Продюсер
Шрифт:
«Вот ведь незадача…»
Самолет мягко приземлился, хлопнула дверь, Нафаню на пинках подняли и потащили к выходу охранники, а Павлов так ни к чему и не пришел. Смертельно больной человек выглядел неопасным, и его скорее следовало лечить, нежели карать. Впрочем, его уже наверняка передавали в руки милиционеров.
Хлопнула дверь, и самолет мягко дернулся и начал набирать скорость. Артем огляделся.
— Это еще что?
Фрост ухмыльнулся.
— Не парься, адвокат, в Москву летим.
Артем повернулся к иллюминатору и пригляделся. Бесчисленные полосы, самолеты и флаги, одинаковые
— Значит, это была не Москва. А где мы?
— В Европе, адвокат, в Европе… Последняя остановка перед Домодедово. Вышвырнули этого козла. Больной собаке без разницы, куда забиться, чтобы помереть…
Артем хмыкнул и развел руками:
«Может, так оно и лучше».
ФФФФ-Фаня
Медянская прилетела из США, только чтобы лично подписать основные бумаги.
— Вы знаете, Лешенька будет участвовать в межшкольных соревнованиях, и я хочу успеть.
Павлов слушал ее и дивился. В течение получаса Виктория, никогда не упоминавшая даже имени сына, вывалила на него небольшую энциклопедию сведений об особенностях жизни маленьких русских мальчиков в США.
— Лешенька у меня практически отличник.
— Лешенька хочет стать астронавтом, как этот… я забыла, Лешенька лучше знает, который на Луну летал.
— Лешенька такой умный…
И в какой-то момент Артем поймал в ее глазах именно то чувство, что и толкало ее на безостановочные хлопоты о сыне, — ужас. Всегда бывшая в центре внимания мужчин и женщин, но половиной из них забытая или вычеркнутая из списков знакомых, Медянская теперь панически боялась остаться одна.
Что ж, все понятно. Теперь ей, как матери наследника, разрешили продать огромный и хлопотный бизнес покойного мужа, и это было, наверное, самое лучшее, что можно было сделать.
Кстати, тандем Фарфорова и Булавкина долго не просуществовал. Кирилл вечно подозревал модельера в том, что тот утаивает какие-то доходы. Булавкин же всячески пытался оттеснить певца от управления зданием и занимал помещение за помещением, наконец Фарфоров не выдержал и продал свою долю каким-то пришлым ребятам из Киева. Они-то и завершили освоение «обломка шлицевского наследства». Попытки выдавить несговорчивого модельера Леню закончились вмешательством Президента, на что украинская сторона ответила симметрично. Украино-российская стычка закончилась выкупом оставшейся доли у Булавкина. Здание было снесено, и на его месте вскоре вырос многоэтажный жилой дом. А Булавкин получил новый особняк в сердце старой Москвы. Кирилл Фарфоров по-прежнему мечтает стать президентом Румынии, но зарабатывает на жизнь исключительно тяжелым эстрадным трудом. Но все это случилось позже, а сейчас Артем решал сложную ситуацию с Викторией.
— Артем, а вы уверены, что все пройдет так, как вы планируете? — все беспокоилась она.
— Уверен, — кивал Артем.
— А эти… Фрост и Ротман… не помешают?
Артем отрицательно мотнул головой. Весь расчет Ротмана и Фроста строился на том, что никто в этой сфере бизнеса, да и вообще в России, не сунется драться с ними — законными совладельцами многих предприятий Шлица. Поэтому, даже если Артему удастся
частями, постепенно передать на продажу ее наследство, покупателями акций будут или они же — Ротман и Фрост, — или обычные граждане, не способные давить на советы директоров. А кто у нас в советах директоров? Да те же Фрост и Ротман.— Нет, Виктория, никто нам не помешает.
И лишь потом, когда они покинули нотариуса и сели в машину к Артему, он рассказал ей о своем последнем разговоре с ее предпоследним мужем. И Виктория разрыдалась, стала расспрашивать о малейших деталях, и снова плакала, и снова спрашивала — весь долгий-долгий вечер. И Артем ясно видел: брошенный ею почти десять лет назад Кузьмин вдруг стал для Медянской воплощением мужественности и верности. Хотя так оно, пожалуй, и было.
А в самом конце, уже перед прощанием, Виктория вдруг пролила свет на одну из главных загадок следствия.
— Фаня… — с болью и теплом в голосе объяснила она смысл бесчисленного звука «ф», в разных вариациях произнесенного умирающим Шлицем, — Нафаню в кругу своих звали Фаней.
Артем покачал головой. Такое знать могли только свои. Хотя, наверное, умей Агушин работать головой, а не нахрапом, это можно было и выяснить.
«А ведь он еще из самых лучших…»
На следующее утро адвокат Артем Павлов вышел к трибуне уже отстроенного конференц-зала огромного медиацентра, чтобы сухо, в нескольких словах объявить ситуацию с наследством Шлица и отойти в сторону, уступая место новым хозяевам колоссального наследства.
— Весь пакет, все сто процентов проданы одному лицу. Это известный бизнесмен, меценат и активный общественный деятель… — Артем сделал короткую паузу, — Алимджан Джабраилович Фархутдинбеков!
Он окинул взглядом белые от ужаса физиономии Фроста и Ротмана, закрыл папку и, передав ее секретарю, сошел с трибуны. Легким шагом миновал замерших бизнесменов и, улыбнувшись охране, вышел в крутящиеся стеклянные двери.
— Ну, куда пойдем? В театр или просто по набережной?
Айя ухватила Артема под руку и прижалась к его плечу — всем телом.
— Хоть на край света…
Эпилог
Абориген
Городок Окленд на южном побережье Новой Зеландии ошибочно считают столицей, скорее всего из-за его величины и населения, численность которого уже перевалила за миллион. В этом самом многонаселенном городке можно затеряться и провести остаток лет в расслабленном созерцании природы, моря, зеленых гор и любопытных туристов, ежедневно высаживающихся и отплывающих на круизных кораблях со всего остального света.
Абсолютно лысый мужчина атлетического телосложения с чеканным профилем римского патриция наслаждался чашечкой кофе. Точнее — его послевкусием. Он отложил газету в сторону и вглядывался в морскую даль, открывшуюся с веранды ресторана. Его размышления о появившихся на горизонте парусах очередной международной регаты, на которые в настоящее время в этом полушарии был открыт сезон, прервал чей-то приятный баритон:
— Excuse me, sir! I beg a pardon, may I sit beside?
— ??? Ye-eaah… — протянул мужчина, слегка растерянно разглядывая подсевшего незнакомца. Или все же знакомого?..