежа на просеке посреди земляники…»
Лежа на просеке посреди земляники,я, отрок, слушаю на закате кукушку,считаю годы, загадываю судьбу.И каждый раз кукушка говорит по-разному.Уже не верю ее предсказаниям,но впервые думаю о том,как живется там,где не будетни просеки, ни земляники.2003
«Подорожник, волшебник…»
Карлу Любомирскому
Подорожник, волшебник,мы прикладывали его, пыльный,к первым ссадинам и ушибам…Всю жизнь потом лечим раны своиподорожником детства.1997
Ледоход
Льдины рвутся вперед.Рычат, расталкивают друг друга.«Учись у них жить», —говорит мне, пацану,капитан спасательной службы.Помню тишину, наступавшуюпосле ледохода.2002
«Школьные дневники с плохими отметками…»
Школьные дневники с плохими отметкамия зарывал в снег,не хотел огорчать родителей.Но весной они оттаивалии ручьи приносили их к порогу дома…На страницысо смазанными буквами и цифрамиотец смотрел грустно, задумчиво —как на древние письмена.1993
«О, оркестры моего детства…»
О, оркестры моего детства!Духовые, передовые,марширующие, мобилизующие…Всех заметнее трубачи,краснорожие усачи,работяги, не ловкачи,все серьёзные, даже грозные…Поиграют, поиграют,а
потом плюются, плюются,слюну выбивают из мундштуков.1992
«Свобода…»
Свобода —это классная руководительница,уводившая нас вместо урокав весенний парк,это узловатые пальцы школьного сторожа,отпиравшие нам ворота.2001
«Карты мест…»
Карты мест,которых больше не существует,у которых другие названья,другие наречья,и память о прошлом не дорога…Каждое место – таинственный знак,все таинственней с каждым часом…Для кого?1991
«Всюду, куда ни пойдёшь…»
Всюду, куда ни пойдёшь,слышишь скрип этих ржавыхнезапертых старых ворот,и всегда где-то рядом…Ты их ищешь давно.Ты их ищешь вечно.Ты их хочешь еще найти…1992
«Черный ворон приехал…»
Черный ворон приехал,шептались ночью мои родители,когда забирали соседа…Я лежал в темнотеи не мог понять,почему приехал,а не прилетел.Наверное, это ворон,разучившийся летать…Нарушая запрет,я пробирался к окну,вставал на цыпочки,глядел и гляделв ночную воронью тьму.1995
Военная подготовка
У нашего военрука не было правой руки.Он почти не рассказывал нам о войнеи совсем ничегоо руке.Вспоминал,как пахнет земля и небов перерыве между боями,о стуже, о страхе,о сибирячке-связистке,и как однажды в окопеему захотелось ее пощупатьв самый разгар артобстрела.Прямо так и сказалнам, пацанам,доверительно,как мужчина мужчинам.2008
«Когда мы играли в войну…»
Когда мы играли в войну,мне приходилось мириться с тем,что я вечный Гитлер.Семе Грановскомуотводилась роль тыловика-снабженца,в паузах он приносил из домаблинчики с чесноком,что так неподражаемо пекла его мать,иначе Сему не принимали.А нам так хотелосьбрать Берлин и Потсдам!Он был мой одногодка,но опытней и мудрей,и уже знал,что ради общего деланужно жертвовать личным.И в конце ему позволялосьвместе со всеми кричать «ура».2010
«После войны…»
После войныв нашем классеу меня одногобыл отец,за что остальными,случалось,я был беспощадно бит.До сих пор не забылвкуса крови во рту,и кто бил и куда.Ничего не забыл,но знаю:им куда тяжелейпомнить об этом.2008
Отчий дом
Ни один дом не стал родным кровом. Даже тот, где вырос.Побывал в нем через много лет, но не ощутил волшебства,исходящего от стен, не почувствовал сокровенной связи,о которой пишут другие. Об остальных пристанищах,где жил, где любил, и говорить не стоит,забывал о них, затворив за собою дверь.А бабушка только и вспоминала,как споткнулась о порог,когда ее изгоняли.2001
