Продвинутые сексуальные советы для девушек

Ко всему прочему я жила с целой группой. Тол Рундгрен был соло-гитаристом. Это было до его психоделической фазы. Это было во время его напряженной зшгудной фазы. В основном он решал, какую пластинку ставить, и в его выборе всегда присутствовало обалденное соло. Парни не из группы были не лучше. Даже гуманитарии.

Вот и все, что я помню. Хотя нет, постойте! Вот еще что:

ОПАСНОСТИ СВОБОДНОЙ ЛЮБВИ

Я любила свою спальню в пурпурной дымке, вызванной индийским покрывалом, висящем на окне. В особенности когда я сидела одна и жгла ладан. Но это бывало крайне редко, так как у моей двери всегда ошивались сотни парней.

Все было в порядке, поскольку у меня был парень. Процессия стояла в дверях и извергала кучу вопросов, комментариев, сплетен и высказывала надежду, что я, наконец, сменю свое бра. Никто не входил в комнату, поскольку мой «старик» сильно бы разозлился.

Когда же у меня не было чувств к кому-нибудь, всегда находился кто-то, от кого надо было защищаться. Готова поклясться, иногда мне казалось, что парни посылали других парней прямиком в мою комнату. Часто бывало так, что я сидела на своем матрасе на полу и читала, когда вдруг, откуда ни возьмись появлялся Барри, Роджер, Петер или Бобби. И, например, Бобби говорил: «Хочешь потрахаться?» — потому что он был таким чертовски раскрепощенным, а я вздыхала и говорила: «Неа, не в настроении».

Он вжимался в стену и уходил. Или, предположим, входил Питер и начинал разговор про джазовых музыкантов и, знаете, Тrаnе и Bird, я в конце концов поворачивалась лицом к стене, и он уходил. Или Роджер, раздражительный и неполноценный, или Барри, самодовольный и глупый, говорили: «В чем дело? Не можешь расслабиться? Чего ты боишься?»

Я могла бы сказать: Через тридцать лет вы будете лысыми с жидкими хвостиками, и вам все еще никто не даст», но кто бы мог знать? Уместно также было бы упомянуть секс путем запугивания.

Но тогда я этого не делала. Мне не с чем было сравнивать. Я ничего не знала о законном праве женщин на свое тело. Я знала только, что нельзя больше сказать: «Элиот, как ты смеешь!. Я не такая!» В шестидесятые считалось модным быть крайне раскованным в вопросах секса, и, я полагаю, было хорошо не быть автоматически заклейменной как шлюха. Тем не менее, поскольку эти парни в основном имели такое же воспитание, как и я, это только кажется, что у меня был еще один аргумент для защиты от мужчин, которые собирались меня трахнуть. Для меня шестидесятые были интеллектуальным сражением в этих длинных и скучных обсуждениях «нет, я НЕ ханжа, я НЕ боюсь, можешь ты, наконец, понять, что у меня есть свои причины на отказ?». Но парень продолжал на меня давить, пока я, в конце концов, не говорила: «Послушай ты, уродливый вонючий сукин сын! Иди почисти зубы, прими ванну, купи новую одежду и тогда, может быть, где-нибудь на северном полюсе какая-нибудь девушка и переспит с тобой, но это точно буду не я».

Да, у нас были противозачаточные таблетки, но у нас не было права на аборт! Если вы были беременны, вам приходилось доставать деньги и ехать в Мексику!

И еще одно: в шестидесятые было провозглашено, что нет такой вещи, как сексуальная ревность. Хахахахаха…хахахахаха…

Ах, вот еще: хахахаха…хахахахахаха.

Ха! Ха!

Ха!

ХаХа!!!

ХИЩНИКИ ИЛИ НАСТАВНИКИ? ИЛИ ПРОСТО КИСЛОТА?

Во имя свободы произошли плохие вещи. Maнифест свободной любви без ревности плюс ЛСД позволял сексуальным и эмоциональным хищникам иметь всех нас. Тимоти Лири, мистер Кислота, жил в шестидесятые в Милбруке. Мой полупарень, учащийся в престижном университете, отправился с друзьями в Милбрук, чтобы нанести визит почтения Тимоти. Тимоти же ответил моему парню тем, что дал ему ЛСД и отрахал его в зад. Я знаю об этом потому, что парень пришел домой еще под кайфом и с блаженно-психоделичным выражением лица все мне рассказал. В университет он больше не вернулся, он стал неадекватным поваром у гуру по имени Мюррей (и это не шутка Мэла Брукса).

