Проект «anima». Деймон
Шрифт:
– А я тебя, – также тихо, чтобы услышала только она, ответил Дей.
Обед оказался не таким уж и тяжелым испытанием, как успела себе нафантазировать Эмма. Да, поначалу было нелегко. Запах супа казался непривычно-резким, а его вкус… специфическим. Всего было слишком много: жира, соли, специй. Но потом вдруг это все ушло на второй план, и девушка почувствовала, насколько голодна. Деймон, почувствовав перемену в настроении подруги, мгновенно соорудил бутерброд и вложил в ее руку. Девушка благодарно кивнула и откусила кусочек. Потом с лукавой улыбкой резюмировала: «Очень вкусно».
После сытной трапезы захотелось спать. Причем, случилось это настолько неожиданно, что клевать носом она начала еще за столом. По телу разлилось тепло и приятная усталость.
Дей впервые за все время их вынужденного путешествия улыбнулся, когда Эмма положила голову ему на плечо и пробормотала:
– Меня не будить.
Но когда молодой человек попытался перенести ее на кушетку, она укоризненно посмотрела на него и обиженно протянула:
– Я же просила меня не будить.
– Спи. Маленькая моя, хорошая, спи.
Девушка послушно закрыла глаза, позволила себя уложить на не слишком удобную постель, и даже укрыть. Но стоило Деймону отвернуться и на цыпочках вернуться к столу, она приподнялась и тихо рассмеялась:
– Не хочу больше. Выспалась уже. Гер, доедай быстрее. У нас урок. Не забывай.
– Может быть, не стоит? – попытался увильнуть от занятий мальчик. – Отдохни немножко. Ты ведь только что спать хотела.
– А теперь не хочу. Кстати, лень – величайший из всех пороков. Так что поднимайся и иди сюда. Итак, о чем был тот рассказ, который я просила тебя прочитать?
Гер с самым несчастным видом поднялся из-за стола и поплелся к девушке, которая продолжала сидеть на своей постели, укутанная в теплый пушистый плед. Нет, ему нравилось учиться. Эмма милая, добрая и объяснять умеет хорошо. Все, что она рассказывала, казалось простым и понятным. Так даже Рей не умел. Это признать ему было особенно тяжело. Ведь до сего момента капитан оставался непререкаемым авторитетом и недостижимым идеалом. А тут оказывалось, что «маленькая леди» умнее его кумира. Смириться с объективной реальностью помогало только то, что к жизни она оказалась совершенно не подготовлена. Но спрашивала девушка строго. Еще и вопросы задавала непонятно зачем. Не по содержанию, а просто так. Вот, например: «Что ты чувствовал, когда читал это?» Да, какая разница, что он чувствовал, о чем думал и кто из героев ему особенно симпатичен? Это же его личное дело и к занятиям отношения никакого не имеет. Но когда мальчик попытался возмутиться, справедливо полагая, что Рей его в этом поддержит, капитан резко его осадил:
– Еще как имеет. Думаешь, ты такой умный и лучше Эммы знаешь, как вести занятия?
– Нет, но…
– Гер, если ты чего-то не понимаешь, это еще не значит, что тебя одни идиоты окружают. Наша маленькая леди не из прихоти задает тебе подобные вопросы. Это метод обучения, а не каприз. Так учили ее, меня и Деймона. И чтобы больше я жалоб от тебя не слышал. Уяснил?
– Да.
– Это хорошо.