Многие люди, которые хотели с кем-то переспать, просто давали им галлюциногены, что, по моему мнению, низко и нечесно. Я знала девушку, которая жила в квартире через одну от моей.

Ее звали Алиса, милая девушка из католической школы, вся настолько сладкая и целомудренная, что действовала нам на нервы.

Но Алиса раздражала гораздо больше после того, как группа похотливых парней давала ей ЛСД. Она ругалась и спала со всеми подряд. Ее голос становится ниже и грубее. Можно поспорить с тем, что Алиса демонстрировала обратную сторону девочки-католички. Вы можете и поспорить, но я там была и видела, как кислота меняла ее личность и медленно разрушала ее. Как растворяются в воде кукурузные хлопья, так разлагалась личность Аписы.

В какой-то момент я жила в одной комнате с парнем, который мне особо не нравился. Хотя вроде с ним все было в порядке, он был ученым. Мы вместе принимали кислоту. Под действием кислоты — которое, в сущности, было совсем неплохим, я, наконец, поняла смысл жизни и природу Бога — мы с ученым решили, что любим друг друга. Возможно, это безумие было вызвано прослушиванием «Мr. Tambourine Маn» по сто раз в день. И знаете что?

Мы прожили вместе год. Меня напрягало то, что он постоянно читал мне лекции о сексуальной ревности, ха-ха-ха-ха-ха, которую он почему-то испытывал, а я нет. Он был успешным ученым, а я была успешной попрошайкой. Мы опустились до того, что жили в квартире без горячей воды, которая была предназначена для сноса.

Он торговал наркотиками, а я работала официанткой. Ужасно. Если нам везло, мы ели одну булочку с плавленым сыром в день.

Когда дела пошли совсем плохо, он решил, что нам снова надо принимать кислоту, понимаете, чтобы вернуть нашу ментальную связь. Но это не помогло, слава вышеупомянутой природе Бога. В конце концов, я от него сбежала. Я купила новый альбом под названием Blonde on Blonde и целый месяц зависала на квартире моей подруги Куки, скрываясь от все более упорно ищущего меня ученого. Я слушала Blonde on Blonde снова, и снова, и снова. Куки сводила меня к специализирующемуся на хиппи психологу, доктору Роберту Блумбергу, Этот мужчина спас мне жизнь. Он прочитал мне «Песнь о любви» Дж. Альфреда Пруфрока. Он объяснил мне, что мои родители были абсолютно ненормальными!!! И он говорил со мной о кислоте.

«Каждый ее прием одинаково влияет на твой мозг. Эффект похож на детскую травму, — сказал он. — Такой же сильный, такой же вредный. Не принимай больше кислоту. Кислота вредна для тебя». У меня был один трип. Это было замечательно. Это на год полностью выбило меня из колеи.

В этот год я была восприимчивее, чем когда-либо, к хищникам. Я позволяла слишком многим мужчинам делать со мной слишком многие вещи. Страшные вещи, которые мне не хотелось бы повторять, потому что даже теперь, столько десятилетий спустя, мне все еще стыдно. Однажды один моряк изнасиловал меня прямо в кинотеатре на показе «Коллекционера». Еще был мужчина, который обещал сделать меня моделью. Чертовы педофилы. Я холодела от страха при мысли отказать мужчине, который выглядел старше и казался сильным. Я не могла даже говорить. Парни, больше никогда так со мной не поступайте.

Затем были воспитатели, которые не были преступниками, но об их глиняные пьедесталы молодые и герячие хиппи спотыкались и падали. Я слышала, как Стокли Кармайкл, вокалист Black Panthers, парень вполне красивый для того, чтобы быть пределом мечтаний каждой девушки, высказал мнение, что позиция женщин в «революции» (ха-ха-ха-ха) была лежачей. Мое сердце было разбито. Стокли, с тобой все в порядке? Стокли, ты не раскаиваешься?

Но все же это было удивительное время. Каждые пару месяцев выпускался новый альбом Beatles или Rolling Stones.

Мы любили носить одежду Day-Glo и танцевать под музыку Bothar и Hand People. Понимаете? Так что вам, молокососам, должно быть завидно, потому что вы слишком молоды, чтобы помнить те времена.

КОНЕЦ ШЕСТИДЕСЯТЫХ, НАЧАЛО СЕМИДЕСЯТЫХ

В моей родине, Филадельфии, было кое-что хорошее.

1. Если вы были помешаны на Jules et Jim, вы могли никогда и не встретить другую такую помешанную, но если встречали, то она была реальной фанаткой. Потому что в Нью-Йорке все знали, что Джулс и Джим — «хип».