На этом конфликт был исчерпан. А вот трудности только начинались. Ведь это так сложно, облечь в связную речь собственные чувства и переживания. Просто потому, что пока мы не пытаемся донести их до другого человека, они остаются бесформенными сгустками эмоциональных образов. Чтобы описать их, нужно до конца осознать и прочувствовать. Потом еще и слова нужные подобрать, чтобы поняли тебя правильно. А слов-то и нет. То есть, теоретически, они есть. И может быть, ты даже их знаешь. Только в повседневной жизни использовать не привык. Вот и думаешь над каждой фразой вдвое дольше обычного. А расширение словарного запаса в экстренном порядке – дело непростое. Выматывает сильно. Но результат всегда стоит затраченных усилий. Ведь ничто так не выдает человека так, как его речь. Можно одеться в дорогие тряпки, разъезжать на шикарном автомобиле, но стоит только тебе открыть рот, как окружающим мгновенно поймут, кто ты. В наше время
образованность – удел лучших. И неважно, сам ли человек достиг этого или получил возможность учиться по праву рождения. Да, тем, кого с рождения учат говорить правильно и красиво, гораздо проще. Но когда это служило оправданием для представителей элиты? Жизнь, вообще, штука не справедливая. Не можешь соответствовать – так и не пытайся стать вровень. Место плебеев – нижние кварталы. Их работа тяжела и низкооплачиваема. Хочешь иной жизни – работай. И прежде всего над собой.ГЛАВА 23
Илья Корсаков сидел за столиком возле окна, пил кофе и боролся с желанием закурить. Наверное, Мартин все же прав. Личные мотивы мешают работе. Следователь должен в любой ситуации оставаться холоден и беспристрастен. Страх, боль и жажда мести лишают человека рассудка, мешают мыслить последовательно и логично. И ты начинаешь совершать ошибки, ценой которых довольно часто является человеческая жизнь. Причем, не твоя собственная, а чужая. И это является самым страшным в данной ситуации.
Усталость и ненависть – плохие помощники в предстоящей игре. Поэтому нужно собраться, забыть обо всем и сосредоточиться на работе. И просто сыграть свою роль. И сделать это хорошо, раз не позволил другому занять твое место. Поэтому стискивай покрепче зубы, натягивай маску преисполненного служебным рвением, но не слишком умного служаки и встречай противника.
– Еще раз добрый вечер. Присаживайтесь.
Кристиан коротко кивнул и сел напротив следователя. Его поза была скованной и напряженной. От него так и веяло плохо скрываемым раздражением. Илья немного расслабился. Пока все идет по плану.
– Господин Корсаков, вы, кажется, хотели о чем-то меня расспросить.
– Ах, да, простите. Немного задумался, – смущенно улыбнувшись, Илья продолжил. – Я очень благодарен вам за то, что согласились встретиться. Мне поручено расследование безвестного исчезновения вашего коллеги Максима Ветрова.
– Да, это такая трагедия для всего научного сообщества, – фальшиво вздохнул Латен.
– И вот уже почти полгода мы не можем найти не только его, но и даже его следов. По настоянию моего начальства мы даже пустили его в полосу объявлений «Разыскивается». Но и это результатов не дало.
– Неужели никто не сообщил вам о его местонахождении? – как бы невзначай поинтересовался Кристиан, а внутри его все сжалось от леденящего страха.
– Почему же никто?
– В день я получаю десятка два подобных сообщений. И меня активно пытаются убедить, что абсолютно точно знают о его местонахождении. Если им верить, то Ветров освоил мгновенную телепортацию. Вот, например, сегодня. В 09.00 его видели в Южном округе. В 09.20 – в Северо-Восточном. В 10.23 – снова в Южном. В 10.37 – в Западном. И, наконец, в 11.05 – в Юго-Восточном. Как вам? С точки зрения современной науки такое возможно?
– Не думаю.
– Вот и я не думаю. Но это лирическое отступление. Господин Латен, я знаю, вы уже давали показания, но может быть, вспомните что-то еще? Понимаете, любая мелочь может пролить свет на ситуацию.
– Но мне действительно больше нечего рассказать вам. Мы посидели несколько минут в ресторанчике традиционной кухни, поговорили на абстрактные темы. Даже уже не помню о чем. Кажется о погоде. Или о любимых блюдах? Я уже, действительно, не помню. Мне жаль. Потом мы вместе вышли из зала и направились к лифту. Я вышел на своем этаже, а он поехал дальше вверх. Больше я его не видел.
– И он показался вам чем-то подавленным?
– Да. Но с ним такое бывало довольно часто. Я даже не придал этому особого значения. Понимаете, господин Корсаков, это не афишировалось, но Ветров был слегка не в себе. То есть, не сумасшедшим, конечно. Скорее, эмоционально-нестабильным. Он несколько раз лежал в психоневрологической клинике.
– Да, я знаю. И мне интересно ваше мнение. Вы не состояли с пропавшим в близких отношениях. Я прав?
– Простите? Что вы имеете в виду?
– То, что вы не приходитесь ему родственником или другом.